Александр Аввакумов - Аллигатор

Она взяла протянутый мной листочек бумаги, свернула и молча сунула его в лифчик.

— Не потеряй, — я направился к выходу.

— Не потеряю, начальник. Скажите, как вас зовут?

— Там все, Рая, написано — и фамилия, и имя, и номер телефона.

Выйдя на улицу, я с наслаждением вдохнул полной грудью чистый весенний воздух.

Дойдя до остановки троллейбуса, я посмотрел на часы. Они показывали начало седьмого вечера.

— Может, заскочить к Лебедевым? — спросил я сам себя.

Лебедевы жили на улице Степана Халтурина. Еще немного подумав, я зашагал в сторону их дома. Семья Лебедевых проживала в большом доме сталинской застройки. Открыв входную дверь подъезда, я очутился в большом прохладном коридоре. Посмотрев на нумерацию квартир, я направился вверх по лестнице.

Поднявшись на третий этаж, я остановился около массивной деревянной двери. Нажав кнопку звонка, я стал ожидать, когда мне откроют.

— Вы к кому, молодой человек? — услышал я у себя за спиной.

Я обернулся и увидел пожилую женщину, опирающуюся на трость. Волосы женщины были седыми, и в полумраке коридора казались покрытыми серебром.

— Гражданка, меня интересуют Лебедевы, а если быть точнее, Зинаида Петровна Лебедева.

— Ее нет дома, — произнесла женщина и оттеснив меня от двери, стала ее открывать.

— А кем вы будете Лебедевой Зинаиде? — спросил я ее.

— Бабушка я ее, — ответила женщина. — А вы откуда, молодой человек?

— Извините, что не представился. Моя фамилия Абрамов, я из уголовного розыска МВД.

— Если вы из МВД, то проходите в квартиру, — пригласила она и первой вошла в прихожую.

Она включила свет и направилась в комнату. Вслед за ней последовал и я. Комната была большая. У одной из стен стоял коричневый кожаный диван. На комоде стояли слоники, модные в середине пятидесятых годов.

— Вы не стойте, присаживайтесь, где вам удобнее, — произнесла женщина. — Меня зовут Валентина Николаевна.

Я присел на диван и, достав из кармана пиджака свой блокнот, задал ей первый вопрос.

— Скажите, Валентина Николаевна, что предшествовало исчезновению вашей внучки? Может, вы поругались или еще какие-то веские причины? Вы сами подумайте, ведь люди просто так не уходят из дома и, тем более, не пропадают.

Она посмотрела на меня и, отвернувшись в сторону, смахнула с глаз набежавшую слезу.

— Знаете, молодой человек, это вечный конфликт между молодыми и старыми. Ей хотелось свободы, жить на широкую ногу. Она часто вступала со мной в спор, пытаясь доказать мне свою исключительность. Хотя мне, как и сейчас, непонятна эта ее исключительность. Она успешно окончила финансовый институт, устроилась на работу в торг. Появились деньги, новые друзья. Вышла замуж, но через полгода развелась. Потом снова вышла замуж и снова развелась. Затем пошли неприятности на работе. Управляющего торгом сняли и отдали под суд. В отношении главного бухгалтера возбудили уголовное дело за растрату. Зинаида вскоре уволилась с работы и стала пить. Сначала пила не часто, а затем стала пить чуть ли не каждый день. Вот с этого момента мы и стали сориться с ней. Как я ни пыталась ее поставить на правильные рельсы, она всегда съезжала в кювет.

За сутки до исчезновения она пришла домой выпивши. Я поинтересовалась у нее, что с ней произошло, так как она до этого не пила уже две недели. Мы снова с ней поругались. В тот вечер она мне рассказала, что познакомилась с одной женщиной из Васильево и якобы эта женщина пригласила ее к себе погостить.

Утром я ушла в магазин за продуктами, а когда пришла домой, то Зинаиды дома уже не было. Куда она ушла, я не знаю. В тот же вечер я пошла в милицию, но они даже слушать меня не стали. Говорят, что нагуляется и придет. Лишь на пятый день они приняли у меня заявление. Милиционер так, для проформы, поговорил со мной, что-то там записал к себе на листочек и велел мне идти домой. Вот я сейчас и думаю, не уехала ли моя Зинаида в это самое Васильево. Может, гостит там у своей подруги, а я все ночи напролет слезы лью по ней. Вы уж съездите туда, поищите мою внучку.

— Обязательно съезжу, Валентина Николаевна. Если она там, то я найду ее и привезу к вам.

— Спасибо, сынок, — тихо произнесла она и снова заплакала.

Я встал с дивана и направился к двери.

— Сынок! — остановила она меня.

Я остановился и вопросительно посмотрел на нее.

— Я тогда не сказала милиционеру о том, что у моей Зинаиды за правом ухом родимое пятно коричневого цвета размером в пятнадцатикопеечную монету.

— Хорошо. Спасибо вам за информацию, — поблагодарил я и вышел из квартиры.

Идя по улице, я не замечал идущих мне навстречу людей, спешащих домой после трудового дня. Достав из кармана сигарету, я, остановившись на минуту, закурил. Я пытался разложить полученную информацию «по полочкам». Однако как ни крути, все замыкалось на железной дороге, а если точнее, на поселке Васильево. Я решил не спешить и сказал себе, что отработаю еще три адреса пропавших без вести женщин, а уж потом буду делать какие-то выводы.

Сергеев проснулся от шума, который доносился с кухни. Он потянулся и, свесив ноги с кровати, стал искать голыми ногами домашние тапочки. Нащупав, он надел их на ноги и направился на кухню. Открыв дверь, он увидел Мадину, которая что-то готовила на кухне.

— Ты давно пришла? — спросил он ее.

— Минут сорок назад. Есть будешь? — поинтересовалась она у него.

Мадина уже вторую неделю жила в доме Сергеева. На той неделе ее уволили с работы за два прогула. Она не стала скандалить, молча забрала документы в отделе кадров, получила остатки зарплаты и поехала домой. По дороге домой она заехала в садовое общество «Каенлык», в котором работал охранником ее новый знакомый Алексей.

Она рассказала ему о своей проблеме и как бы между прочим сообщила ему о возможном скандале дома.

— А ты оставайся у меня. Живи, дом большой, места нам двоим хватит. Будешь заниматься хозяйством. Думаю, что с голоду мы с тобой не умрем.

Мадина сходила в магазин, купила литр водки, закуску и вернулась в дом, где ее ждал Сергеев. Она быстро собрала на стол, и они стали обедать. Через некоторое время, она почувствовала, что опьянела. Она стала много говорить, смеяться. Похоже, все это забавляло Алексея, он смеялся над ней, а затем, обняв ее за плечи, поцеловал в губы.

Она почувствовала, как у нее закружилась голова, и ей вдруг стало так хорошо и легко с этим человеком, что она сама стала его целовать, чувствуя, что начинает просто растворяться в его объятиях. Она не обратила никакого внимания на то, что пальцы Алексея уже расстегнули пуговицы ее кофты и начали нежно ласкать ее набухшие от неги соски. Она застонала от охватившего ее желания, глаза ее закатились, а дыхание стало частым и глубоким.