Николай Леонов - Доза для тигра

Огорошенный услышанным, Станислав произнес громкое «Пф-ф-ф-ф!..» и почесал затылок. Окинув Льва уважительным взглядом, он резюмировал с легким оттенком зависти:

– Вот что значит иметь умную голову! Блин! Если честно, то я обо всех этих юридических тонкостях и нюансах как-то даже и не задумывался. Хотя, конечно, – да! – ты абсолютно прав. Если смотреть на наше расследование с точки зрения этой самой «буквы закона», то мы в данный момент в темной комнате ищем черную кошку, к тому же, не имея на это никаких полномочий. Е-п-р-с-т! Если память мне не изменяет, то в нашей практике это первый такой случай.

– Да? – сдержанно рассмеялся Лев. – Первый ли? А как же наше, совместное с Вольновым, по сути, пиратское нападение на иностранное судно в Финском заливе? Не помнишь? А что скажешь о соблюдении нами международного права во время круиза по Атлантике? Не забыл, что мы с тобой там вытворяли? А что было в Англии, когда сопровождали бывшего разведчика на конференцию ветеранов спецслужб? Да, мы боролись с криминалом. Но некоторые наши действия и близко не соответствовали хоть нашей, хоть не нашей «букве закона». Вот таков, друже, парадокс: иногда, чтобы защитить закон, его же приходится нарушать, о чем я говорил уже не раз.

– Впечатляет… – изобразив на лице многозначительно восхищенную гримасу, произнес Стас. – Ну, ладно, хрен с ней, с этой Луизой! Ну, а у меня дела такие…

…Прибыв в «Московский уют», Крячко первым делом пообщался с портье Евгением, и тот рассказал ему про путану по прозвищу Румынка, настоящее имя которой было Раиса Вещанова. Как раз в тот момент, когда Стас говорил с Гуровым, она вошла в гостиницу. Как сразу же определил Крячко, женщина она была из тех, что и «на скаку, и в избу», если бы жила в деревне. Эдакая «леди Макбет Мценского уезда» весьма привлекательных кондиций, лет около тридцати пяти.

Изображая из себя обычного клиента, Стас начал было процесс «съема» проститутки, но Румынка оказалась особой весьма проницательной. Лишь взглянув на клиента, она тут же поинтересовалась:

– Мент, что ли?

Поняв, что «темнить» с ней бесполезно, Крячко поспешил «рассекретиться», переводя разговор в шуточное русло:

– Допустим! Но мы, вообще-то, тоже люди, нам тоже надо расслабиться… – доверительно отметил он. – Почем час обслуживания?

Саркастично хохотнув, Румынка укоризненно покачала головой:

– Я так поняла, ты из уголовного розыска? Верно? Как догадалась? Участковые и пэпээсники нас о тарифах не спрашивают. Они просто куда-нибудь ведут и там «оприходуют». К тому же вчера тут был покойник, да еще иностранец… Теперь угро, я думаю, частенько тут будет шастать. Чего хотел-то?

Предложив Румынке присесть в углу холла, где изобиловала всякая зелень наподобие пальм в кадках, Стас поинтересовался, знала ли она усопшего француза и его любовника-американца. При упоминании Дебирэ и Фэртона, та иронично усмехнулась:

– Тебя как зовут-то? Станислав? Ну, значит, Стасик. Меня – Рая. Так вот, Стасик, я их знала, обоих, более чем близко. Ты, я надеюсь, не излишне впечатлительный? Ну и хорошо. Так вот, они меня раза два «снимали», чтобы устраивать «тройку».

– Это как? – недоуменно уточнил Крячко.

– Вот темнота-то! – снисходительно рассмеялась Румынка. – Ну, понятное дело, не в оглобли запрягались. Это когда трое в постели, правда, без собаки, как у Джерома К. Джерома. Со мной раза два «тройки» устраивали, и оба – с «удавочкой». Честно говоря, соглашалась на это только за повышенный гонорар. А в третий раз и вовсе отказалась – да ну их! Знаешь, Стасик, ментов я недолюбливаю, но уважаю как мужиков. Менты – реально мужики, в отличие от этих европедиков. Кстати, Жорка… Ну, Джордж Фэртон, возил меня еще к одному извращенцу. Он мне сразу все объяснил заранее: этот тип – не садомазо, а что-то наподобие трансвестита-наоборот.

– Как это? – озадачился Крячко.

– Он хотел женщину, но обязательно одетую в мужской костюм. Вот такой у него прибабах. Мы с Жоркой к нему раза четыре ездили. Тот хмырь сразу на меня запал, требовал от Жорки, чтобы он только меня ему привозил. Ну, о том обалдуе что сказать? Хоть он и с дурью, но все равно с ним не так противно было, как в этой их «тройке».

– А кто он, этот тип? Как его зовут? – заинтересовался Стас.

– Он вроде бы художник, а зовут его…. Джереми… Джереми… Вот фамилию запамятовала, – неуверенно проговорила Раиса.

– Может быть, Шэпли? – подсказал Крячко.

– О! Точно! – облегченно выдохнула она. – Джереми Шэпли! А ты его что, знаешь?

– Слышал… А он тебе свои картины показывал?

– Знаешь, Стасик, я только глянула на его «полотна», как сразу же стало ясно, почему слово «художник» произошло от слова «худо»: фуфло полнейшее. Нет, так-то я ему сказала: файн, файн, о’кей! Но на деле… Тьфу! Я так поняла, он помешан на задницах. Какую картину ни глянь – обязательно что-нибудь с двумя голыми «булками». И, что интересно, на его выставке полно этого нашего столичного быдляка. Ходят, ахают, причмокивают, баблосом шуршат друг перед другом. А уж морду-то дерут!..

Понимающе кивнув, Станислав поинтересовался:

– А этот Жорик с Шэпли при тебе о чем-нибудь разговаривали? Хотя… А-а-а! Они же, скорее всего, общались-то по-английски…

– Ну и что, что по-английски? – снисходительно усмехнулась Раиса. – У меня, между прочим, за плечами Иняз и пять лет работы в школе, так что понимала я их очень даже хорошо.

– А они что, рисковали откровенничать в твоем присутствии, зная, что ты их понимаешь? – недоверчиво улыбнулся Крячко.

– А им это откуда знать? Я их на этот счет не информировала. А зачем? Как я уже не раз замечала, иностранцы, «снимающие» женщину, не всегда в восторге от того, что она их понимает. Да, между прочим! У меня такое уже бывало. Нарисуется денежный клиент – все норм. Но тут он слышит, что я «спикаю» не хуже его самого, и с ходу объявляет: бай-бай! Поэтому я всегда сначала определяю: надо ли высовываться со своим знанием английского, и только уже потом решаю – говорить с ним по-английски или нет.

– Ну, и о чем же они говорили меж собой? – спросил Станислав, сгорая от любопытства.

– У них почти все разговоры были о деньгах – где, сколько и на чем срубить бабла. Этот Шэпли потешался, прямо-таки ржал над нашими придурками, которые за бешеные «бабки» покупают его мазню. Если бы они хоть на мизинец знали то, что знаю я, они бы его за яйца подвесили. Вот… Но, вообще-то, у них как-то раз была одна очень щекотливая тема, которую они обсуждали вполголоса, чуть ли не шепотом, думая, что я их не понимаю.

По словам Румынки, американцы как-то завели разговор о том, что у кого-то (насколько это она смогла понять – в Москве) есть нечто очень ценное, и было бы очень даже неплохо, если это ценное каким-то образом удалось раздобыть. При этом Фэртон с большой досадой сетовал на то, что его может опередить Дебирэ.