Блейк Пирс - След порока

"Да, мистер Холидей", – сказала она, стараясь сохранять ровный голос, хотя страх сжимал ее горло.

"Молодец. Как я уже сказал, клиенты любят девочек помладше. Уверен, ты будешь очень популярна. Начнешь тут, в мотеле. Но потом мы перевезем тебя в твой новый постоянный дом. Там готовься обслуживать по двадцать-тридцать клиентов за день. Пока ты свеженькая, будешь стоить дороже. Большинство клиентов не пользуются защитой. Они доплачивают за риск".

Не смотря на все свои усилия, Сара разревелась, но Мистер Холидей этого будто не заметил. Он продолжал кромсать ее волосы и говорить мягким, убаюкивающим тоном.

"Ты заразишься почти всеми венерическими болезнями – сифилисом, гонореей, герпесом, СПИДом. Через неделю-другую, когда станешь потасканной, твоя цена упадет. Если, конечно, ты не найдешь способа завлекать клиентов. Советую придумать что-нибудь интересное. Чем больше ты стараешься удержать свою стоимость, тем ценнее ты для меня. Тебе это ясно, Номер Четыре?"

"Да, мистер Холидей", – шепотом выдавила Сара.

"Дальше. Я предпочитаю держать свои работниц трезвыми, насколько это возможно. По моим наблюдениям, клиентам нравятся девочки поживее. Но если от тебя будут проблемы, как намекнул Чики, мне придется тебя накачать. Работать будешь в любом состоянии, просто под наркотиками я буду давать тебя более… непритязательным клиентам. Поверь, тебе это не нужно. Они оставляют много синяков. Поняла, Номер Четыре?"

"Да, мистер Холидей".

"Замечательно. У меня на тебя большие надежды. И вот еще что: я вижу, что ты умная девочка из хорошей семьи, поэтому я скажу тебе то, что нечасто слышат мои работницы. Разумеется, после всего этого твои родители не захотят иметь с тобой ничего общего – им будет слишком стыдно. А ты будешь настолько больная и изношенная, что никогда не найдешь мужчину, который бы тебя полюбил.

Но если ты дашь мне девяносто дней добросовестной работы и, возможно, даже проявишь немножко энтузиазма, в конце я награжу тебя свободой. В некотором роде. Я предложу тебе сладкую освобождающую смерть. Большинство девочек не получают таких предложений. Были те, кто работал на меня годами, пока не становились настолько безумными, выжатыми, покрытыми гноящимися ранами, что за время ними уже никто не платил. Я усыплял их, как собак. Тебе я такого не желаю, Номер Четыре. Я хочу, чтобы ты сохранила свое достоинство, насколько это возможно в твоих обстоятельствах. Имей это в виду".

На этом он закончил свою речь и отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться ею. Она не посмела потрогать голову, но чувствовала, что волос у нее почти не осталось. Ничем не прикрытый затылок мерз в комнате без обогрева.

Мистер Холидей подошел вплотную, и она попыталась не задрожать. Он расстегнул наручник на ее правом запястье и осторожно помог подняться. Она просидела скрючившись на полу так долго, что затекшие ноги не выдерживали ее собственный вес. Он это предвидел и провел ее на кровать.

Уложив ее на спину, он поправил подушку у нее под головой, затем взял ее здоровое левое запястье, надел на него наручник и пристегнул к спинке кровати.

"Идеально", – сказал он, отойдя и окинув ее взглядом. Потом он достал телефон и сделал короткий звонок: "Пришлите его наверх".

Сара ощутила новую волну страха, пробежавшую сквозь ее тело. Она не знала, что еще способна бояться – думала, ужасы прошедшего дня лишили ее чувствительности.

"Номер Четыре, твой первый клиент в моем заведении поднимается сюда. Будь с ним вежлива. Если он захочет, чтобы ты говорила – говори то, что ему нравится. Делай все, как он скажет. Может, у него будут необычные просьбы. Ты должна превзойти себя, чтобы их выполнить. Это первый тест наших отношений. Пройдешь его – и твои дела пойдут лучше. Провалишь – пожалеешь. Ты же знаешь, что бывает и хуже, правда?"

"Да, мистер Холидей".

В дверь постучали. Он открыл и отошел в сторону, пропуская пухлого запыхавшегося мужчину. Саре показалось, что ему за шестьдесят. Его волосы изрядно поредели, и он носил смехотворный начес, лежавший поперек его головы, как пучок сырой соломы.

Одет он был в спортивную куртку и костюмную рубашку, которая не могла удержать его брюхо, свисавшее поверх пояса брюк. Его верхнюю губу поглотили кустистые усы. Не смотря на погоду, он обильно потел.

Он посмотрел на Сару, голую, прикованную к кровати, и облизнул волосатую губу. Девушку чуть не стошнило.

"Мистер Смит, это Номер Четыре", – сказал мистер Холидей, направляясь к выходу. "Она рада знакомству с вами. Я оставлю вас наедине, чтобы вы могли узнать друг друга поближе".

Он вышел за дверь, а мистер Смит защелкнул за ним замок и развернулся к Саре.

"Ты напоминаешь мне мою любимую племянницу", – проскрипел он, сняв куртку и устроив целое шоу из развешивания ее на стуле.

Тяжелой поступью он двинулся к Саре. Она зажмурилась и попыталась представить себя где-нибудь далеко, но когда массивное тело мужчины легло на нее, воображение стало бессильно. Она не могла думать ни о чем, кроме ужаса настоящего момента.

Кэри сидела в машине скорой помощи, ничего не видя и не слыша вокруг себя.

Санитар задавал ей какие-то вопросы, но она была не в состоянии воспринять и обработать его слова. Она будто плыла под водой, а он стоял на краю бассейна.

На ее глазах офицер в форме клеил желтую ленту вокруг места преступления, где все еще лежало тело Коллекционера. Длинный ручей густой крови из раны у него на голове дотек до конца съезда на парковку и начал капать в водосток. Его парик и очки лежали на земле рядом с ним.

Колени Кэри болели, но она знала, что чашечки целы – с помощью врачей она смогла дойти вверх по съезду до машины. Правая сторона ее челюсти ныла от удара о грудь Коллекционера. В остальном, ее физическое состояние было вполне удовлетворительным.

А вот психическое – совсем другое дело. У нее в голове эхом звенели слова:

Что ты за мать, если обрекла своего ребенка на такие мучения?

Он был прав, думала Кэри. Все, что случится с Эви с этого момента, случится по ее вине. Если бы она нашла другой выход из ситуации, единственная ниточка, связывающая ее с дочерью, могла не оборваться.

Что, если бы она позволила Рэю пойти с ней – ведь он так умолял об этом? Что, если бы она лучше следила за языком, и он бы не узнал ее под маской? Что, если бы она прямо сказала, что ей нужно, и предложила бы баснословную сумму в обмен на сведения о дочери? Любой из этих вариантов был бы лучше, чем мертвый источник информации, валявшийся теперь на цементном полу парковки.

Она почувствовала, как кто-то легонько теребит ее за плечо. Медик что-то говорил ей с обеспокоенным выражением лица. Она попыталась сфокусироваться на его словах.