Рудольф Ложнов - Записки следователя. Седой

Побыла она там несколько минут. Появилась с подносом, на котором стояла бутылка коньяка, два пустых стакана и тарелка с нарезанной колбасой. Поставила поднос на стол, где я сидел. Села сама, молча налила в стаканы коньяк и так же молча выпила. Заметив, что я не притронулся к стакану, прожёвывая колбасу, вдруг заговорила:

— А что, вы и вправду меня будете судить?

Я усмехнулся мысленно и, сделав серьёзный, деловой вид, ответил:

— А вы что, сомневаетесь?

Люба пристально посмотрела на меня, видимо, пытаясь определить, серьёзны ли мои намерения. Задержав ещё несколько секунд свой пристальный взгляд на мне, неожиданно, произнесла:

— А если я расскажу всю правду, тогда как? — Глаза Любы так и пожирали меня, ожидая ответа.

— Тогда как? — я нарочито сделал вопросительный вид на лице и, растягивая слова, проговорил: — В этом случае, ваша судьба будет в ваших руках. — Наш уголовный закон разрешает нам, следователям, в подобных случаях смягчать ответственность.

Люба задумалась. После не очень продолжительной паузы, она решилась и подробно всё рассказала. Добровольно отдала данный платок. В конце разговора, обещала опознать «грабителей».

Кстати, могу обрадовать тебя. Завмаг Кузина, подтвердила, что похожие платки были похищены у неё в магазине. Вот такие у меня новости. Ну, теперь, докладывай, какие у тебя новости и что тебе удалось узнать?

Макаров тяжко вздохнул и заговорил:

— Хвастаться нечем. Материал на «грабителей» Кривов не собирал. Не стал даже интересоваться их личностями. Когда я спросил, почему, он ответил, что такие случаи, как в том магазине, на его участке происходит почти каждый день. Эти же алкаши! Что с них взять? Берут украдкой от жён из дома какую-либо вещь, продали и тут же пропили. За мелочи, что иногда крадут в магазинах, или в частных домовладениях, не привлечёшь. Вот так каждый день.

— Да-а, не позавидуешь участковому. Трудно, конечно, ему. Сочувствую. Народ в посёлке разношёрстный, много условников, бывших уголовников, — сказал я задумчиво. — Как бы тяжело не было, это не оправдывает Кривова. Как участковый, он должен был установить их личности. Что, Кривов, не знает их в лицо? Они ведь каждый день, небось, околачиваются возле пивнушек…

Неожиданно дверь моего кабинета резко открылась и в проёме двери выросла могучая фигура участкового Кикоша Виктора Ивановича.

— Разрешите, Рудольф Васильевич? — тем самым прервал он моё рассуждение в отношении Кривова

— Заходи, коли пришёл. Мы поздоровались. Присаживайся! Ты, кстати, нам нужен. Вовремя пришёл.

Кикош сел на указанный стул. Снял милицейскую фуражку, положил на стол. После вынул из кармана брюк носовой платок и стал вытирать вспотевший лоб. Когда он закончил свою процедуру, я спросил: — Вероятно, с хорошими новостями явился, раз без приглашения, а, Виктор Иванович?

— Товарищ капитан! У меня для вас есть приятный сюрприз!

— Если это так, то это для меня действительно будет сюрпризом! — воскликнул я, сделав на лице по-настоящему радостный вид. — Показывай!

— Вы, Рудольф Васильевич, сначала выслушайте меня! — и радостные глаза участкового засияли, как звёзды на небе.

— Хорошо, выкладывай, коли так тебе приспичило!

— Я привёз одного из «грабителей». Фамилия его Жавриков. Его надо допросить, — на одном дыхании участковый, и самодовольная улыбка появилась на его красном от жары лице.

Я от удивления и неожиданности аж рот раскрыл и на какой-то миг растерялся. Как бы онемел. Не мог произнести ни слова.

— Рудольф Васильевич… — голос Кикоша привёл меня в чувство, и я тут же услышал. — Что с вами? Вам плохо? Сердце пошаливает, да? Иван Григорьевич, налей Рудольфу Васильевичу воды!

— Не надо никакой воды! — наконец-то проговорил я. — Виктор Иванович, я не ослышался, какого грабителя ты привёз ко мне?

— Как, какого грабителя? — расширив свои удивлённые глаза, спросил Кикош. — Грабителя, который был в числе трёх мужчин, которые ограбили кассу в продуктовом магазине в посёлке Зверево.

— И зачем ты его сюда привёз?

— Как зачем, допросить его.

Я недовольно ухмыльнулся, но резким тоном спросил:

— Что мешало тебе самому допросить его, чем тащить его ко мне?

— Ничего не мешало, товарищ капитан. Я пытался, но он… — Кикош замялся, — видите ли, ему подавай, повыше, чем участковый. Со мной он не стал разговаривать.

— Что, серьёзный такой мужчина?

— Какой там, серьёзный? — Одним словом — алкаш конченый!

Я изумлённо посмотрел на участкового.

— Виктор Иванович, ей-богу удивляешь меня. — Ты хочешь, чтобы я напрасно потратил своё драгоценное время на разговор с этим алкашом, так что ли? У меня, Виктор Иванович, без твоего алкаша работы по горло. Извини!

— Рудольф Васильевич! — чуть ли не плача взмолился участковый. — Ну, не хочет он со мной разговаривать. Что теперь, отпускать что ли его?

Глядя на могучую фигуру Кикоша, мне стало смешно и в то же время жалко его. Я мысленно усмехнулся. Такой здоровый, могучий не может справиться с каким-то алкашом. «Почему же этот алкаш не хочет с ним разговаривать? От одного вида Кикоша он должен падать на колени и исповедоваться, как перед Богом. Что-то тут не так? Ладно, придётся поговорить с ним».

— Виктор Иванович, скажи, как ты вышел на этого алкаша? Или он сам, увидев тебя, предстал перед тобой: смотри мол, вот я, какой «грабитель», берите меня и радуйтесь, что поймали вора!

— Я с утра был по своим делам в посёлке Зверево. В отделе милиции ко мне подошёл участковый Кривов, я его давно знаю, и предложил мне поискать вместе «грабителей».

«Молодец! Значит, толковый участковый. Зря я плохо подумал о нём… Пусть простит меня», — мысленно проговорил я, но вслух произнёс:

— Давай-ка, этого алкаша сюда. Посмотрим, что за этот фрукт?

— Товарищ капитан! — воскликнул Кикош, полный радости в глазах, и быстро стал открывать свой портфель…

— Что ещё у тебя?

Кикош не обращая внимания на мой вопрос, быстро открыл портфель, достал оттуда свёрток и положил его передо мной.

— Что это?

— В свёртке, — сказал Кикош, разворачивая его, — мужской свитер и детский шерстяной костюм. Эти вещи находились у Жаврикова дома. Я их изъял. Вот протокол изъятия.

Увидев вещи, я хотел было выказать своё недовольство Кикошу, что сразу не рассказал об изъятых вещах. Но не стал портить ему настроение, а наоборот, решил похвалить.

— Отлично, Виктор Иванович! Ну-ка, заведи своего «грабителя»?

Кикош молниеносно покинул кабинет и минут через несколько привёл мужчину, примерно, возраста пятидесяти лет. Хотя возраст, когда я более внимательно пригляделся, не соответствовал моему определению. Был намного моложе. Рост выше среднего, худощавый. Одет в серый, помятый, долго не видавший стирки, без единой пуговицы, костюм. Лицо, опухшее от постоянной пьянки, с множеством различного вида морщин. На голове копна чёрных разбросанных, запутанных волос, не видевших, как можно предполагать, приличное время, мыло. Весь внешний облик свидетельствовал об опустившемся человеке. Вид был удручающий.