Мария Шкатулова - Виза на смерть

Женя открыла глаза.

— И что же? Его нашли?

— Кого?!

— Иностранца.

— Я тебя умоляю! Лучше бы не находили…

Женя подняла голову.

— Значит, все-таки нашли?

— Ей это все равно уже не поможет…

— А мне?

Женя рывком сбросила с себя плед и спустила ноги.

— Что? — переспросила Татуся.

— Послушай, Татка, что, если по телевизору показать Машину фотографию? Вот хотя бы в этой передаче? Как ты думаешь?

— Ну… — растерянно пробормотала Татуся. — Почему бы и нет?

Мысль показалась Татусе неудачной, но спорить с Женей, которая трое суток не ела и лежала как мертвая на ее диване, ни на что не реагируя, было невозможно.

— Я понимаю, шансов почти нет, — продолжала Женя, — но ведь бывают всякие случайности… Вдруг ее кто-нибудь узнает? Кто-нибудь, кто ее видел случайно? — Она словно вымаливала ее согласие.

«Господи, какое счастье, что у меня нет детей», — подумала Татуся, всегда мечтавшая иметь ребенка, а вслух сказала:

— Конечно… Надо попробовать…

— Только — как? Туда же, наверное, трудно попасть?

— Ничего не трудно: у моей приятельницы на втором канале работает сестра. Редактором.

— И ты молчала?

— Женька, мне и в голову не пришло… Так же, впрочем, как и тебе!

— Я же не знала, что есть такая передача.

— Ну да. Ты же у нас сноб — телевизор не смотришь. «Что я несу? — ужаснулась Татуся. — Какой сноб? Какой телевизор? Она умрет, если этот ужас не кончится в ближайшее время. Ее пригласят на запись в лучшем случае через две недели — значит, впереди две недели надежды, а пока человек надеется, он живет. А потом… потом будет видно».

— Я сегодня же позвоню и договорюсь. Кофейку сварить?

— Нет. Позвони сейчас.

— Сейчас она еще не пришла.

— Позвони на мобильный.

— Женька, не дергайся. Ее мобильного у меня нет. И потом, я сказала, что устрою твое участие в передаче? Значит, устрою. Да, кстати, я совсем забыла — пока ты спала, звонил твой отец.

Женя пошарила рукой под пледом и нахмурилась.

— Ты взяла мой сотовый? Зачем?

— Я хотела, чтоб ты спокойно поспала, и отнесла его на кухню.

— Напрасно… А если бы?..

— Не волнуйся. Я глаз с него не спускала.

— Но ведь ты видела, что звонит отец! Не надо было подходить.

— Женька, ты же не можешь заставить их мучаться неизвестностью!

— Не говори ерунду. Он прекрасно знает, что со мной все в порядке. — Она усмехнулась. — Я послала им SMS. Ладно, Бог с ними… Чего он хочет?

Татуся села рядом с ней.

— Женька, я должна тебе сказать, что ты напрасно с ним так… Оказывается, он вовсе не вызывал милицию.

— А-а… Она сама пришла. По зову сердца.

— Представь себе, сама! Они позвонили твоему отцу и попросили о встрече, чтобы выяснить какие-то подробности, связанные с убийством твоего брата.

— Он лжет. Зачем им подробности? Прошло больше трех лет…

— Тем не менее. Они как-то связывают это с убийством Сапрыкина.

— Чушь какая! Я не верю ни одному его слову. И ты не веришь. Потому что таких совпадений не бывает. А он просто не смог придумать ничего лучше.

— Женька, я не знаю… может, ты и права, но он в ужасном состоянии…

Женя вскочила с дивана и чуть не упала, запутавшись в пледе.

— А я? А Машка? Что с ней? Где она? И ты смеешь говорить мне об отце, который все это устроил?

— Почему ты думаешь, что это он?

— Я же тебе объясняла — отец вызвал ментов, хотя я просила его этого не делать. И этот гад их заметил.

— С чего ты это взяла?

— Уже не говоря о том, — продолжала Женя, — что я должна была выйти из дому в десять вечера, а из-за прихода ментов совершенно потеряла голову и выскочила в девять. И он это тоже видел.

— Повторяю — откуда ты знаешь?

— Да потому что он оставил мне диктофон с записью: «Условия сделки надо выполнять»! Откуда я знаю — может, он караулил во дворе?

— Милиционеры же были в штатском!

— Не смеши.

— И потом, тебе не кажется, что раз у него была запись Машиного плача, значит, он и не собирался возвращать ее?

— Неправда! — Женин голос задрожал. — Он предупредил меня про теплые вещи. И потом, у него было больше двух часов — он вполне мог успеть.

Татуся покачала головой и осторожно сказала:

— Мне кажется, ты ошибаешься. Я, конечно, все понимаю, но…

— Что? — зло переспросила Женя, прищурив глаза, и, не дослушав, выбежала в коридор и заперлась в ванной.

«Как она сказала? “Я все понимаю?” Разве может она понимать? Разве ее лишили способности дышать? Разве ее жизнь кончилась, потеряла смысл? Это кончилась моя … потому что она кончилась, кончилась, кончилась…»

Вначале ей казалось, что все это происходит не с ней, что это сон, кошмар, который рассеется сразу, как только она откроет глаза и рядом окажется Машка — ее ручки, смешные пальчики на ногах, теплая головка, пахнущая карамелью, шелковистые волосики, животик, перевязочки, родинка на попке… Женя вспомнила, как Маша спала, держа во рту большой пальчик, так как с самого рождения не признавала соску… Как каждый раз перед сном, когда Женя гасила свет в ее комнате, она спрашивала: «Тут никакого страшного нет?..» Вспомнила ее смешные словечки и не по-детски серьезный взгляд… Неужели этого никогда больше не будет в ее жизни?.. И если так, то, конечно, все кончилось, и совершенно неважно, сколько ей осталось — несколько дней, недель или даже лет. Это уже не имеет значения, потому что каждое из оставшихся ей мгновений жизни будет мукой, которая рано или поздно ее убьет.

Она вспомнила родителей, и от жалости у нее заныло сердце. Старые, беспомощные, одинокие… Одинокие, потому что она, Женя, никогда не сможет простить…

— Женька, открой!

Женя ополоснула лицо холодной водой и открыла дверь.

— Ты не должна… слышишь? — сказала Татуся и посмотрела ей в глаза. — Ты не должна раскисать. Ты выла сегодня всю ночь, я слышала… Ты сойдешь с ума, если не возьмешь себя в руки.

— Да. Все. Взяла. Прости. — Женя вытерла лицо и повесила полотенце. — Только никогда больше не говори мне об отце. Я, конечно, вернусь к ним, потому что они старые и больные, а я не зверь и не брошу их. Но никогда не говори мне о нем. Потому что это он виноват в том, что произошло. Вот только дай мне пробыть у тебя еще немного… Ничего?

— Господи, Женька, о чем ты! Живи хоть всю жизнь. На следующей неделе пойдем с тобой на передачу, и я уверена…

Женя дернула ртом.

— Ладно, Татка, свари лучше кофе…

Когда они сидели на кухне, Татуся спросила:

— Так о чем ты говорила с этим капитаном, как его?..

— Гулиным, — подсказала Женя и махнула рукой: — И говорить не стоит. Все это бездарная и бессмысленная милицейская рутина. Рутина из рутин.

— И все-таки?

— Для начала расскажите, как это было, — попросил Гулин, и Женя, закрыв глаза, в который раз стремительно прокрутила в памяти картину того дня.