Николай Леонов - Ноу-хау палача (сборник)

– Поклонники, разумеется, были. Но ничего серьезного. И потом, никто из них не способен на что-либо подобное. А родни близкой или дальней у меня давно нет. Я сирота и воспитывалась в детском доме. Примерно с четырехлетнего возраста.

– Быть того не может! – вырвалось у Гурова. – Вас воспитывали в сиротском приюте?

– Я так полагаю, это комплимент моей природной утонченности и изысканности манер, – невесело усмехнулась Алина.

– А также блестящей образованности. Все ваши коллеги, с которыми мне доводилось общаться, характеризуют вас как специалиста высокого уровня и всесторонне развитого человека. Так что, откровенно говоря, я полагал, что вы получили образование, близкое к академическому. Какие-нибудь закрытые школы, репетиторы и, без сомнения, престижный вуз.

– Чтобы хорошо учиться, достаточно иметь сильную волю и упорство, а еще хорошо развитый интеллект. Впрочем, это все приходит, если регулярно работать над собой.

– Но в наше время этого может быть совершенно недостаточно.

– Намекаете на средства? Да, я странным образом осталась равнодушна к деньгам и ценю финансовую обеспеченность гораздо меньше, чем это принято многими современными людьми. Хотя в юные годы, врать не стану, денег очень не хватало, мягко сказать. И я подрабатывала, как, впрочем, многие студенты, лишая себя необходимого сна. Мы и с мужем так познакомились. Ручаюсь, Виталий не стал посвящать вас во все обстоятельства нашего знакомства.

– Он действительно отделался общими фразами, – согласился Гуров, – так что я ничего не выяснил. И рассчитываю на ваш рассказ.

– Муж слегка стесняется этого момента, – повела бровью молодая женщина. – Нет, вы только не подумайте, Лев Иванович! Я не занималась ничем постыдным или противозаконным. Просто подрабатывала официанткой в ночном клубе, в котором любил бывать мой муж. Но Виталий резонно полагает, что «жена-искусствовед» звучит гораздо презентабельней чем, к примеру, «жена – бывшая официантка», и не слишком любит вспоминать об этом факте моей биографии.

– То есть вы повстречали его, еще будучи студенткой?

– Да, я как раз писала диплом. И готовилась к поступлению в аспирантуру. Честно говоря, я поначалу весьма скептически восприняла интерес к своей особе одного из постоянных клиентов нашего клуба. Понимаете, среди девчонок-официанток вечно ходили разговоры о девушке, которой удалось найти богатого мужа или любовника, прямо не отходя от рабочего места, так сказать. Некая история Золушки, адаптированная для современниц.

– И теперь, полагаю, в стенах клуба таких историй станут рассказывать на одну больше, – усмехаясь, протянул Гуров.

– Пожалуй, вы правы, Лев Иванович. Но мой случай скорее исключение, что, как известно, еще раз подтверждает основное правило. Чудеса очень редки – на то они и чудеса. Я не искала любви в те годы, тем более мне не пришло бы в голову искать суженого на работе. Но Виталию удалось растопить мой скептицизм и разрушить стену недоверия, которой я привыкла себя окружать. Он проявил ко мне настоящий интерес как к сформировавшейся личности, а не как к очередной симпатичной мордашке. И во время ухаживания был очень тактичен и терпелив, чем подкупил, без сомнения, и завоевал мое доверие. Не могу сказать, что наш роман развивался стремительно. Виталий сначала просто ухаживал, приглашал на выставки и в театры. Он сумел стать мне близким другом. Мы подолгу разговаривали, обмениваясь мнениями по тому или иному вопросу, и сами не заметили, как стали друг другу дороже всего на свете и необходимей, чем воздух, которым мы дышим.

– И это были первые ваши серьезные отношения?

– Конечно, я ведь была совсем юной девушкой. Хотя у меня был парень в институте, еще на первом курсе. Мы с ним расстались задолго до знакомства с Виталием. И больше я на молодых людей внимания не обращала, предпочитая сосредоточиться на учебе. Слишком неправильным и болезненным был тот первый опыт отношений. Но про Сашу Каменева я вам уже, помнится, рассказывала.

– Да, – кивнул Гуров, – и я навел справки. Каменев все еще отбывает наказание в исправительном учреждении строгого режима. И по сей день пребывает в Читинской области.

– Это предсказуемо, – пожала плечами Алина, – он умудрился натворить много всего. Но если вы его собирались подозревать в причастности к последним событиям, то совершенно зря. Сашка никогда не был способен на нечто подобное. Да и, честно говоря, никогда не пытался опекать меня, даже в то время, когда мы были вместе.

– Понятно. Но сейчас мне хотелось бы, чтобы вы рассказали о других ваших поклонниках.

– Я встречалась только с Сашкой, и то не очень долго.

– И все же попытайтесь припомнить, может, были в вашем окружении некие молодые люди, настойчиво проявлявшие знаки внимания, а вы им взаимностью не отвечали?

– Затрудняюсь ответить. Пожалуй, таких парней совсем не было.

– Быть такого не может! Вы же красивая молодая женщина! Постарайтесь припомнить Алина, для меня правда это важно! И для расследования может пригодиться любая мелочь.

– Это я сейчас красавица, – рассмеялась она. – Несмотря на все презрение к деньгам мужа, я никогда не пренебрегаю качественным уходом, а он довольно дорогой, говоря между нами. Так что раньше я не могла себе позволить ничего подобного: спа-салоны, услуги профессиональных визажистов, косметологов, парикмахеров, качественная дорогая одежда модных европейских и отечественных дизайнеров, украшения, меха, обувь, различные аксессуары. Все эти мелочи, поверьте, любую простушку преобразят, изменят и сделают прекрасной леди. А в институте я была обычной девушкой. Симпатичной, но не более того. И толпы поклонников за мной никогда не ходили. А еще раньше, в детстве, я походила даже не на гадкого утенка, а на постоянно мерзнущего, вечно бледного и нервного призрака. Так что, Лев Иванович, у меня нет и не было ни одного тайного или не слишком тайного поклонника. Никогда, включая юные годы.

– Ладно, – не стал настаивать Гуров, – тогда, будьте добры, расскажите мне о своей семье. Понимаю, в вашем прошлом кроется весьма неприятная история. Но я спрашиваю не из праздного любопытства. Поверьте, это может быть очень важно.

– Вы снова ошибаетесь, Лев Иванович, – мягко возразила Алина, – вернее, вы сделали правильные выводы. История моего детства не просто неприятная, она дикая и трагичная, если выражаться совсем уж точно. И я расскажу вам все, чтобы вы не сомневались, как не сомневаюсь я, что защищать меня, тем более таким странным способом, совершенно некому.

– Хорошо, допустим. Тогда постарайтесь меня переубедить.

– Моя девичья фамилия – Сереброва Алина Павловна. И я все детство, кочуя по детдомам и приемникам, повторяла ее как мантру. Поначалу просто свое имя забыть боялась. Ведь в систему я попала, будучи четырехлетним ребенком. А потом привыкла, и звучание собственного имени меня успокаивало, приводило нервы в порядок и внушало толику уверенности.