Ирина Лобусова - Подземелье призраков Аккермана

Странные события в крепости привлекли внимание местных жителей, и тогда руководство красной разведки решило подбросить лакомую сказочку о сокровищах египетских жрецов, которые якобы спрятаны в крепости. На эту сказку клюнули и Котовский, и Мишка Япончик.

И в тот момент, когда бывший журналист, а ныне один из отряда «призраков» пришел к Антону Краснопёрову, тот уже слышал сказочку о сокровище. Узнав же правду, он ужаснулся и заставил своего бывшего сотрудника написать записку Володе Сос­новскому.

— Я увидел труп Краснопёрова, а затем туда вошел мой знакомый, — признался Володя. — Он рассказал мне всё. По дороге меня пытались похитить. Я хотел пересидеть у своего друга из анатомического театра, но меня схватили. «Призрак», который уже расхотел быть убийцей, помог мне бежать. Я добрался до Аккермана и стал якобы ассистентом профессора Никореску, который знал правду, пытался что-то с этим делать, но прекрасно понимал, что никто не выпустит его оттуда.

Таня спросила о князе Шаховском, и профессор повторил, что его выкрали в Бухаресте, куда тот приехал по делам Белой разведки — он принимал активное участие в военном Белом движении.

«Призраки» специально совершили ритуальные убийства якобы египетской секты, чтобы запутать следы и отвести глаза от главного, что происходило в застенках крепости. По словам же Володи Сосновского выходило, что большевики тайно готовили ряд крупных терактов по устранению неугодных людей. Собственно, для этой цели и создавался секретный отряд «призраков».

Они говорили допоздна. Затем Таня ушла в своей номер. Она не стала зажигать свет. Подошла к окну, отдернула штору — вдали отчетливо были видны уже темные, застывшие стены крепости.

Стук в дверь раздался почти сразу, и Таня открыла ее без всяких сомнений.

— Ты сможешь меня простить? — спросил Володя Сосновский.

Его объятия, поцелуи, глаза... Таня так истосковалась по нему всем сердцем, всем своим измученным телом... И она обхватила его руками — крепко-крепко, до отчаяния, до дрожи, словно стараясь забыть обо всем...

Позже, обессиленные, они лежали в кровати, и Володя, как всегда, разглагольствовал о своих планах и о книге, которую после всего он обязательно должен написать. Глаза его горели энтузиазмом. Прижав колени к груди и закутавшись в одеяло, Таня молча наблюдала за ним.

— Ты пойми, это приключение в крепости было лучшим, что случилось в моей жизни! — горячо сказал Володя.

— Лучшим, что случилось в твоей жизни? — Таня не отрывала глаз от его лица.

— Ну ты, как всегда, меня не понимаешь! Вечно лезешь со своими бабскими историями! — Володя как-то пренебрежительно отмахнулся от нее. — Ну хорошо, оказалось, что у тебя достойное социальное происхождение, ну и что жизнь-то твоя слишком отлична от моей, чтобы ты все это могла понять...

Потом они снова занимались любовью, и Володя заснул, крепко обхватив подушку руками. Закутавшись в одеяло, Таня подошла к окну.

Землю серебрили первые лучи рассвета. Казалось, что стены крепости окунули в серое молоко. Тане вдруг почудился длинный шлейф белого платья — застывшая женская фигура на крепостной стене.

Она не поверила своим глазам, но это было действительно похоже на правду. На стене крепости она видела стройный силуэт девушки с длинным шлейфом белого платья. Не отрываясь, она смотрела вдаль...

У Тани сжалось сердце. Она прошептала:

— Спасибо, милая... Ты права.

Затем, стараясь двигаться бесшумно, Таня принялась одеваться — быстро, стремительно, так, как поступала всегда.

«Приключение в крепости было лучшим, что случилось в моей жизни...» «Ты сможешь меня простить». «Просто у тебя совсем другое социальное происхождение, жизнь твоя слишком отлична от моей, чтобы ты все это могла понять», «Я не могу любить бандитку и воровку»...

В голове ее звучали эти фразы, сказанные в разных местах и в разное время, но главное — касавшиеся ее. И забыть их было невозможно.

Был ранний рассвет, когда Таня вышла из гостиницы. Какая-то сила непреодолимо влекла ее вперед. Она шла к железнодорожной станции, различая впереди очертания поезда. Ей было абсолютно все равно, куда он идет.

Таня решила совершить самый невероятный поступок в своей жизни: сесть в поезд, не зная конечной точки маршрута, и уехать куда глаза глядят. Разом покончить со всей болью из своего прошлого. Что может быть труднее? Что может быть проще?

Заплатив за билет сонному железнодорожнику, она вошла в полупустой вагон. Поезд тронулся. Мимо грязных оконных стекол проплывали поля Аккер­мана.

Мир большой. Вокруг очень много и людей, и дорог. Она обязательно куда-нибудь приедет. Она обязательно найдет свое место в мире, который, Таня знала, ждет ее впереди.

Обязательно — ждет.