Фолькер Клюпфель - Убийство к ужину

— Этим задушить — как нечего делать, — тоном эксперта заключила жена, склонив голову набок.

— Ну, если уж ты говоришь… — вздохнул Клуфтингер.

— Ах ты Боже мой, бабий умишко не годится для твоих эпохальных дел, да? — съязвила она. — Вот и разбирайся со своими паразитами сам! — С этими словами она швырнула каталог ему на колени и гордо удалилась. Через пару секунд ее голова снова просунулась в дверь. — И не думай, будто с отпуском все покончено. Я иду к Аннегрет!

И не успел он открыть рот, как она исчезла.

— Никому ни слова! — крикнул он ей вслед, прежде чем захлопнулась входная дверь. — Ох уж эти бабы! — наконец-то смог он высказаться вслух, не опасаясь последствий, потом вальяжно развалился и взялся за пульт.

Он и не заметил, как заснул перед телевизором. Но сразу подскочил, поняв, что непроизвольно включил кабельный «Секс-магазин». Он ухватил выпавший из рук пульт и принялся «шерстить по каналам», как выражался его сын. Двадцатый, американский, транслировал бейсбол. «Что за порнография? — подумал он. — Ни футбол, ни баскетбол. Ни уму, ни сердцу».

Он глянул на настенные часы: почти полночь. Если жена уже и вернулась, он это пропустил. Вроде бы она собиралась к Аннегрет. Такое она проделывала лишь назло ему. Аннегрет являлась женой доктора Лангхаммера, и он — пусть безосновательно — переносил свою неприязнь к доктору на нее. Но ее манера одеваться подчеркнуто элегантно и, вероятно, регулярно купаться в духах, помимо прочего, вызывала в нем устойчивую антипатию. А сколько ей было лет, сам черт не определил бы. Явно этот доктор в свое свободное время отхватывал ей жирок за жирком…

Клуфтингер злился. На жену, на свою несостоятельность, на дурацкие программы по телевидению. Лучше всего сейчас было бы поехать на место преступления. Он явственно видел перед собой упущения, которые следует немедленно устранить… Что-то в обстановке… что-то указывающее на предмет… гематома на голове жертвы свидетельствует об ударе…

Усталость брала свое, подавляя его сыскной порыв. Он встряхнулся, выключил телевизор и смутно постановил придерживаться принятого раньше решения. Завтра он вернется на место преступления, а сейчас — в душ!

В дверь кабинета постучали. Где его секретарша?

— Войдите.

На пороге стоял взбешенный полицейский из дорожной полиции. Давний знакомец.

— Думаешь, это смешно? Думаешь, подшутил, да? Дурацкий у тебя юмор, Клуфтингер! Мало тебе, что на полдня берешь у нас машину, так еще и развлекаешься? Подсунуть вонючий сыр! А мы в этой вони должны сидеть целый день и регистрировать превышение скорости! Ну, знаешь, всякой выходке есть предел! Все, я иду к шефу. Мы что тебе, мальчики для битья? Возомнил о себе! Умоешься еще!

Дверь с шумом захлопнулась.

Клуфтингер с открытым ртом не успел вымолвить ни слова. Да и что он мог бы сказать, когда ничего не понял? Чего от него хотел этот дуралей? И вдруг как удар молнии: вайслакер! Вчера он оставил на сиденье сыр! Он так спешил, что забыл о нем напрочь, а то не упустил бы возможности полакомиться. Значит, комби после полудня все время простоял на солнце, и… Ох!

Клуфтингер мстительно ухмыльнулся. Вот только кому мстит-то? Он решил сегодня же, ну или завтра загладить это недоразумение с коллегами полудюжиной бутылок пива.

Пусть этот маленький конфликт останется самым неприятным событием этого утра. На работу он уехал с раннего ранья, дабы избежать опасной встречи с супругой. Вчера вечером она демонстративно пришла в спальню с собственным одеялом, давая понять, что их семейный конфликт далеко не исчерпан. И теперь он не знал, что делать со свалившимся на него неучтенным временем.

Предстоящая летучка с Майером, Хефеле и Штроблем вряд ли привнесет что-либо существенное в расследование. Эти трое сейчас опрашивают соседей Вахтера. Может, и нароют чего-нибудь, хотя маловероятно. Да, надо еще проверить состояние финансов убиенного. Компьютерами жертвы занимаются сотрудники из другого отдела — его подчиненные вкупе с начальником в этом не так уж сильны.

Вот господин комиссар и вертится на своем офисном кресле у рабочего стола. Без толку и без смысла. А что делать? Тут он и вспомнил о младшей Вахтер. Из телефонного разговора старшей сестры он понял, что та собиралась прибыть в Альгой завтрашним вечером. Номер ее мобильника у него тоже есть. Он набрал его, не представляя себе, о чем таком спросит, что не могло бы подождать до завтра.

— Pronto [1] Слушаю (ит.). — Здесь и далее примеч. пер. , — раздалось на том конце.

Он коротко представился и задал вопрос, ответ на который уже знал:

— Когда вы прибываете?

Тереза, дама со звучной фамилией Ферро, назвала ему те же сроки, что прежде Юлия, а потом и фрейлейн Хенске. Тогда он попросил ее по дороге в Альтусрид подумать над тем, какие враги могли бы быть у ее отца. Или недоброжелатели из прошлого. Все это чрезвычайно важно для расследования. «Любая деталь может иметь значение», — процитировал он сакраментальную фразу, которую получил еще от своего учителя. И которая до сих пор не потеряла своей актуальности. Под конец он пожелал ей доброго пути и отключился.

Не оставалось ничего, кроме как снова вертеться на своем кресле. На пятом обороте ему стукнуло в голову: судмедэкспертиза!

— Где-то у меня записан этот номер… — пробормотал он и выдвинул верхний ящик своего письменного стола.

Порывшись, он раскидал упаковки от печенья и наконец добрался до бумаг, свалка которых и составляла его «адресную книгу». Десятки визиток перемежались с обрывками распечаток и бумажек для заметок с клеевым краем, тут и там было что-то начеркано вкривь и вкось. Он и сам удивился, как быстро нашел нужный номер. «Надо будет как-нибудь привести все в порядок», — подумал он, как всякий раз, когда выдвигал этот ящик.

Звонок в Институт судебной медицины Мюнхена занял ровно столько же времени, как и его раскопки в письменном столе. «Официальное заключение будет готово к вечеру сегодняшнего дня. Предполагаемая причина смерти подтверждается. Тело можно будет выдать на погребение завтра». Ничего нового.

По результатам переговоров Клуфтингер заключил, что коллеги сработали куда как оперативно. Наверное, не обошлось без нажима сверху, с нижнебаварским акцентом.

Он прокрутился на кресле.

Что-то еще надо сделать… Точно! Квартира Вахтера. Он же это решил еще вчера. Поскольку Санди еще не заявилась, он нацарапал записку: «Я на месте преступления», положил ее на стол секретарши и по-быстрому слинял из инспекции. На сей раз в своем «пассате».

Странное чувство овладело им, когда он срывал печать на двери квартиры Вахтера. Входя в подъезд, он озирался, будто собирался сделать что-то противоправное. Когда дверь за ним закрылась, он вздохнул с облегчением. Осторожно потянул носом. «Запахи нейтральные», — удовлетворенно зарегистрировал мозг. Нейтральные настолько, насколько нейтрально может пахнуть чужое жилье. «Интересно, а как пахнет мой дом?» — не раз задавался вопросом Клуфтингер. Сам хозяин, даже с очень чувствительным носом, не смог бы унюхать его запах. И только попадая в чужую среду — а его профессия способствовала этому, — нос воспринимал специфические, единственные в своем роде запахи. И по большей части весьма неприятные. Требовалось время, чтобы к ним привыкнуть.