Мо Янь - Красный гаолян

Дедушка взял на руки маленькую тётю и, опустив голову, посмотрел на сведённое от боли личико. Из его глаз покатились жгучие слёзы.

Он положил трупик девочки у обездвиженных ног Ласки, потянул одеяло за уголок и накрыл личико с застывшей на нём гримасой ужаса.

— Хозяин, садитесь! — велел Лохань.

Дедушка безучастно уселся с края, свесив ноги.

Дядя Лохань потянул за уздечку, и чёрный мул потихоньку двинулся с места. Несмазанные колёса громко заскрипели, потом хрустнули, и телега тронулась, покачиваясь. Они покинули пределы деревни, выехали на дорогу и повернули на запах гаолянового вина из нашей винокурни. Дорога между деревнями была очень ухабистой, телега затряслась сильнее, колёса скорбно взвизгивали, словно издавали последний в жизни крик. Дедушка развернулся и закинул обе ноги на телегу. Под эту тряску Ласка вроде как заснула, но тёмно-серые глаза оставались широко открытыми. Дедушка поднёс руку к её носу и успокоился, только, ощутив слабое дыхание.

Когда несчастная телега выехала на равнину, небо над головой казалось бескрайним морем, чернозём — материком, а редкие деревеньки-дрейфующими островами. Дедушка сидел в телеге, и всё вокруг ему казалось зелёным.

Что же до нашего большого чёрного мула, то упряжь оказалась для него слишком тесной, а телега — слишком лёгкой. Ему хотелось бежать, но дядя Лохань натягивал узду в его пасти, отчего мул ужасно обижался и нарочно высоко вскидывал копыта.

Дядя Лохань ворчал себе под нос:

— Вот ведь скоты… Нелюди… По соседству всю семью убили… хозяйке живот вскрыли… ребёночек, что только-только оформился, лежит сверху… Грех-то какой… А плод этот — как мышонок без шкуры… В котлах моча плещется… вот же скоты…

Дядя Лохань разговаривал сам с собой. Возможно, он и знал, что дедушка его слышит, но не поворачивал головы. Он крепко ухватился за хомут, не давая мулу воли, и тот встревоженно размахивал хвостом, словно бы обметая оглобли. Второй мул, что шёл за телегой, понурил голову, и непонятно было, какое выражение преобладает на его длинной морде: злость, стыд или отчаяние.

Отец чётко помнил, что телега, на которой к нам домой привезли вторую бабушку и труп его сестрёнки, добралась до нашей деревни к полудню. Тогда дул сильный северо-западный ветер, на улицах пыль стояла столбом, а на деревьях шуршала листва. Воздух был сухим, и у отца шелушились губы. Когда он увидел, что на околице появилась длинная телега, в которую запряжён один из чёрных мулов, а второй тащится позади, то пулей помчался поздороваться. Он заметил, что дядя Лохань ковыляет, прихрамывая, а колёса телеги вращаются с трудом. В уголках глаз мула, дедушки и дяди Лоханя образовалась корочка, похожая на воробьиный помёт, а на неё налип слой серой пыли. Дедушка сидел в телеге, сложив руки перед грудью, как глиняный божок. При виде всего этого отец не рискнул открыть рта. Он отбежал метров на двадцать от телеги и своим носом, а точнее, не совсем носом, а чем-то сродни чутью у животных уловил исходивший от телеги недобрый дух. Отец помчался домой и, задыхаясь, крикнул бабушке, мерившей шагами комнату:

— Мам, мам! Названый отец вернулся! Мул тащит телегу, в ней труп! Названый отец сидит в телеге, дядя Лохань ведёт мула, а за телегой привязан ещё один мул.

Когда он закончил свой доклад, бабушка изменилась в лице, замялась ненадолго, а потом выбежала на улицу вслед за отцом.

Большая телега ещё раз-другой дёрнулась, скрипнула и остановилась у наших ворот. Дедушка неуклюже спрыгнул и налитыми кровью глазами уставился на бабушку. Отец испуганно смотрел в эти глаза, и они напомнили ему камень «кошачий глаз» на берегах Мошуйхэ, цвет которого менялся с каждым мгновением. Дедушка со злостью сказал, обращаясь к бабушке:

— Ты ведь этого хотела!

Бабушка не рискнула оправдываться, она с опаской подошла, а вслед за ней и отец приблизился к телеге. Под одеялом, в складках которого скопился толстый слой чернозёма, лежал какой-то выпуклый предмет. Бабушка приподняла уголок и тут же отдёрнула руку, будто обожглась. А отец сверхчувствительным взором успел рассмотреть лицо Ласки, похожее на гнилой баклажан, и перекошенный одеревеневший рот сестрёнки.

Этот распахнутый рот вызвал у отца воспоминания. Вопреки воле бабушки он несколько раз ездил в Сяньшуй. Дедушка велел ему называть Ласку второй мамой. Поскольку вторая бабушка относилась к отцу с большой теплотой, то и он был о ней хорошего мнения. В глубинах памяти отца давно уже сформировался образ второй бабушки, и он встретился с ней, как со старым другом. Малышка Сянгуань заполняла всё вокруг сладким обращением «братик». Отцу очень нравилась смуглая младшая сестрёнка, нравился мягкий светлый пушок, пробивавшийся на её лице, и блестящие глазёнки, похожие на медные пуговки. Но каждый раз, когда он увлечённо играл с маленькой тётей, не в силах расстаться с ней, бабушка отправляла кого-нибудь вернуть его домой. Его насильно усаживали на мула, он поворачивался, видел слёзы в глазах малышки, и на душе становилось тяжело. Отец не мог взять в толк, почему мать и Ласка так люто друг друга ненавидят.

Отец вспомнил тот раз, когда ему пришлось идти в Долину мёртвых детей взвешивать детский трупик. Случилось это однажды вечером года два назад. Отец вместе с бабушкой отправились в Долину мёртвых детей, расположенную примерно в трёх ли к востоку от деревни. Так называлось место, где деревенские оставляли трупы умерших ребятишек. По деревенским традициям детей до пяти лет не хоронили, а просто оставляли под открытым небом на съедение собакам. В те стародавние времена роды принимали дома, медицина была на низком уроне, детская смертность зашкаливала. Выживали сильнейшие.

Мне иногда кажется, что деградация человечества связана с более сытыми и комфортными условиями жизни. Богатство и комфорт — цель человеческой борьбы, стремление к этой цели неизбежно порождает пугающие глубинные противоречия. Получается, что человечество упорно стремится стереть свои же лучшие качества.

Когда отец с бабушкой ходили в Долину мёртвых детей, бабушка бешено увлеклась азартной игрой в «Имена цветов» (нечто сродни популярным ныне лотереям и бонусам за покупки). Существовало огромное количество способов попытаться угадать название «выигрышного» цветка. Этой игрой, в которой нельзя выиграть состояние, но невозможно и проиграться в пух и прах, увлеклись все деревенские, особенно женщины. Дедушка вёл в то время спокойную жизнь зажиточного человека, и деревенские сообща утвердили его кандидатуру на роль ведущего игры. Он вложил в бамбуковые палочки тридцать две бумажки с названиями цветов и каждое утро тянул жребий перед толпой — будет ли то пион, роза или, возможно, шиповник. Победитель, поставивший на выигравший цветок, получал в тридцать раз больше, чем поставил на кон. Разумеется, большая часть денег оседала в карманах дедушки. Женщины, увлекавшиеся этой игрой, проявляли недюжинную фантазию, изобретая множество способов угадать название цветка: некоторые спаивали девчонок и гадали по их нетрезвой болтовне, другие усиленно пытались увидеть выигрышное название во сне…