Сара Блэдэль - Забытые

Бука утащит, Бука утащит, стучало у неё в ушах, а ветки деревьев и камни тропинки царапали кожу у неё на ступнях и на лодыжках. В голове шумело, а сердце сжималось от страха.

Она шла на свет, на то единственное пятнышко света, которое едва виднелось далеко впереди. Этот просвет во тьме, этот белый отсвет затягивал её всё глубже в лес. С трудом переводя дыхание, не понимая, где она очутилась, напуганная, она продиралась вперёд между деревьями.

Страх темноты крепко сжимал ей горло. Так было всегда, с самого детства, когда от неё требовали гасить свет и ложиться спать. А то придёт Бука и утащит её.

«Бука, Бука, Бука», – ритмично отзывалось у неё в ушах. Она не успела увернуться, и скользнувшая по щеке ветка оцарапала ей лицо.

Она остановилась, перевела дух и некоторое время стояла в тени высоких деревьев, вздымавшихся вокруг, не шевелясь, окружённая глубокой темнотой со всех сторон. Ноги у неё дрожали от изнеможения. Напуганная звуком собственного плача, она осторожными шажками двинулась вперёд, не отрывая взгляда от далёкого просвета впереди. Ко всему прочему, если она смотрела прямо туда, свет слепил её.

Она не знала, как получилось, что ей удалось выскользнуть. Дверь оказалась приоткрытой, и они не заметили, как она проскочила в дверной проём. Её переполняла радость от того, что она увидела солнце, оно согревало её и манило к себе, но с того времени прошло уже много часов, а теперь ей было холодно и страшно.

В какой-то момент она так обессилела от голода, что ей пришлось присесть, и она не знала, сколько времени так просидела. Наступили сумерки. В голове у неё крутились обрывки непонятных образов, и в конце концов они так взбудоражили её, что она снова поднялась на ноги. Она не привыкла к тому, чтобы нарушался привычный порядок, и понимала: оказаться в одиночестве плохо. Не только ей, но и оставшимся там, откуда она ушла.

Она прибавила шагу, продвигаясь всё ближе навстречу белому пятну света. Какая-то неодолимая сила влекла её туда, заставляя забыть о боли и о посторонних звуках. Она уже здорово поднаторела в этом. Но вот справляться со страхом она так и не научилась. Ей обязательно нужно выбраться из этой тьмы, а то придёт Бука и заберёт её.

Теперь уже совсем немного остаётся, надо только продвинуться ещё чуть-чуть вперёд, обойти последние деревья. Когда вдали показалось озеро, залитое лунным светом, сердце перестало биться так сильно. И как раз когда она уже замедлила было шаг, земля внезапно ушла у неё из-под ног.

Четыре дня. Столько времени прошло с тех пор, как в лесу обнаружили труп женщины, а полиции всё ещё не удалось установить её личность. Никакой зацепки так и не нашли, и Луиза Рик пребывала в дурном расположении духа, когда заехала на парковку Института судебной медицины в первой половине дня понедельника.

Вскрытие начали в 10 часов, и было как раз начало одиннадцатого, когда в кабинет заглянул начальник отдела расследований Рагнер Рёнхольт и велел Луизе отправляться туда ассистировать её коллеге, Эйку Нордстрёму. Незадолго до этого из института сообщили, что принято решение присвоить делу более высокий гриф, так что образцы тканей будут отправлены также и на анализ ДНК.

Шла вторая неделя пребывания Рик в должности руководителя Службы розыска пропавших – только что образованного нового подразделения. Ежегодно 1600–1700 датчан объявляли пропавшими. Многие находились сами, некоторых находили мёртвыми, и, по оценке Государственной полиции, примерно в пяти случаях нераскрытых исчезновений речь могла идти о преступлениях.

Именно такие дела и призвана была расследовать руководимая Луизой служба.

Рик вышла из машины и захлопнула дверцу. Женщина не понимала, для чего она понадобилась на вскрытии, если Эйк Нордстрём уже был там. С ним она пока не встречалась, потому что последние четыре недели он находился в отпуске – это был единственный сотрудник отдела, с кем она пока не познакомилась.

Именно Луиза, изучив в пятницу вечером список пропавших лиц, констатировала, что ни одна из женщин, которые разыскивались родными, не походила по описанию на ту, что нашли в лесу. Возможно, Рёнхольт просто счёл, что поэтому ей следует присутствовать и на вскрытии покойной? Либо, подумалось ей, это, может быть потому, что она служила раньше в отделе расследования убийств и имела больше опыта в том, что касается процедуры вскрытия, чем её новые коллеги.

Вообще-то было как-то странно, всего неделю как ступив на новую стезю, получить задание, которое ей представлялось вполне рутинным. Луиза уже успела забыть, как поначалу неуютно чувствуешь себя, перейдя на другую работу. Никак не запомнишь, кого как зовут, не знаешь, где стоит копировальная машина… Первая неделя ушла у неё на то, чтобы навести порядок в «Крысином гнезде». «До чего дурацкое название, – подумала она, – хоть бы уж не прилипло навсегда!» Ей уже порядком поднадоели подначки коллег по поводу этих давно пустовавших помещений в самом конце коридора. Кабинет, где поместились бы двое сотрудников, располагался прямо напротив кухни, и туда никого не селили с тех самых пор, как прошлой весной служба дератизации вытравила наконец оттуда сильно расплодившееся крысиное семейство. Теперь никаких крыс там не было, никому они не попадались, заверил Луизу новый начальник.

Рагнер Рёнхольт сделал всё возможное, чтобы создать нормальные условия для работы нового подразделения. Были закуплены новые письменные столы, современные доски для объявлений и комнатные растения. Сам инспектор полиции питал слабость к орхидеям и, очевидно, считал, что для того, чтобы вдохнуть жизнь в давно не использовавшееся помещение, необходимо озеленить его. Это, разумеется, само по себе было немножко странно, подумала Луиза. Но на самом деле для неё главным было то, что она не могла не заметить увлечённости Рагнера этим проектом. Было ясно: этот человек решительно настроен на то, чтобы его новое подразделение поскорее заработало в полную силу. На то, чтобы оправдать необходимость существования специализированного подразделения, им отвели один год, и Рик должна была во что бы то ни стало показать, на что они способны. С Отделом расследования убийств она распрощалась, так что, если её новое назначение паче чаяния не оказалось бы постоянным, она рисковала очутиться на должности следователя в каком-нибудь захолустном отделении полиции на периферии округа.