Лейф Перссон - Можно ли умереть дважды?

Поэтому мы отправились туда, сориентировались, а потом с помощью эхолота он доказал мне свою правоту. В том месте, которое я считал самым глубоким во всем озере, глубина и в самом деле не превышала тридцати метров, — констатировал Свен-Эрик Джонсон, вернув стакан на место.

Поскольку отношусь к людям, старающимся учиться на собственных ошибках, я записал координаты, которые мой друг определил с помощью своего навигатора. Да, помнится, мы даже выпили по этому поводу. Но мне так и не представился случай рассказать правду Даниэлю. Я сам узнал ее тогда, когда мы уже начали отдаляться друг от друга. Но координаты остались в моей старой записной книжке, поэтому ты сейчас получила их в послании, которое я попросил Сару переслать тебе.

Как уже сказано, Анника, — продолжил Свен-Эрик Джонсон, улыбнулся и кивнул в сторону камеры, — было бы хорошо, если бы мы, наконец, смогли поставить точку в этой истории. Но, несмотря на все обстоятельства, в любом случае приятно, что мне представилась возможность встретиться с тобой.

Как только Аннике Карлссон удалось проглотить комок в горле, она позвонила Петеру Ниеми.

— Что я могу сделать для тебя, Анника? — спросил он.

— Неверный вопрос, — сказала Анника Карлссон. — Компьютер у тебя под рукой?

— Я как раз сижу перед ним, — сообщил Петер Ниеми.

— Тогда ты сейчас получишь один имейл. А когда посмотришь его, сможешь позвонить мне и поблагодарить за все, с чем я тебе помогла.

Прошло больше часа, прежде чем Петер Ниеми дал знать о себе.

— Извини, что я заставил тебя ждать, — сказал он. — Понадобилось время, чтобы разобраться с разными практическими моментами. Но сейчас все готово, и мы с несколькими водолазами из Национального спецподразделения начнем поиски матросского чемодана уже завтра утром.

— Замечательно, — буркнула Анника. — Ты ничего не забыл?

— Да, извини. Большое спасибо, тысяча благодарностей тебе, Анника.

— Не за что.

Один из трех водолазов Национального спецподразделения нашел старый матросский чемодан уже после обеда в первый день погружений. На глубине двадцати восьми метров и всего в двух десятках метров от точки, где он и должен был находиться согласно координатам, полученным ими от Свена-Эрика Джонсона. Вполне естественное отклонение при мысли о расстоянии от водной поверхности и того обстоятельства, что он провел там пять лет. Когда мешок подняли, он оказался наполовину заполненным песком. Также, похоже, он пребывал в отличном состоянии, но перед подъемом его все равно поместили в большой пластиковый держатель и точно определили координаты места, где он лежал.

Матросский чемодан был набит под завязку. Он содержал почти тридцать килограммов мелких камней, игравших роль груза (явно того рода, каких хватало в месте причаливания на острове Уфердсён), а также различные вещи Джейди Кунчай. Скорей всего, почти все то, что она имела при себе и на себя, когда приземлилась в стокгольмском аэропорту Арланда утром в среду 22 июня 2011 года, прибыв туда утренним рейсом из Нью-Йорка. Все согласно авиабилету, который нашли в закрытом пластиковом карманчике вместе с ее паспортом, выданным на имя Яды Сонгправати, но с фотографией Джейди, ее мобильным телефоном, парой кредиток, оформленных на ту же Яду Сонгправати, а также деньгами на общую сумму шесть тысяч крон в американских долларах, таиландских батах и шведских кронах. Кроме того, чековой книжкой «Америкен экспресс» с дорожными чеками на общую сумму в две тысячи долларов.

Там находилась также кое-какая одежда, несколько пар обуви, купальник и дорожный несессер. Зато отсутствовала дорожная сумка, которую ей следовало иметь с собой, когда она поднялась на борт самолета в Нью-Йорке.

«Также нет записей о ее пребывании ни в одном отеле Стокгольма», — подумал Петер Ниеми, привыкший доводить поиски до конца.

«Скорее всего, по той простой причине, — подумал он, — что она жила дома у Даниэля Джонсона, и все отсутствующие вещи остались там».

В общем, Ниеми и его коллеги нашли в старом матросском чемодане настоящий клад, который не только дал ответ на вопрос о том, что она имела на себе и при себе во время ее последнего визита в Швецию, но также смог многое рассказать о том, чем она занималась между цунами и тем днем, скорее всего, воскресеньем 26 июня 2011 года, когда умерла.

Уже на следующей неделе состоялась внеплановая встреча Лизы Ламм с руководством ее следственной группы, Эвертом Бекстрёмом, Анникой Карлссон, Петером Ниеми и, естественно, их аналитиком Надей Хёгберг.

— Один вопрос чисто из любопытства, — сказала Анника Карлссон. — У нас есть какое-то представление о том, где она жила между январем 2005 года и Яновым днем 2011 года?

— По данным таиландских коллег, похоже, в Таиланде, — сообщила Надя Хёгберг. — Либо в доме своей матери в Бангкоке, либо в их семейной летней резиденции на севере Таиланда. Потом совершила несколько продолжительных поездок по трехмесячной визе и в США, и в Швецию.

— Как вы наверняка понимаете, мне придется проинформировать Джонсона и его защитника о наших новых доказательствах, — сказала Лиза Ламм.

— Да, чтобы мы все-таки сумели положить конец болтовне о возможности умереть дважды, — проворчал Бекстрём. — Самое время.

Адвокат Торе «Тотальная защита» Эрикссон был на полметра выше и в два раза толще комиссара Эверта Бекстрёма. Он обладал силой подъемного крана, выносливостью марафонца и являлся опасным для жизни противником во всевозможных юридических стычках, касавшихся преступлений. Он говорил на норландском диалекте и не упускал ни одного случая выразить свое уважение и восхищение «лучшему сыщику Швеции» Эверту Бекстрёму, который, в свою очередь, от всей души ненавидел его и при любой возможности поливал грязью.

Когда Лиза Ламм представила Эрикссону новые доказательства, он от всего сердца поблагодарил ее. Действительно пришло время навести порядок во всей истории, а сам он потратил целый день на то, чтобы обсудить последние новости со своим клиентом.

Все это время он, вероятно, только и делал, что инструктировал Джонсона относительно маневра, на языке юристов и в их тесной компании известного под названием «поворот на девяносто градусов». Его принципы были довольно просты. Никогда не возражать прокурору и ее полицейским, когда речь шла о вещах, которые они все равно могли доказать. А в остальном, где аргументы противной стороны уже не выглядели столь незыблемыми, перекладывать вину с себя на других участников событий. Преимущественно таких, которые уже сами не могли ничего сказать. Как, например, Джейди Кунчай и ее мать Раджини, умершие уже более пяти лет назад.