Песах Амнуэль - Расследования Берковича 3 [сборник]

— Завтра, — твердо сказала Наташа, — а сейчас быстро домой. Иначе я изменю тебе с кем-нибудь из этих студентов. Крутые ребята, не то, что некоторые полицейские…

— Кошмар, — сказал главный врач Иегуда Штайн, — никогда у нас такого не было. Никогда!

— Когда-нибудь все происходит впервые, — меланхолически заметил сержант Беркович, осматривая тело убитого сегодня ночью пациента городской психиатрической лечебницы Реувена Пундака. Это был пожилой мужчина, довольно тучный, и чтобы прикончить его, убийце пришлось дважды ударить ножом — сначала в спину, а потом в шею, в область сонной артерии. Обе раны были в принципе не смертельны — если бы скорую вызвали достаточно быстро, Пундака можно было спасти. Пролежав без помощи несколько часов, бедняга умер от потери крови.

— Можете унести, — разрешил эксперт-криминалист Хан, и четверо дюжих санитаров с трудом подняли тело.

— Пойдемте в кабинет, — предложил Беркович Штайну. — Запишу ваши показания, а потом поговорю с остальными.

— Кошмар! — повторил главврач, когда сержант включил диктофон. — Никогда раньше…

— Да-да, — сказал Беркович. — Это вы уже говорили. Расскажите, как вы обнаружили тело.

— Ну конечно… Обычно я ночую дома, здесь у нас есть дежурные врачи, меня вызывают если… Ну, вы понимаете. Но вчера тут один больной впал в буйство, я задержался до полуночи, понервничал, потому что палатный врач… Ну хорошо, это к делу не относится. В общем, решил домой не ехать, остался в больнице. Спалось плохо…

— Вы что-нибудь слышали ночью? Голоса? Шумы? Крики?

— Голоса — конечно, контингент у нас беспокойный. Но криков не было. Часов в шесть я понял, что больше не засну, встал и пошел в свой кабинет…

— А спали вы…

— На том же этаже есть небольшая комната, в самом углу коридора, там стоит койка на тот случай… Ну, вы понимаете.

— Понимаю, — кивнул Беркович. — Итак, вы пошли в свой кабинет…

— И метрах в трех… ну, на том месте, где он и лежал… я увидел Пундака. Сначала мне показалось, что он так спит. Я его окликнул… Странно, что он разлегся спать на полу… Потом увидел кровь. Много крови. Пошел к себе — я ни до чего не дотрагивался, уверяю вас! — и вызвал полицию. Господи, никогда раньше!..

— Да, конечно, — прервал сержант. — Скажите, что за деревяшки были в карманах этого Пундака?

— Ах, это у него болезнь такая. Раньше он был замечательным краснодеревщиком, делал на заказ мебель с разными завитушками, очень, говорят, красивую, но мода прошла, и сам он постарел, резать, как раньше, не мог… Самое большее, на что его хватило, это нарезать кусочки дерева. Нарежет, и бросит. Просто кусочки, и все. Он, собственно, и заболел, когда понял, что как профессионал он теперь нуль. Большинство мужчин это нормально переносят, а некоторые… Страшный удар, жизнь кончена и все такое. Это один из видов депрессивного психоза, излечимая, в принципе, болезнь, но для окружающих такие люди становятся невыносимы. Дома у него эти деревяшки валялись повсюду, и если кто-нибудь из домочадцев пытался их убрать, Пундак приходил в страшный гнев, ударить мог… Извините, сержант, я увлекся, все это не имеет отношения к делу.

— Кто, по-вашему, мог убить Пундака? Ведь, судя по тому, что двери были заперты изнутри, убийство совершил кто-то, кто и сейчас находится в помещении больницы. Выбор велик — дежурные врачи, санитары, больные. Всего пятьдесят три человека.

— Большинство больных отпадает, — решительно заявил главврач. — Они заперты в палатах и ночью не могут их покинуть, разве что в экстренных случаях в сопровождении санитара. Это сорок один человек.

— Остается двенадцать.

— Да, три дежурных врача, шесть санитаров и трое больных, которых мы не считаем нужным запирать. Всего таких больных четверо, но четвертый — Пундак. Правда…

— Да? — переспросил Беркович, потому что Штайн неожиданно замолчал. — Вам что-то пришло в голову?

— М-м… Я подумал, что можно еще сузить круг подозреваемых. Пундака убили на втором этаже, здесь вообще нет палат, и врачи обычно сюда не поднимаются, тем более ночью.

— Обычно — да, — согласился Беркович. — Но это был особый случай. Некто хотел войти в комнату, где хранятся наркотические препараты, — дверь осталась полуоткрытой. Возможно, речь идет о попытке похищения… Но его увидел Пундак. И грабителю пришлось избавиться от свидетеля. Вы считаете, что речь могла идти только о похищении наркотиков?

— Да, — пожал плечами Штайн. — В той комнате ничего больше и не возьмешь. И ночью там никому делать нечего. Да, видимо, Пундак действительно стал случайным свидетелем, он иногда бродил по ночам…

— Я бы хотел поговорить с его лечащим врачом, — сказал Беркович.

— С Симой Букер? Да, пожалуйста, — засуетился главврач. — Будете говорить в моем кабинете?

— Да, попросите ее прийти сюда. И я бы хотел говорить с ней без свидетелей.

— Понимаю, — пробормотал Штайн и вышел из кабинета.

Доктор Сима Букер оказалась высокой молодой женщиной с красивой фигурой — она вполне могла бы работать манекенщицей, если бы не лицо. Лицо у женщины было не просто некрасивым, но даже уродливым, смотреть Симе Букер в глаза было мучением. Беркович преодолел желание отвести взгляд в сторону и сказал любезно:

— Садитесь, Сима. Я бы хотел услышать от вас, почему ваш пациент оказался в три часа ночи не в постели. И где сами вы были в это время?

— Вы считаете, что я могла перерезать Реувену горло? — спокойно спросила Сима. — Да, физически могла, но я спала внизу и ничего не слышала, пока Штайн не поднял шума. У меня есть два свидетеля — другие врачи тоже находились в этой же комнате.

— Я вас не обвиняю, — покачал головой Беркович.

— Что до Реувена, — продолжала Сима, — но он считался совершенно не опасным и мог ходить по коридорам в любое время.

— У него ведь был нож — тот самый, которым его…

— Да, он не мог прожить без ножа — этим ножом он резал свои деревяшки. Но Реувен никогда не поднял бы руку на человека. Никогда!

— Он и не поднял. Это убийца отобрал у него нож и… Кстати, получается, что Реувен держал нож в руке, когда его заметил убийца. Это не согласуется с тем, что, по вашим словам, Пундак не мог…

— Не мог! — воскликнула Сима. — А нож в руке он держал по вполне понятной причине: резал деревяшку.

— Шел за человеком, который хотел взять наркотики, и на ходу резал деревяшку?

— Вам это кажется странным? Но ведь Реувен был болен… Это одна из фобий… Впрочем, медицинское название вам ничего не скажет. Я думаю, что, увидев человека, который открывал дверь в ту комнату, Реувен машинально изобразил его на память. Он ведь держал деревяшку в руке, когда его…

— Да, — кивнул Беркович. — В левой руке у него был кусочек дерева. И в карманах несколько кусочков. Простите, Сима, как понимать ваши слова: «Увидев человека, Реувен машинально изобразил его на память»?