Роберт Брындза - Темные воды [litres с оптимизированной обложкой]

– От Джерри?

Лора кивнула и, глотнув чаю, поморщилась от боли.

– Что было потом?

– Бог мой, так давно это было, – продолжала Лора. – Ирландия в начале восьмидесятых была, наверно, как Англия в шестидесятых. Мама просто обезумела . Мне довольно долго удавалось скрывать от нее свое положение, но однажды вечером, когда я стояла перед телевизором, она увидела мой силуэт, и детство мое закончилось…

– Ваша мама тогда была еще более религиозна, чем теперь? – спросила Мосс.

Лора кивнула.

– В Ирландии католицизм как азартная игра. Каждый старается перещеголять остальных в религиозности, чтобы быть не хуже других. Только выражается это не в престижных марках стиральных машин и площади дома, а в количестве религиозной атрибутики и времени, проведенного в церкви. Меня отправили к тетке… Тетя Мэри. Злая, жестокая старая карга. Бывают такие, знаете, наверно. Для нее весь Второй Ватиканский собор [38] Второй Ватиканский собор (1962–1965) – XXI Вселенский собор Католической церкви (созван по инициативе Иоанна XXIII), в результате которого католицизм официально перешел на модернистские и экуменические позиции. – скверна. Ее уже нет в живых, так что вам не придется перепроверять у нее мои показания, тем более что вы и так знаете: это был мой ребенок. Моя Джессика… – Лора снова утратила самообладание, а они не торопили ее, ждали, когда она успокоится. Адвокат слушала и наблюдала с не меньшим интересом, чем Эрика и Мосс.

– Через несколько месяцев после моего возвращения с так называемых каникул, проведенных у тети Мэри, мы переехали в Англию.

– Что стало с отцом Джессики? С Джерри О’Райли? – спросила Мосс.

– Ничего. Он жил как жил, гулял с девчонками. Он не знал, что я забеременела. О детях он не помышлял. Поэтому я ему ничего не сказала. Мы уехали из Ирландии тайком, все равно что сбежали среди ночи. Никого не предупредили, ни с кем не попрощались. Шел восемьдесят третий год, тогда не было ни электронной почты, ни Facebook , ни мобильных телефонов; мама с папой недавно потеряли своих родителей. Они обрубили все концы. Настроились все забыть. Предполагалось, что мы начнем новую жизнь, и для моих родителей это так и было. В Лондон мы приехали почти без ничего, поселились в молодежном хостеле возле Лондонского моста, где прожили две недели. Мы всем говорили одно и то же: мама родила Джессику несколько месяцев назад. Она – ее дочь, моя сестра. Тот хостел был жуткой дырой. Там никто не молился перед сном, все сплошь богохульствовали, некоторые женщины распутничали… И знаете, что особенно бесило? Родители там были счастливы как никогда! Всем было плевать, что я в тринадцать лет стала матерью-одиночкой! Они ведь могли оставить ее мне. У меня бы тоже началась новая жизнь.

– Как вам всем удалось из хостела близ Лондонского моста перебраться в тот дом в Хейзе? – спросила Эрика.

– Через несколько недель после приезда в Лондон отец устроился работать на стройку. Возводили офисное здание. Компания не укладывалась в сроки и платила немереные деньги за то, чтобы объект был сдан вовремя. Сверхурочные. Отец получал в четыре-пять раз больше, чем в Ирландии. Стал завязывать контакты, и работа потекла рекой. Таких деньжищ он сроду не зарабатывал. В считаные недели мы переселились в съемный дом в восточной части Лондона.

– И все это время вы выдавали Джессику за свою сестру?

– Я боролась с ними, – отвечала Лора, глядя Эрике в глаза с ожесточенностью в лице. – Боролась отчаянно и думала, что добьюсь своего…

– Но не добились.

Лора покачала головой, на глаза ее снова навернулись слезы.

– Я отчетливо помню тот день. Мне было почти четырнадцать, и в тот день папа взял меня с собой на работу. Джессика осталась с мамой. Он работал на строительстве большого жилого комплекса, возводил многоквартирные дома для яппи. Было снесено очень много старых зданий, и на их месте теперь зияла огромная яма – вырытый котлован. Земля была сухая, и можно было по лестнице спуститься в котлован и бродить на тех участках, где еще не начались работы. Папа на время отошел, предоставив меня самой себе, и я познакомилась с одним парнем. Он красивый был, цыган. Искал в земле металлолом. Я украдкой от отца закурила, ему предложила сигарету, мы разговорились. Он умным оказался, объяснил мне, что означает «яппи»: преуспевающий молодой бизнесмен. Я этого не знала. Сказала ему, что у меня есть дочь и я намерена вырастить ее хорошим человеком. Парень пожелал мне удачи, сказал, что из меня выйдет отличная мать, а потом папа меня позвал. Он сказал, что договорился о покупке земельного участка под строительство дома для нас. Мы отправились домой, чтобы сообщить маме эту новость; папа ликовал. По возвращении я узнала, что мама записала Джессику в детский сад, поставила на учет в детской и стоматологической поликлиниках. И везде указала в качестве ее матери себя. Она сделала так, что по всем документам Джессика официально считалась ее дочерью. И после я уже никому не говорила, что матерью Джессики являюсь я.

Лора умолкла, глотнула чаю. Эрика и Мосс терпеливо ждали, когда она продолжит рассказ.

– Земельный участок, что купил отец… на нем и стоит наш дом на Эйвондейл-роуд. После события стали развиваться стремительно. Жизнь изменилась, я едва успевала приноравливаться к новым обстоятельствам. Мы переехали в тот большой дом, потом родился Тоби. Помнится, я смотрела на маму и папу с Джессикой и Тоби – идеальная маленькая семья; как и полагается, две целых четыре десятых ребенка – и чувствовала себя лишней. Мама не давала мне забыть, что я грешница, падшая женщина. Но лишь когда я стала студенткой университета в Суонси, я поняла, что моя мать религиозный фанатик. В девяностом году по окончании первого курса я приехала домой и узнала, что мама готовит Джессику и Тоби к первому причастию. Но Джессика была моей дочерью, и я не хотела, чтобы ее мучили всей этой чепухой – с детства заставляли ходить на исповедь, заучивать всякую дрянь про первородный грех… Примерно тогда же я встретила Оскара – на первом курсе университета в Суонси. Он был красив, умен, любил меня… чем-то напоминал мне отца: всего добивался сам. Он учился на персональную стипендию и упорно трудился, чтобы сохранить право на нее.

– Это с ним вы путешествовали, когда пропала Джессика? – уточнила Эрика.

Лора надолго уткнулась взглядом в стол. Прошла минута, вторая. Наконец она подняла глаза и произнесла:

– Джессика не пропала. Это я ее забрала.

Вторник, 7 августа 1990 г.

Лора и Оскар Браун, обдуваемые морским ветерком, сидели на песке у трепещущего костра, согревавшего воздух. Ночь выдалась холодная. Над ними простиралось звездное небо. Они находились на берегу небольшой укромной бухты на полуострове Гауэр, близ Суонси. Кроме них на многие мили окрест ни души.