Николай Леонов - Комната страха

– Гладилин скрывается, – убежденно заявил генерал. – Однозначно. Он что-то знает и скрывается. Нет никаких оснований не верить показаниям сына Кадошкина. Вполне возможно, что на шоссе в его дружков стреляла женщина. Но это ведь не исключает, что у нее могли быть сообщники, Гладилин в том числе.

– Одного не пойму – с какой стати человек, сорок лет проживший на свете тихо и мирно, вдруг угодил в сообщники хладнокровных убийц? – пожал плечами Гуров. – Тут что-то не вяжется. Ты, Петр, прав – даже насчет младшего Гладилина я сомневаюсь. Не такой уж у него крутой был бизнес, чтобы так беспощадно его убирать. Мало ли таких целителей по Москве, и кто их трогает? Тут вот какая робкая идея у меня появляется…

Генерал заинтересованно посмотрел на него и наклонился поближе.

– Ну-ка, что там созрело в твоей черепной коробке? – спросил он. – Я же знал, что ты наверняка что-то уже придумал.

– Не то чтобы придумал, – возразил Гуров. – Так, забрезжило кое-что… Я вот что подумал – если в деле замешаны двое братьев, столь разных по характеру, то, может быть, вся загвоздка в том, что они оба стали невольными свидетелями чего-либо или вместе узнали что-то такое, чего постороннему знать никак не положено?

– Так! – Генерал откинулся в кресле, нахмурил брови и хрустнул пальцами. – И что же такое они могли, по твоему мнению, узнать, если месяцами не встречались и вообще были в ссоре? Какую такую военную тайну? Один биолог, преподаватель, а другой вообще непонятно кто – Остап Бендер от медицины?

– Ну, Петр, ты слишком многого от меня хочешь! – воскликнул Гуров. – Я только зачаточную идею изложил, а тебе сразу подавай адреса и явки! Откуда я знаю? Может быть, это вообще ошибка? Но, между прочим, круг общения у обоих был обширный, особенно у младшего брата. К нему ходили жены крупных бизнесменов, чиновников, генералов… Кто-нибудь из них вполне мог сболтнуть что-то лишнее. А встречались братья или не встречались – тоже еще надо уточнять. Может быть, в какой-то роковой день как раз и встретились?

– Ну что ж, мысль интересная, – подумав, сказал генерал. – Интуиция тебя вроде редко когда подводила. Давай копай в этом направлении. А Гладилина и его машину – немедленно в розыск! Пусть на всех дорожных постах навострят уши – я лично прослежу, чтобы все службы подключились. Согласись, что проще и надежнее все узнать от самого виновника, чем опрашивать кучу шокированных дамочек. Я, конечно, имею в виду, что Гладилин до сих пор жив. О чем-то другом мне и думать, признаться, не хочется.

– Мне тоже, – сказал Гуров. – Тем более что есть слабая надежда, что старший брат может появиться на похоронах младшего. С похоронами вышла заминка – из-за следственных мероприятий и еще потому, что родственники не сразу разобрались, кому достанется эта почетная обязанность. Близких родственников, по сути дела, нет – одни двоюродные тетки да троюродные братья. При жизни они друг друга, можно сказать, и в глаза не видели, а тут – раскошеливайся на погребение. Женат младший Гладилин не был, детей не имел. Естественно, вышло недоразумение. В конце концов разобрались, конечно, и сегодня похороны состоятся. Намерен присутствовать там лично. Вполне возможно, узнаю что-то интересное.

– Это в том случае, если на похороны потянет убийцу, – заметил генерал. – В жизни такое бывает, хотя и не так часто, как принято думать. А в остальном не думаю, что тебе сильно повезет. Сам говоришь, там сплошная седьмая вода на киселе.

– Как знать, – возразил Гуров. – Могут быть самые разные неожиданности.

К его удивлению, первая неожиданность ждала его уже в собственном кабинете. Едва Гуров переступил порог, как Крячко объявил:

– Представь себе, Лева, вся милиция с ног сбилась – ищет тачку Гладилина, на всех постах повышенная готовность, а его тачка знаешь где?

Глаза его горели огнем, как у ребенка, приготовившего сногсшибательный, по его мнению, сюрприз для родителей. Гуров устало поморщился.

– Не разбегайся, прыгай! – сказал он. – Где его тачка?

– В его собственном дворе! – объявил Крячко. – И похоже, она там все время стояла. Знаешь, как это бывает – вещь, которая на виду, становится как бы невидимой. А обнаружил ее местный участковый. Наш генерал такого везде шороху навел, что даже до участковой службы докатилось. Короче, этот парень записал на инструктаже номер, а поскольку память у него хорошая, то он его еще и запомнил. А когда шел по своему участку, то первая же тачка, попавшаяся ему на глаза, оказалась с этим самым номером. Он сверился со своими записями, а потом доложил начальству. Оттуда уже нам позвонили.

– Это очень интересно, – сказал Гуров. – С этим дотошным парнем следует обязательно поговорить. Если у него такой острый глаз, то, может, он что-нибудь и за Гладилиным замечал? Ты выяснил фамилию участкового?

– Не только выяснил, а даже потребовал, чтобы его немедленно направили к нам, – торжествующе сказал Крячко. – Так что скоро он прибудет. Его фамилия Малюгин.

Гуров посмотрел на часы.

– Значит, так, – сказал он. – Займешься этим Малюгиным сам. Выспроси у него все хорошенько. Что происходит у него на участке, знаком ли он с Гладилиным, и вообще… А я сейчас на похороны поеду. Младшего брата в последний путь провожать… А Жмырин так и не появлялся?

– Жмырин к адвокату Лемеховой поехал, – усмехнулся Крячко. – Баба, не будь дура, все дела через адвоката ведет. А тот из бывших следователей, между прочим, нашу кухню от и до знает. Пообещал Жмырину, что устроит ему веселую жизнь.

Гуров покачал головой.

– Я Жмырина не одобряю, конечно, – сказал он. – Но сейчас эти разборки совсем некстати. И ни к чему они, эти разборки. Особенно с участием бывших следователей. Вот немного разгрести бы все это, и надо бы как-то Жмырину помочь. Может быть, переговорить с этим адвокатом – пусть уговорит свою клиентку на мировую? Ну, заплатит Жмырин за моральный ущерб… Главное, чтобы на службе все нормально было.

– Странно, что генерал Кадошкин помалкивает, – вспомнил вдруг Крячко. – Нам с тобой тоже светит разбирательство.

– С Кадошкиным все утряслось, – сказал Гуров. – Петр намекнул, что с Кадошкиным был разговор на высшем уровне. В задушевном разговоре сошлись на том, что сын тоже вел себя не слишком красиво, при этом на удивление легко отделался, и посоветовали генералу не становиться в позу. Генерал внял совету. Так что Жмырин будет отдуваться один.

– Одного мы товарища никогда не бросим, – возразил Крячко. – Хотя какой он нам товарищ? Если честно, то неприятный он человек, этот Жмырин. Правда, толковый, вот что грустно.

День похорон выдался необычно жарким для сентября. Горячий воздух вяло струился над рядами надгробий, создавая иллюзию, будто колышется неподвижная желтеющая листва на деревьях. Из-за ограды печально и приглушенно доносился звук погребального оркестра, а с Кольцевой дороги долетал равномерный, ни на минуту не затихающий шум транспорта.