Юсси Адлер-Ольсен - Без предела

Ширли встала, вышла в туалет и в десятый раз взглянула на душевую насадку, из которой уже пыталась высосать хоть немного влаги.

Она на мгновение представила себе утренний стол с хлебом, соком и кофе. Нет, пожалуй, слишком много всего. Ей хватило бы одного сока.

Избавившись от чудесного видения, Ширли почувствовала, как ее со всех сторон обволакивает духота. Что угодно, только бы ни в коем случае не начать потеть. Не потеть, не потеть!

Она стала думать о ледяных напитках. О вечерних купаниях в Брайтоне, в которых Ширли не принимала участия, так как вода казалась ей слишком холодной, она ужасно выглядела в купальнике, к тому же была одинока, и все так и пялились на нее. Она мечтала о свежем ветерке и о легком дождике, таком мягком и невесомом…

Затем Ширли решила раздеться догола. Положила одежду на раковину и с удовлетворением ощутила, как дышит ее кожа.

Она осмотрела свое бледное дряблое тело. Какая злая ирония заключается в том, что женщина, всю свою жизнь боровшаяся с лишним весом, теперь умирает от голода и жажды…

Ширли покачала головой. Нельзя этого допустить, решила она. Ширли не умрет, пока не отомстит. Она будет регулировать температуру тела путем одевания и раздевания и поддерживать ее постоянной независимо от погоды на улице. А еще у нее в запасе оставался крайний способ справиться с жаждой, пусть и не вполне изысканный…

Она заглянула в унитаз и постаралась собраться с силами. В гидрозатворе виднелась вода. Да и бачок был полон. Она быстро сориентировалась и ни разу не помочилась в унитаз с того момента, как отключили воду. Если она будет экономить воду в бачке и самом унитазе и справлять нужду рядом на полу, как она и делала последние двое суток, в ее распоряжении окажется около восьми литров воды. Конечно, в этом не было ничего приятного – на поверхности скопившейся в отверстии унитаза воды плавали частицы фекалий и мочевины.

«Тут уж не до брезгливости», – подумала она про себя, зачерпнув рукой воду и поднеся ее ко рту. Справившись с рвотным рефлексом, обмакнула губы и поняла, что сможет проглотить воду.

Однако, едва жидкость попала в пищевод, Ширли вновь посмотрела в унитаз и ощутила приближение рвотного спазма.

– Стоп, Ширли, ты справишься! – крикнула она и сильно стукнула себя по голове. Удар причинил боль, но помог ей справиться с отторжением проглоченной воды.

Она еще жива!

В течение четверга солнце палило все более нещадно, но Ширли не оставляла попыток отковырять доску. Кажется, ей даже удалось процарапать в древесине борозду около полутора миллиметров глубиной, но не более того. Она всегда восхищалась мастерством строителей, сооружавших святилище, но теперь проклинала их профессионализм. Стены были сколочены накрепко. Она никак не могла отколупать доску.

Тогда у нее появилась новая идея – выломать водоотводную трубу из-под раковины. Этой металлической трубой вполне реально пробить дыру в стене, надо только наносить удары в течение долгого времени и в нужное место.

Ширли обеими руками обхватила трубу, уперлась ногами в стену и принялась тянуть изо всех сил.

Труба сломалась, словно бумажная – да, в общем, почти так и оказалось: она была изготовлена из тонкого пластика со специальным покрытием, имитирующим хромирование.

– Проклятие! – проорала Ширли и отшвырнула трубу на пол в полном отчаянии. Пластиковые осколки усеяли пол ровным слоем.

Спустя несколько часов тщетных трудов по расковыриванию доски она сдалась и присела в уголок справить малую нужду перед сном – она хотела лечь пораньше, чтобы сэкономить силы.

Ей удалось выдавить из себя всего несколько капель, на большее жидкости в организме не хватало. Моча имела резкий кислый запах. Да и все тело стало пахнуть иначе в последние сутки. Однако это волновало ее меньше всего.

Проспав пару часов, Ширли проснулась с совершенно затуманенным сознанием и вновь почувствовала потребность справить малую нужду.

Уже нажав на кнопку слива воды, она сообразила, что только что сидела на унитазе. В ужасе подскочив со стульчака, женщина заглянула в унитаз.

Что она наделала! В запасе осталось не больше литра воды!

И вот теперь Ширли зарыдала по-настоящему, хотя глаза ее оставались сухими.

Вторник, 13 мая, среда, 14 мая, и четверг, 15 мая 2014 года

Ночь выдалась адская, да и следующий за ней день был не многим лучше.

Карл спал глубоко, гораздо глубже, чем обычно, и это было бы прекрасно, если б не бешеное сердцебиение в момент пробуждения. Он думал, что умирает.

Мёрк долго лежал, положив руку на грудь, и, готовый позвонить в «неотложку», глазел на мобильный телефон на тумбочке. Вот только что там теперь надо было набирать? В последние месяцы все только и трепались о том, как сложно стало дозвониться в «Скорую», а он даже не может вспомнить этот самый номер… Он, полицейский, который, вообще-то, должен знать этот номер лучше всех остальных граждан! Стыдоба… Вот так и подохнешь, пока нужный номер отыщешь.

Карл начал считать пульс, но, дойдя до ста меньше чем за минуту, бросил эту затею. И так понятно – пульс зашкаливает, почти как во время первого приступа тревожной атаки. Вот только сейчас тревога была ни при чем, он чувствовал. Что-то крутилось у него в голове, не в состоянии найти выход.

Вероятно, какой-то ночной кошмар.

Мёрк рухнул на подушку и замер. «Ом-м, ом-м», – бормотал он, наслушавшись причитаний на ярмарке накануне. Как ни странно, это сработало. Знали бы люди об этом, не тратили бы зря деньги. Затем он погрузился в состояние, когда сон и явь борются друг с другом, порождая совершенно особые стихийные сновидения.

«Привет, Харди», – слышал Карл собственный шепот. Он увидел себя с телефоном в руке, настаивающим на ответе друга. Видимо, Карлу требовалось услышать от него какой-то совет и честное мнение. «Почему мы с Анкером не стали вмешивать тебя, Харди?» – жужжало в голове. Почему? Осмелится ли он спросить об этом? Осмелится ли он вообще хоть что-то доверить Харди? Довериться Харди – но в чем?

«На чердаке стоит какой-то ящик, Карл», – захохотал Йеспер на заднем плане, и Мёрк захлопнул мобильный, но тут же включил его снова и позвонил Моне. Ничего не произошло.

Он проснулся. Шатаясь, спустился на кухню с тяжелой головой, как будто все это время мучился от бессонницы или лихорадки.

Возможно, Мортен и Харди поприветствовали его, он толком не разобрал. Осознал лишь то, что хочет овсяных хлопьев, которые Йеспер оставил в кладовке в свое последнее посещение, а также то, что домочадцы сейчас выключат идиотский утренний телеэфир, в котором слишком восторженные ведущие болтали о какой-то ерунде, набивая себе брюхо деликатесами, сервированными по высшему разряду.