Николай Леонов - Кошмар за счет отеля [сборник]

— Емкое определение, — улыбнулся Гуров, — и, пожалуй, весьма точное. Так почему же вы, Лиля, решили, что Айкут может быть причастен к исчезновению вашего сына?

— Так он же мне снова начал писать! — воскликнула женщина. — Несколько дней назад мы решили прогуляться по городу. Это Ник подбил меня. Сказал: «Целыми днями в отеле сидим, города не видим. Интересно, как ты собираешься помещение искать да связи заводить? Давай съездим в Анталию ненадолго, прогуляемся». Услышав, что мы собираемся в Анталию, к нам в компанию напросилась парочка дам из сетевиков, что обитают в нашем отеле. Мы были не против компании, тем более что сами женщины ехать боялись, они ни в городе, ни в транспорте совсем не ориентировались. Почему же не помочь людям?

— А вы с Ником как себя чувствуете в городе? — невзначай уточнил полковник. — Ведь уже не первый раз в Анталии?

— Не первый. Но ориентируемся пока слабовато, и я, и сын. Обычно пользуемся картой для передвижения или программой-навигатором. Но в этот раз мы просто наняли микроавтобус с водителем. Небольшой такой, юркий «газик», отдаленно напоминающий наши маршрутки. Здесь эта услуга очень востребована. Водитель на ломаном английском уточняет, что именно из красот Анталии туристы желают увидеть, и будет катать хоть целый день за оговоренную сумму. Так что с этим проблем не возникло. Мы прогулялись по центру города, зашли в кафе, потом посетили парк и водопады. Увидели много завораживающе красивых мест. Разумеется, много и с удовольствием фотографировались. Каюсь, я не утерпела и выложила свеженькие фото на своей страничке. Хотелось похвастаться. Я совершенно забыла про Айкута! И вообще давно уверовала, что он навсегда пропал с моего горизонта.

— И он как-то проявил себя?

— Незамедлительно, представляете?! Поняв по снимкам, что я нахожусь в Анталии, стал писать длинные письма, навязчиво признавался в чувствах и предлагал встретиться. Разумеется, после всего, что было, делать этого я не собиралась. Коротко написала, чтобы он оставил меня в покое. Но создавалось впечатление, что мой отказ его только раззадорил. Видно, правду говорят о турецких мужчинах, что они еще большие охотники по натуре, чем все остальные. Айкут в ответ лишь удвоил усилия. Да вы можете при желании сами убедиться, Лев Иванович. Я еще не все письма успела удалить, недосуг как-то было.

— Не знаю, уместно ли это, но, если вы позволите, я полюбопытствую, когда вы завершите рассказ.

— Да, собственно, это уже и конец рассказа. Айкут продолжал меня донимать, я старалась не обращать внимания.

— А когда состоялся тот диалог, который вас так напугал?

— Да накануне исчезновения Ника и состоялся. Только сначала он меня не напугал и даже не насторожил. Айкут писал, что мечтает о встрече и, если я буду упорствовать, он сам найдет отель, где я отдыхаю, и приедет. Я снова разозлилась. Турки еще те сплетники, им все про всех знать нужно, а потом обязательно обсудить. Да и наши соотечественники бывают ненамного лучше. Толки пойдут по отелю, могут до знакомых дойти, оно мне надо?! Я и написала достаточно резкое письмо. Оно тоже, если нужно, сохранилось в черновиках. Там, кроме всего прочего, требовала оставить меня в покое. Пеняла, что Айкут ведет себя навязчиво и просто неприлично. Я нахожусь на отдыхе, и не одна, со мной взрослый сын. Айкут незамедлительно ответил. В письме он писал про страсть, про огонь и несколько раз упомянул, что сын — не проблема.

— Эту фразу можно истолковать по-разному. — В тоне Гурова сквозило едва заметное разочарование.

— Да, именно! Я уже немного разбираюсь в менталитете турок, поэтому должна пояснить один момент. Для мужчин этой страны заигрывать с чужой женщиной — безусловное табу. И это правило очень строго соблюдается.

— И, упоминая о присутствии сына, вы надеялись, что Айкут отступится?

— Честно говоря, да. Конечно, это выглядит так, будто я попыталась использовать своего ребенка как щит. Но поверьте, Лев Иванович, мне даже в голову не пришло, что может дойти до такого! Господи боже мой! Я полагала, что Айкут никогда не вычислит место нашего пребывания. А если все же вычислит и явится в отель, можно пожаловаться службе охраны, и его отсюда выставили бы. Но что уж теперь! Ник пропал буквально на следующий день после этого диалога. И я все не пойму, как он так сработал, практически на опережение?! Неужели Айкут давно готовил похищение?

— С этим мы обязательно разберемся. Возможно, Айкут, если похититель именно он, действовал экспромтом. Может, он неверно истолковал ваши слова и решил, что страсти мешает лишь присутствие сына. Чем не мотив?

— Господи! — всплеснула руками Лилия.

— А может оказаться, что он вовсе не причастен к исчезновению подростка, — поспешил заверить Гуров, заметив, как стремительно побледнела женщина, — и Ник похищен другими злоумышленниками, которые пока никак не проявили себя. А тот факт, что все произошло после обмена письмами с Мутлу, — простое совпадение.

— Разве бывают в жизни такие совпадения?!

— Человек, который с ними ни разу не сталкивался, конечно, ответит, что нет! Но я, как умудренный и опытный специалист, заверяю вас: подобное случается гораздо чаще, чем принято считать.

— Но если похититель не Айкут и сына украли ради выкупа, почему они тогда молчат? Почему не выдвигают требований? Ведь обычно это происходит сразу же. Разве нет?

— Вы правы. Требования обычно выдвигаются в течение первых суток. В этот же период времени можно попытаться провести расследование по горячим следам. Такие поиски имеют все шансы оказаться весьма результативными.

— Почему же тогда полицейские ничего даже не попытались предпринять? Я ведь не тянула время, сразу же обратилась за помощью к властям!

— Николаю уже исполнилось девятнадцать лет. Он не ребенок, который неспособен покинуть отель сам. Опять-таки, следов похищения никто не обнаружил. Значит, остаются вопросы и начинать расследование рано. Это, кстати, общемировая практика. Заявление об исчезновении человека принимается по истечении двух-трех суток.

— Да, Ник уже не ребенок, но он и не взрослый человек. И по нашим, и по европейским законам.

— Конечно, Ник — подросток, а подростки частенько бунтуют, ссорятся с родителями и сбегают из дому. На эту тему проводится масса исследований. Имеются и статистические данные, разумеется, они хорошо известны местным полицейским.

— Но ведь мы даже не дома! Ник в чужой стране, без знания языка, без навигатора в телефоне, без денег! Шансы на выживание близки к нулю. Кто в здравом уме рискнет убегать при таком стечении обстоятельств? Это хоть полицейские должны понимать? Пусть даже они не поверили моим словам.

— Разумеется, чтобы сбежать в чужой стране, незнакомом городе, нужна определенная решимость. А также некоторые средства. Вот поэтому офицеры, прибывшие по вызову, и расспрашивали вас, что у Ника могло быть при себе из вещей. Очевидно, ваши ответы не убедили их в невозможности побега. Или полицейские просто не стали искать себе лишнюю работу, надеясь, что через несколько часов парнишка отыщется сам.