Николай Леонов - Комната страха

– Ну и что ты так расстроился? – спросил Гуров. – Радоваться надо, чудак! Хуже было бы, если бы ты ничего этого не слышал.

– Но ведь это шоссе! Голое место. Ближе ста метров не подойдешь. Плюс темнота. Нас видно, нам – ни черта! Я же говорю, труба!

– Это как посмотреть, – заметил Гуров. – На шоссе, капитан, все как на ладони. И хоть бы та же, понимаешь, и темнота. Темнота тоже имеет свои плюсы. Согласись, что при свете дня все обстояло бы куда хуже. Да и время у нас есть. Что-нибудь придумаем. А сейчас давай топай за нашей дамочкой и ни на шаг ее не отпускай. Головой отвечаешь!

– Пожевать бы, товарищ полковник! – жалобно сказал Самохин.

– Ты уже одно мороженое съел, я видел, – ответил Гуров. – Можешь еще одно купить по дороге. А делом, учти, заниматься лучше на голодный желудок. И поторопись – объект снимается.

Действительно, Маргарита Альбертовна уже взяла себя в руки. В ее действиях появилась осмысленность и целеустремленность. Она покинула свою скамейку и с дорожной сумкой в руках отправилась куда-то. Шла она уверенно и по сторонам не смотрела, что, безусловно, было на руку Самохину.

– Ну, я пошел, – разочарованно сказал он.

– Отзванивайся регулярно, – предупредил Гуров. – Я должен знать о каждом ее шаге.

Едва Маргарита Альбертовна, а следом за ней и Самохин скрылись за дальним углом улицы, как появился запыхавшийся Крячко и объявил, что с машиной вопрос решен.

– Веселый мужик попался, Гришей зовут, – объяснил он. – У него «Москвич», но, говорит, бегает, как лань. Только что из капитального ремонта. А главное, ему абсолютно нечего делать. Не знал, куда потратить вечер. За бабки готов показать нам хоть весь город со всеми окрестностями.

– Со всеми не надо. Только тридцатый километр шоссе, – сказал Гуров.

И он растолковал Стасу детали. Тот почесал в затылке и с уважением заметил:

– Прямо как в кино про шпионов получается! Но ведь это значит, что мы не зря сюда прикатили, а, Лева?

– Не хочу торопиться, но, похоже, не зря, – согласился Гуров. – Только надо все сделать правильно. А чтобы сделать все правильно, нужно прежде всего правильно понять, что происходит. А вот этого мы, кажется, сделать никак не можем. Мы можем только строить весьма туманные гипотезы, которые, скорее всего, заведут нас в тупик.

– И что же ты предлагаешь? – Крячко подозрительно посмотрел на него.

Гуров задумчиво посмотрел в ту сторону, куда скрылись Маргарита Альбертовна и Самохин.

– Предложений у меня два, – начал он.

– Одно хорошее, одно плохое? – засмеялся Крячко.

– Честно говоря, оба неважные, – ответил Гуров. – Но, боюсь, ничего другого у нас в перспективе не имеется.

Шофер Гриша, которого раскопал Крячко, действительно оказался человеком веселым и легким на подъем. Притом что он был женат и имел двоих детей. Но, кажется, это обстоятельство еще вернее гнало его из дома, и он готов был ехать хоть на край света, лишь бы не сидеть, как он выражался, у жены под юбкой.

С Крячко Гриша сразу же нашел общий язык, и тому не составило труда убедить Гришу покататься сегодня как следует. Гриша не дрогнул даже тогда, когда Гуров объяснил ему, что придется как минимум дважды съездить за город.

– Жена-то что скажет? – спросил Гуров, видя такую удивительную покладистость.

– Тут важно не то, что она скажет, – с достоинством ответил Гриша. – Важно, что скажу ей я. А ей я скажу, что мужик должен делать деньги. Кстати, эту мысль даже она понимает, – засмеялся он.

По замыслу Гурова Гриша предварительно отвез на тридцатый километр Синицына и Черкасова. Никаких объяснений Гуров при этом не давал. Синицын с Черкасовым вообще помалкивали, хотя высказаться им очень хотелось. Заинтригованный Гриша сразу заметил:

– У нас там дикая глушь, мужики! Что там делать ночью? Не мое это дело, конечно, но если у вас тут планы насчет икорки или еще чего в этом роде, так я вам это устрою в лучшем виде, и не надо будет никуда ездить. По ночам, знаете, у нас тут всякие вещи случаются, и не обязательно хорошие. Например, вот совсем недавно одному мужику голову на хрен отрезали, и никаких следов.

Гуров поинтересовался, не на тридцатом ли километре это было. Гриша пояснил, что нет, не на тридцатом, но это дела не меняет.

– Неприятности можно словить на любом километре, – убежденно заявил он. – Хотя я сам знаю мужиков, которые, хлебом их не корми, ищут приключения на свою задницу. Ну, в принципе, тоже занятие… Вы не из таких? Хотя по виду я бы так не сказал.

– Внешность, она обманчива, – заметил на это Гуров. – Может, мы как раз из тех, которые приключения ищут. Как это сейчас говорят? Экстремалы, вот!

– Ну, это ваше дело, – рассудительно заключил Гриша. – Каждый по-своему с ума сходит.

На том и порешили. Гриша отвез хмурых Синицына с Черкасовым, а потом вернулся в гостиницу, где его ждал Гуров. К этому времени нервы у всех были уже на пределе. Самохин докладывал по мобильнику каждые полчаса о действиях Маргариты Альбертовны. Та не делала ничего особенного – походила по городу, заказала ужин в кафе (практически ничего не ела – прокомментировал с раздражением Самохин, – поклевала только и еще коньяка сто пятьдесят ухнула, и ни в одном глазу, между прочим), – потом неожиданно зашла в подвернувшуюся по пути гостиницу и сняла номер. В гостинице она и провела остаток дня.

Часы показывали двадцать минут одиннадцатого, когда от Самохина пришло сообщение, что Маргарита Альбертовна покинула номер и теперь названивает в таксопарк и договаривается насчет машины. Самохин призывал поторопиться.

Гуров и Крячко тут же снялись, разбудили дремавшего в «Москвиче» Гришу и поехали на подмогу Самохину. Успели они как раз вовремя – Маргарита Альбертовна садилась в такси. Они подхватили Самохина и устремились в погоню.

Когда все началось, Гриша еще ничего не понял. Даже распоряжение незаметно следовать за такси не вызвало у него удивления. Однако, когда вдруг выяснилось, что ему снова придется повторить тот же маршрут, Гриша как-то притих и призадумался. Гуров заметил, что он все чаще стал бросать настороженные взгляды в зеркало, которое висело над его головой, и с некоторой тоской посматривать за окно, где все гуще и таинственнее становилась ночная тьма. Какие мысли роились при этом в его голове, одному богу было ведомо, но Гуров подозревал, что ничего хорошего Гриша о них уже не думает и, наверное, страшно жалеет, что связался с тремя незнакомыми мужиками, которые наверняка затеяли что-то скверное, по сравнению с чем отрезанная голова покажется детской забавой. Особенно он приуныл, когда они пересекли границу города.

На дороге в этот час было как-то особенно пустынно и тревожно. Вокруг лежала сплошная тьма, и лишь вдалеке неподвижно стояли недоступные мутные огни, да пылающие фары встречных машин изредка выныривали откуда-то, чтобы тотчас бесследно исчезнуть в ночи. По обочинам вились какие-то тени – то ли кусты, то ли заборы, – но разглядывать их не было ни времени, ни желания.