Ирина Лобусова - Королевы Привоза

Дальше все произошло быстро. Опытный «медвежатник» Новицкий, отлично умеющий обращаться с замками, бросил несколько гранат в самую сердцевину замка ворот и взорвал их. Вооруженная толпа ворвалась во двор тюрьмы, где перестреляла немногочисленный гарнизон Тюремного замка.

Часть людей рассредоточилась по тюрьме, по всем помещениям, отделениям и подвалам, и принялась освобождать заключенных, всех без разбору — и уголовных, и политических. Другая же часть принялась искать начальника тюрьмы, которому, на его счастье, удалось спрятаться.

Но его выдал кто-то из бывших заключенных, который видел, как в попытках спрятаться тот бежал через тюремный двор. Он и привел бандитов к сараю в тюремном дворе, где заперся обезумевший от страха начальник.

Толпа окружила сарай. Дверь забили снаружи, все стены обложили соломой и облили керосином, а после этого подожгли.

Двор тюрьмы огласили страшные вопли — начальника тюрьмы просто сожгли заживо. Очень скоро сарай превратился в гигантский пылающий костер, а по двору разлился тошнотворно-сладковатый запах горелого человеческого мяса.

Бывшие заключенные между тем развлекались вовсю. Все они были одеты в тюремную одежду — в арестантские робы. Даже после такого удачного освобождения и разгрома тюрьмы показаться в городе в таком виде было невозможно. Потому часть заключенных остановила следующий по Люстдорфской дороге трамвай. Они высадили всех пассажиров и отобрали у них одежду, взамен оставив страшные арестантские робы. И долго еще было видно и слышно, как по улицам Одессы разбегались перепуганные люди в полосатой арестантской одежде на голое тело — совсем не по сезону.

Японец вместе с двумя адъютантами и хорошо вооруженной охраной из десяти человек спускался по лестнице в подвал Тюремного замка. Он когда-то сидел в одном из этих корпусов и, воспользовавшись случаем, решил зайти посмотреть. Но в тюрьме уже успело измениться многое, а потому та часть подвала представляла собой сплошные одиночки для отбывающих пожизненное заключение.

— Вот, Майорчик, третья дверь справа, сколько вспомнить всего, — весело разглагольствовал Японец, очень довольный тем, что в очередной раз показал себя королем (ведь без его людей и его оружия красным ни за что не удалось бы даже приблизиться к воротам Тюремного замка). — Весело пролетело за жизнь, — продолжал он, вдыхая знакомый запах, — а теперь смотри. Пожизненные, швицеры злосчастные за каменном мешке. Их тоже отсюдова кинули?

— Кинули, — подтвердил Майорчик, — за уши ноги подобрали, только в зубах засвистит. Такой шухер наделают в городе, мама дорогая!

До заветной двери бывшей камеры Японца оставалась еще одна дверь, как вдруг она распахнулась со страшным грохотом, и оттуда с искаженными лицами вылетели бандиты. Они тряслись, ничего не видели перед собой и налетели на Японца и его людей.

— Да за тихо! Шо за шухер? — удивился Японец.

— Ва… ва…вы… — выл один из бандитов, производя впечатление умалишенного, а другой, заикаясь, мычал: — Там… там…

Третий же, белый как смерть, без устали осенял себя крестным знамением. Японец переглянулся с Майорчиком, после чего, запустив вперед вооруженную охрану с наганами, зашел внутрь — посмотреть.

Камера была самой обычной. Куча гниющей соломы на полу вместо кровати, дырявое ведро вместо параши, узкое оконце — решетка под потолком, чадящая керосиновая лампа, стены, источенные влагой и покрытые грибком, и запах, отличающийся от всех остальных страшный тюремный запах, который, ощутив один раз, больше невозможно забыть.

Напротив гнилой соломы стояла большая деревянная корзина, накрытая крышкой. Японец и Майорчик медленно подошли к ней. Майорчик отодвинул крышку и, увидев содержимое, с каким-то страшным горловым звуком отпрянул назад. Японец, белый как мел, звуков не издавал, но тут же прижал ко рту тонкий носовой платок.

Большая высокая корзина сверху донизу была забита трупами младенцев. Мертвые, посиневшие, абсолютно голые, со свернутыми набок головами, они были свалены в корзину с ужасающей плотностью. Из корзины шел жуткий запах.

Страшное зрелище произвело впечатление абсолютно на всех — никому из проникнувших в камеру мужчин не доводилось видеть ничего подобного.

— Что же это… вейз мир… — прошептал Майорчик. Японец же, быстро сумевший прийти в себя, сказал:

— Корзина палача. Он работал…

Все быстро вышли из камеры. Страшная находка напрочь отбила у Японца охоту предаваться воспоминаниям, и в сопровождении своих людей он быстро поднялся наверх. В тюремном дворе толпилось много людей. К Японцу подошел Котовский.

— Там, в камере пожизненных, — сказал Мишка, — мертвые младенцы в корзине… Это что?

— Местные тюремные особенности, — с горечью ответил Котовский, — раньше такого не было. Этот гад, начальник тюрьмы, новые порядки ввел. Аборты заключенным делать рискованно — как объяснить в документах смертность от них? Поэтому женщины рожают младенцев — или от охранников, или уже так попали в тюрьму. Ну а руководство тюрьмы, чтоб младенцев в приют не сдавать и правду о том, что в тюрьме происходит, скрыть, нанимает повитуху или кого-нибудь из заключенных, который их душит после рождения. Потом их зарывают ночью, тайком, за стенкой Второго кладбища — и концы в воду. Все шито-крыто. Заключенная как родит, ребенка сразу уносят, а потом ей говорят, что умер сразу после рождения. Ребенка же, живого, отдают на расправу и отправляют на тот свет.

— В камерах для пожизненных? — удивился Японец.

— Ну, значит, наняли убийцу какого-то из тех, кто отбывает пожизненное. Не каждая ведь повитуха на такое пойдет. А пожизненное, в основном, серийные убийцы получают. Наверное, начальник тюрьмы нашел такого, за определенные льготы в содержании.

— И вот такое… Шо младенцев душит… сейчас вышло в город? — нахмурился Японец. — Вышло прямиком в город? В мой город?

— Так все вышли, — пожал плечами Котовский, — решено было всех заключенных освобождать. И серийных убийц тоже.

— Надо хоть знать, кто в той камере сидел, — не мог успокоиться Японец.

— А как узнать? Ребята вон тюрьму громят! Все бумаги во дворе жгут. Как теперь узнаешь?

Впрочем, Японец все-таки заставил Майорчика найти кого-то из заключенных. Мелкий воришка, подряженный тюремной охраной для обслуживания тех, кто сидел в подвалах, трясся от страха перед самим Мишкой Япончиком.

— Вторая дверь справа… Кто сидел? — строго допытывался Японец.

— Так убивцы там были… гы… — Воришка был придурошным, он мог только испытывать страх, и не понимал, чего от него хотят, — убивцы по жизни сидели… Не видел я их… Миски только подавал в отверстие… Лиц не видел…