Сандра Браун - Дуэль [антология]

Кобурн не ответил.

– Ты сказал, что восстанавливаешься. После чего? – повторил вопрос Пикетт.

– Какое это имеет отношение к чему-либо?

– Просто интересно. Сотрясение мозга? Ветрянка? Вросший ноготь?

Кобурн пожевал внутреннюю поверхность щеки и сказал наконец:

– Пулевое ранение.

Затем он вскочил на ноги и побежал вдоль стены к углу дома, держа наготове свой пистолет. Крепкий белый расист в грязной футболке с надписью ГОРДОСТЬ БЕЛЫХ как раз в этот момент вышел из-за деревьев с южной стороны и направился к недостроенному дому. В руках он держал карабин «Ругер Мини-14» с обоймой на тридцать патронов.

– Бросай оружие! – крикнул Кобурн.

Гордость Белых поднял карабин.

Ли выстрелил и попал ему в центр масс. Гордость Белых отбросило назад, он плюхнулся на задницу и замер.

– Минус два, – ледяным тоном сказал Кобурн.

В следующее мгновение он услышал громкий звук; что-то ударило его с такой силой, будто лягнул мул, и он упал на спину.

Ли не мог пошевелить верхней частью тела.

Но продолжал крепко сжимать в руке пистолет.

Пикетт бросился к нему и потащил по земле к безопасной стене.

Джо удивился тому, каким тяжелым оказался Кобурн. Он висел на нем мертвым грузом, но был жив, и доказательством тому служил поток ругательств, который сопровождал попытки прислонить агента к стене.

– Сукин сын, больно же, – прошипел Кобурн сквозь стиснутые зубы.

– Куда тебя ранили?

– В грудь.

Плохо. Пуля, выпущенная из крупнокалиберного оружия, может быть фатальной. Пикетт раздвинул полы куртки Кобурна и увидел, что пуля попала чуть ниже ключицы, ближе к плечу, чем к сердцу. Рана показалась ему сквозной, потому что кровь вытекала с обеих сторон. Он много раз видел, что бывает после выстрела в крупное животное, и давно к этому привык. Но совсем другое дело, когда пострадал человек, пусть и тот, который ему совсем не нравился.

– Не думаю, что задеты жизненно важные органы, – сказал Пикетт. – Я даже не уверен, что пуля повредила кость.

– Болит чертовски.

– Однако меня беспокоит кровотечение.

Кобурн что-то проворчал.

У Джо не было аптечки первой помощи – она осталась в седельной сумке у сбежавшего Рохо.

– Я перевяжу рану твоей рубашкой. Наклонись вперед, я сниму с тебя куртку.

Ли сделал глубокий вдох и наклонился вперед. Джо даже представить себе не мог, как ему больно. Он высвободил руки Кобурна, стянул куртку через голову, затем снял запачканную кровью наплечную кобуру. Не став тратить время и расстегивать рубашку, резко дернул ее, и пуговицы разлетелись в разные стороны.

И тут он увидел шрам на животе Кобурна, розовый, сморщенный, совсем свежий.

– Тебя сюда ранили?

– Нет, я порезался, когда брился.

По крайней мере, похоже, ранение не повлияло на его замечательный характер. Руки Кобурна были мускулистыми, с выступающими венами; левый бицепс украшала татуировка, изображавшая колючую проволоку, на правом Пикетт прочитал: «Слава и…»

Второго слова не было.

– Слава и что? – спросил он, одновременно делая из рубашки повязку, которая обхватила левое плечо, потом прошла под левой подмышкой и через всю грудь. Джо надеялся, что она остановит кровотечение из входного и выходного отверстий. – Слава и долг? Слава и жертва? Или ты просто не мог решить, что написать дальше?

Кобурн пробормотал что-то неразборчивое.

– Потерпи, – сказал Пикетт, – я собираюсь посильнее ее затянуть и завязать, будет больно.

Ли коротко кивнул, показывая, что готов, и Джо постарался как можно сильнее затянуть повязку, а потом завязал концы. Кобурн даже не вскрикнул, только молча сжал зубы.

Пикетт закончил и посмотрел на дело своих рук.

Рубашка туго перетянула рану, но кровь продолжала просачиваться сквозь ткань. Лучшее, на что мог рассчитывать Джо, – это что повязка замедлит кровотечение.

– Вряд ли ты сможешь поднять правую руку? – спросил он.

Кобурн попытался, поморщился от боли, и его пистолет, зажатый в правой руке, остался лежать на коленях.

– Так я и думал.

– Я могу стрелять левой.

Пустая похвальба? Трудно сказать. Но Пикетт все равно переложил пистолет в левую руку Кобурна.

– Сиди и не шевелись. Для тебя игра в «Замочи крота» закончилась.

– Нам нужно за ними приглядывать.

– Я не собираюсь, как ты, высовывать наружу голову.

– Это полностью уничтожит мой план.

– Со всем уважением, план был дурацкий.

– Я так и не услышал твоих предложений.

Пикетт прислонился спиной к стене.

– Слава и что?..

Кобурн вздохнул.

– Слава и почему бы тебе не заткнуться.

В течение трех часов вообще ничего не происходило.

Кобурн становился все более беспокойным и с каждой проходящей минутой злился на Пикетта все сильнее. Вечернее солнце опускалось за верхушки деревьев, разбрасывая глубокие тени, пронизанные золотистым светом. Казалось, запах сосен стал заметнее, потому что температура воздуха опустилась градусов на десять. Через два часа будет совсем темно.

Боль в плече из обжигающей превратилась в тупую и пульсирующую, и если он не шевелился, ее вполне можно было терпеть. Но когда Ли шевелился, даже просто делал вдох, ему приходилось изо всех сил сжимать зубы, чтобы не застонать или не начать поноси́ть все вокруг. Несмотря на прохладный воздух, Кобурн покрылся по́том, и только сила воли, а также подготовка, которую он прошел, чтобы стать агентом под прикрытием, помогали ему не дрожать. Ли не сомневался, что сможет сделать то, что необходимо, левой рукой, тем более с близкого расстояния.

Но не был уверен, что ему представится такая возможность.

Кобурн беспокоился, что Пикетт уснул, и, взглянув на него, обнаружил, что тот сидит, уставившись в пустоту. Лицо стоика. Или тупаря? Он не знал, что из двух, но в любом случае оно действовало ему на нервы.

– Моргни, если ты меня слышишь, Пикетт.

– Я тебя слышу.

– Что ты делаешь?

– Думаю.

– Пожалуйста, слишком не напрягайся, но не мог бы ты думать быстрее, чтобы я не истек кровью?

– Я рассчитывал, что Рохо вернется.

– Рохо?

– Мой конь, – смущенно улыбнувшись, пояснил Пикетт. – Но, похоже, зря рассчитывал.

– Да уж…

Джо довольно долго молчал, потом сказал:

– Ты что-нибудь слышишь?

Кобурн приподнялся, но, когда попытался расправить плечи, все его тело пронзила жуткая боль.

– Нет, – ответил он наконец. – Тишина полная, если не считать легкого ветерка.

– Точно, – сказал Джо. – Прошло три часа, но обычные звуки леса не вернулись, птицы молчат, белки затаились… вообще ничего. Значит, парни все еще в горах.

На Кобурна произвело впечатление то, что егерь сумел это понять. Он участвовал в партизанской войне в Центральной Америке. А там, когда птицы замолкали, а обезьяны прекращали болтовню, нужно было быстро вынимать мачете, потому что где-то поблизости находился враг.