Сергей Калужанов - Мажор-3. Правда опаснее смерти

— Все. Передаем в прокуратуру, — негромко сказал он, глядя вслед девушке.

— Если твой доктор докажет, что она просто больная — она сбежит и убьет снова.

— Да убивает не она, а он, в том-то и дело! Как ты не понимаешь?

Вика сидела на кушетке и ждала. Врач вернулся с бумагами, с какими-то бланками. Он бросил их на стол и, подойдя к Вике, долго протирал замшевой тряпочкой очки. Потом, подвинув стул, сел напротив нее и сказал.

— У вас девочка.

Вика счастливо улыбнулась, не понимая, почему так серьезен доктор. Улыбка медленно стала сползать с ее лица в предчувствии какой-то беды.

— Обследование показало, что у вас порок сердца. Если не вмешаться, вы умрете. И ребенок — тоже.

Она не могла оставаться одна. Одиночество давило, сводило с ума, и Вика шла туда, где было людно. Она брела по набережной, садилась в автобус, выходила, спускалась в метро и ехала до следующей станции. И снова выходила, чтобы находиться в толпе людей. Окружающие часто сразу замечали беременную женщину и сторонились, уступая место, пропускали на эскалаторе. Вика машинально кивала, благодарила, а в ее голове снова и снова звучал голос врача, его приговор.

— …У вас стеноз клапана аорты, на фоне открытого артериального протока. Это врожденное. Родить вы не сможете. Сначала перегрузка сердца, затем — отек легких и смерть. Операция — единственный выход…

— Я готова, — кивнула Вика.

— Эта операция проводится на открытом сердце. Что в вашем положении невозможно. На раннем сроке можно было бы говорить о прерывании беременности…

— Нет, — оборвала Вика врача. — Это даже не обсуждается.

— Я и не предлагаю. Есть выход. Балонная вальвулопастика. Эндоскопическая операция, которая временно снимет проблему…

— Что значит «временно»? — не поняла Вика.

— Благодаря балонной вальвулопластике вы сможете родить. И полноценно оперироваться уже после родов.

— Значит, мне не избежать операции на открытом сердце?

— Нет, к сожалению, — твердо сказал врач.

— Другими словами, даже после вашей мини-операции я все равно могу умереть? — тихо спросила Вика, глядя в глаза доктора с надеждой.

— А вы посмотрите на это с другой точки зрения: с ее помощью вы сможете родить. А это уже что-то! Верно? В Москве два специалиста, которые могут взять ваш случай… Если за границей, то Руана или Лондон. Если нужны какие-то справки для работы.

— Справки для работы не понадобятся. Вы дадите мне контакты специалистов?

— Конечно, — кивнул врач, потом помедлил и развел руками. — И еще. Процедура платная. У вас сложный случай, поэтому, боюсь, будет не дешево…

— Можно конкретней? — нетерпеливо попросила Вика.

— У нас делают в одной частной клинике. Все процедуры, подготовка, пребывание до и после, операция и реабилитация… Плюс-минус семьдесят тысяч долларов.

Вика кивнула, немного посидела молча, глядя в окно, потом решительно встала и спросила, глядя доктору в глаза.

— Хорошо, я все поняла. Последний вопрос: сколько у меня есть времени?

— У вас его нет.

Игнатьев рассматривал карту города, на которой Соколовский наносил отметки маячка. В какое время и в каком районе он находился.

— Ну, и долго ты намерен играть в эти игры? — спросил Игнатьев. — Когда мы его брать будем?

— Я хочу понять его маршруты. И где у него лежбище. Каждую ночь машина на новой общественной парковке. В разных районах. В охоте на зверя нужно терпение…

— Главное, не упустить момент, когда охота пойдет на нас, — хмыкнул Игнатьев. — Катя с тобой? Вы же снова вместе?

Соколовский помедлил, не зная, как лучше ответить, но потом решил, что лучше говорить все как есть.

— Да, — кивнул он.

— Я прошу тебя — присматривай за ней. Фишер пытается втянуть ее. Это его стиль. Давить на слабые точки.

— Аркадий Васильевич, я сделаю все, чтобы Катю это не коснулось.

— Верю.

Мать смотрела на Катю, скрывая тревогу и боль. Было хорошо заметно, что она берется с собой. Мама сильно сдала за это время, и Катя отчетливо понимала, как она сейчас одинока. Но сейчас существовало нечто более важное, чем переживание каждого человека в отдельности. К тому же Катя сильно страдала от того, что мать фактически обманывала ее всю сознательную жизнь.

В кафе было людно и шумно, но девушка специально выбрала это место, чтобы не поддаваться эмоциям. Только дело, только вопросы и ответы.

— Лучше бы ты пришла домой, — горько улыбнувшись, сказала мать. — Поговорили бы спокойно.

— Лучше на нейтральной территории, — покачала девушка головой.

— Как будто между нами война, — вздохнула мать. — Ты не приезжаешь. Опять что-то между тобой и отцом?

— До моего рождения папа, отец Игоря и Фишер были друзья, — жестко заговорила Катя, смотря матери в глаза.

— Кто тебе об этом рассказал? — испугалась женщина.

— А когда я росла, то в нашей семье о Фишере даже не говорили. Как будто не было такого человека. Почему?

— Они… разошлись. Это же бизнес, Катюша. Сегодня вместе, завтра врозь.

— Когда все просто, то не пытаются убить, 20 лет спустя, — зло проговорила Катя. — Что ему сделал отец?

— Ничего! — мать стиснула руки и прижала их к груди. — Все дело в Фишере…

— Все дело в том, — перебила мать Катя, — что я тебе не верю, мама.

В банке Вику приняла сотрудница кредитного отдела. Девушка в белой блузке общалась с дежурной вежливостью. Обращалась она исключительно по имени и отчеству, задавала много вопросов и очень скоро Вика поняла, что девушку смущает беременность потенциальной клиентки.

И когда она это поняла, то энтузиазм у нее сразу упал. Я на седьмом месяце беременности, отца у ребенка нет. По крайней мере такого, который бы обязался его содержать. Бюджетная зарплата и постоянный риск невозможности исполнять свои должностные обязанности, то есть постоянный риск потерять профпригодность, а соответственно, и стабильную зарплату.

Все эти мысли пронеслись у Вики в голове. И когда кредитный инспектор забрала подписанные Викой документы и предупредила, что ответа о решении придется ждать пару дней, она просто встала, молча кивнула и вышла из кабинета. С решением все понятно. Неожиданностей и сюрпризов ждать не придется.

Поздний вечер, тишина дворов. На больших проспектах машины идут почти сплошным потоком, а на маленьких улочках с темнотой приходит и тишина. Проедет одна машина в несколько минут, мазнет фарами по стенам домов, и снова тишина, и только гул большого города где-то совсем рядом, в квартале.

Такси остановилось напротив арки, ведущей во двор. Некоторое время машина просто стояла, но потом задняя дверка распахнулась, и из нее не вышла, а буквально выпала девушка. Она поднялась на ноги, вскрикнула и, прижимая руку к груди, побежала в арку.