Дмитрий Дашко - Мы из губрозыска

— Понял направление твоих мыслей, — протянул Колычев. — Предлагаешь подежурить на вокзале сегодня?

— И сегодня, и завтра, и послезавтра. Приметы у нас куцые, конечно, но хоть что-то. Попробовать стоит, — загорелся Елисеев.

— Давай попробуем, коли ничего другого в голову не приходит. Но действовать будем своими силами, без чоновцев.

— Почему?

— С ними только дров наломаем. По нашему описанию они половину пассажиров арестуют. Тут тоньшее надо быть, чуйку розыскную иметь. Здесь свой брат — разыскник нужен.

— Вдвоем не справимся, — уверенно произнес Елисеев.

— А с чего ты решил, что вдвоем? С ребятами договоримся. Левина привлечем, Бурко — он один у нас в губрозыске целого взвода стоит. Бывший борец, даже в цирке выступал, — похвастался Колычев. — Любого в бараний рог скрутит и скажет, что так и было.

— Да ну? — не поверил Елисеев.

— Баранки гну. Он в империалистическую в лейб-гвардии Преображенском полку служил. Потом по ранению в наш госпиталь попал, жену себе нашел из сестричек милосердия, а тут революция, гражданская… ну и закрутилось. Когда совсем голодно было, надевал маску и ходил в цирк бороться. Ни разу не продул, хотя к нам чемпионы мира приезжали. Такие вот у нас люди работают в губрозыске.

— А что ж ты раньше про него не рассказывал?

— Забыл, что ты новенький, — со смехом признался Колычев. — В общем, портфель занесем в кабинет, посмотрим его основательнее — вдруг, что полезное извлечем? Заодно чайку попьем, поговорим с ребятами, согласуем с начальством, составим график дежурств на вокзале. И вечером туда до самого отправления поезда.

— Только, чур, сегодня наша очередь, — попросил Елисеев.

— Можешь не сомневаться. Ребята нам эту почетную обязанность с удовольствием уступят.

— Что с Козловым делать будем?

— В каком смысле? Не арестовывать же его…

— Надо обыск у него проводить?

Колычев скривился.

— А смысл? Будет та же история, что и с Мотыльковой. Он, конечно, та еще тетеря, но не вор. А у нас и без того времени в обрез. Без обыска обойдемся.

Колычев выгреб на свой стол содержимое парусинового портфеля. Преступники набили его газетами, причем самый старый выпуск оказался двухнедельной давности. Тут были как центральные издания («Правда», «Известия»), так и номера местной городской «Железнорудской бедноты».

— Ты смотри, какие образованные жулики попались, — заметил Колычев, разглядывая начинку портфеля. — Мне вот читать газеты недосуг, к тому же ни в одной читальне столько не наберется. Да и вряд ли эти жулики в читальню сунутся. Кто-то им эти газеты приносит или продает…

Елисеев кивнул. Большинство газет распространялось среди работников предприятий или находилось в читальнях, на крайний случай расклеивалось на специальных афишах. Кое-что можно было прикупить в бывших суворинских киосках, которые теперь принадлежали «Центропечати».

— А они не просто один какой-то нумер по случаю взяли — постоянно брали самые разные, — продолжил Колычев. — И заметь: ничего не пропущено, нумер к нумеру идет по порядку. Поразительная обстоятельность!

— А ты уверен, что они их читали?

— Уверен. Вон, смотри — на газетах следы, тут и тут. Что-то мокрое ставили и круглое. Наверное, миску или чашку. Читали во время еды. Ох, непростые субчики нам попались! Намучаемся мы с ними!

— Ничего. Авось и повезет сегодня. На вокзале выловим, — подбодрил друга Елисеев.

В кабинет зашел здоровяк Бурко, поглядел на кипу газет.

— Колычев, ты что — у себя в кабинете избу-читальню открыл? Куда тебе столько газет?

— Это улики. Жулики ими портфель для тяжести набили, чтобы жертва подмены не заметила, — пояснил тот.

— Хитрованы, — хмыкнул Бурко. — Мужики, я вот к вам чего пришел: ко мне сродственница из Харькова вчера приехала, гостинцы привезла.

— Рад за тебя! — спокойно произнес Колычев.

— Ты погоди радоваться. Еще успеешь. Я шмат сала для себя подрезал и на работу притащил. Угощаться будете?

— Еще бы! — довольно потер ладони Колычев. — Ты даже не представляешь, как будем!

— А я и не сомневался. Тогда бери стажера и топай к нам. Ося уже кипяток ищет. Посидим, побалакаем.

Бурко снова окинул взглядом газеты.

— Борь, одну газетку дашь?

— Для чего? Ты ж вроде читать не любишь.

— Стол накрою. Будет вместо скатерти.

— Да забирай, конечно. Для хорошего дела не жалко. У меня таких улик на сто лет вперед хватит.

В кабинете Бурко уже собрался почти весь свободный штат губрозыска. Не хватало только Янсона и отсыпавшегося после ночного дежурства Туманова, с которым Елисеев еще не успел свести знакомство. Пришла даже делопроизводительница Ира, отнюдь не хрупкая пишбарышня тридцати лет, обладательница хриплого (последствия форсирования Сиваша в гражданскую) голоса и громкого заливистого смеха. Ей и доверили ответственную операцию по нарезанию сала тонкими ломтиками, чтобы хватило на всех.

Откуда-то появилась буханка хлеба, заварка, сахарин. Левин притащил самовар. Его появление встретили дружными аплодисментами.

Елисееву было очень уютно в компании этих добрых и сильных людей, которые приняли его в свой коллектив. Он вдруг ощутил невидимые нити родства, что связывали его с братьями по оружию и очень нелегкой профессии. Радость охватила Петра. Он был горд, что вместе с Колычевым, Левиным, Бурко, Янсоном и другими сотрудниками губрозыска делает одно общее важное дело.

Заботливый Ося налил дежурному доверху кружку чая, высыпав туда побольше сахарина, отрезал здоровенный шмат хлеба и положил на него сразу несколько полосок душистого сала. Всю это роскошь он поставил перед дежурным и снова вернулся в кабинет Бурко.

— Шамайте, товарищи! — сказал виновник торжества и сделал широкий приглашающий жест рукой. — Как говорится, чем богаты…

— Паша, — позвал Бурко Колычев.

— Ну? — откликнулся тот.

— К тебе родня часто ездить собирается?

— Да кто ж его знает!

— Так ты передай, чтоб почаще заглядывали и сала с собой побольше брали.

— Обязательно. Так и скажу, что Боря Колычев лично просит, — засмеялся Бурко.

Сало с хлебом просто таяло во рту, тем более на пустой желудок. Неудивительно, что через несколько минут подъели все до крошки. Поблагодарив гостеприимного хозяина кабинета, сыщики начали расходиться. У всех были важные безотлагательные дела. Очень скоро остались только Бурко, деливший с ним кабинет Ося Левин, и Колычев с Елисеевым.

— Ребята, — поднял правую рассеченную бровь Павел, — вижу, что у вас остался ко мне какой-то вопрос? Сала больше не нет, честное слово!

— За сало, конечно, огромное спасибо, Паша. Но мы к тебе и впрямь с вопросом. Вот такая петрушка выходит с этими кражами…