Юсси Адлер-Ольсен - Без предела

Профессор подтолкнул сахарницу к Ассаду и оживленно наблюдал за тем, как она медленно опустошалась.

– У меня на кухне еще есть, – сказал он с неизменным почтением.

Ассад поднял руку – сахару ему хватило.

– Мне кажется, я помню мужчину, о котором вы говорите. В этой связи должен сообщить вам, что хотя подобная тема у нас здесь едва ли удивила бы кого-нибудь, однако такие лекции всегда привлекали множество противников, но еще больше сторонников. Эта тема скоро станет догматикой сама по себе. Думаю, наверняка так и произошло с вышеупомянутой юной леди и, к сожалению, с Франком.

– Вы помните его фамилию?

Профессор улыбнулся.

– Радуйтесь, что я помню хотя бы его имя… Нет, фамилии нам были не нужны. Естественно, она значилась в списке моих слушателей, но я в него даже не заглянул.

– В списке? Этот список по-прежнему доступен?

– Э, нет. У меня нет привычки хранить всякие бумажки.

– Как вы думаете, в университете список сохранился?

– Стопроцентно нет. Они хранят их максимум десяток лет. Я бы сказал, что эти списки испаряются гораздо быстрее. Лет через пять, думаю.

– Вам говорит о чем-либо имя Франк Скотт?

– Скотт? – Он немного пошамкал. – Нет, нет, только не Скотт. Разве так его звали?

Карл пожал плечами.

– Это единственная фамилия, которую нам озвучили. Но в Дании не зарегистрирован никакой Франк Скотт.

Профессор улыбнулся.

– Значит, имя ненастоящее.

Голова Карла закачалась. Вполне логично.

– А каким он был, можете вспомнить?

– Это я могу. Потому что Франк отличался от большинства. Думаю, вполне справедливо было бы утверждение, что для него мои лекции стали чем-то вроде толчка, насколько я вспоминаю. И, видимо, по этой самой причине он задавал гораздо больше вопросов, чем кто-либо из всех моих учеников. Такого человека не забудешь – мы, преподаватели, любим ведь, когда есть с кем перекинуться мячиком.

– Это тот человек? – спросил Ассад, протягивая профессору фотографию мужчины с «буханкой».

Собеседник прищурился, прежде чем нащупал на столе очки и нацепил их на нос.

– У-уф… уж восемнадцать лет минуло… но вполне может быть, что и тот.

Они не тревожили его, пока он сидел, кивая самому себе.

– Да, наверное, он и есть. По крайней мере, теперь я более отчетливо представляю себе этого парня – вероятно, потому, что тут снят как раз он. Как уже сказал, я не могу полностью отрицать, что это он.

– Мы разыскиваем его в связи с ДТП на Борнхольме и будем чрезвычайно благодарны за любые сведения, которые могли бы помочь нам напасть на его след. Итак, что вы помните о Франке? – приступил Карл.

Истонченная кожа вокруг бровей Йоханнеса сморщилась. Он опасался сказать что-то не так и таким образом совершенно беспочвенно причинить кому-то вред. Карл встречался с подобной реакцией уже тысячу раз.

– Рассказывайте все, что придет в голову. А мы потом как следует отфильтруем информацию, обещаю вам, – заверил Мёрк, заранее зная, что из этого ничего не получится. Но слово не воробей.

– Ну хорошо. – Профессор пару раз сглотнул. – Кажется, я припоминаю, что в какой-то момент он признался мне, будто мои лекции изменили его жизнь. После них он отчетливее осознал, в каком направлении ему следует двигаться.

– И что это было за направление?

– Думаю, мне придется вкратце рассказать о сути своих лекций. А вы уж сами сделайте выводы. В них было немало смелых интерпретаций. Не то чтобы я всерьез увлекался этими идеями, но мне было любопытно.

Его глаза заблестели ярче. Возможно, потому, что ему представился шанс вновь почувствовать себя преподавателем, а возможно, поскольку то, о чем он собирался рассказать, имело для него какое-то особое значение.

– Вы ведь имеете представление о знаках Зодиака? Лев, Скорпион, Дева и так далее… Всего двенадцать знаков, каждый из которых связан не только с определенным временем года, но и с перемещением Земли. Эти созвездия наделяют особым значением в гороскопах – порядочная ерунда, если хотите знать мое мнение, однако все же имеющая некоторую связь с реальностью; по крайней мере, если брать в расчет Северное полушарие. Взять, например, Водолея, который олицетворяет животворный период весенних дождей…

– А я – Лев, – вставил Ассад. – И мое имя как раз и означает «лев». Забавно, – добавил он.

Профессор улыбнулся.

– Совокупность астрологических созвездий формирует окружность вокруг Земли, названную Зодиаком, или «животным кругом». В течение года Солнце перемещается по большой орбите вдоль этого самого круга, а Земля ежесуточно совершает оборот вокруг своей оси, формируя цикл из четырех пунктов – восход, зенит, когда Солнце достигает высшей точки на небесах, закат и, наконец, надир – низшая точка. Следите за ходом мысли?

Карл кивнул – все было довольно просто.

– Я называю эти пункты – утро, полдень, вечер и полночь, – сухо отозвался он.

Профессор вновь улыбнулся.

– А в глобальном астрономическом смысле это соответствует зимнему и летнему солнцестоянию, а также весеннему и осеннему равноденствию. Если прочертить две оси – между восходом и закатом, между зенитом и надиром, или между двумя солнечными равноденствиями и солнцестояниями, – образуется крест внутри солнечной траектории, который во всем мире называют «солнечным крестом».

Он опустил голову и задрал брови, подготавливая очередной пункт в своих рассуждениях.

– А некоторые называют этот крест «солнечным распятием». На камнях можно встретить этот знак, выцарапанный чуть ли не в первобытную эпоху. На данной основе был построен целый ряд религий и верований; для всех них отправной точкой послужили Солнце и созвездия.

Он не без труда выудил из коробочки лакричную пастилку и немного пожевал ее, чтобы вызвать слюноотделение.

– Короче говоря, многие религии могли быть построены на основе расположения небесных тел; вот в чем состояла суть моих лекций. Солнце, своим круглым силуэтом напоминающее зодиакальную окружность, обладая несомненными животворящими свойствами, с древнейших времен воплощало Создателя и Бога, свет мира и человеческого спасителя. Бесчисленное количество религиозных верований во всем мире трансформировали эти знаки Зодиака и солнечное светило в целый ряд рассказов о солнечных богах и других мифологических фигурах. Мои лекции демонстрировали, что все эти рассказы во многом идентичны на протяжении веков, независимо от религии, в которой они возникли.

– У египтян был бог солнца Гор, – вставил Ассад.

Старичок ткнул в его направлении изуродованным указательным пальцем.

– Совершенно точно, приятель. Не в бровь, а в глаз. За три тысячелетия до Христа люди поклонялись божеству Гору, богу света, и Сету, богу тьмы. Легенда об этих двух божествах рассказывает, что каждое утро победу одерживал Гор, добрый бог, свет, но он вел вечную борьбу с Сетом – по упрощенному толкованию, злым богом, с тьмой. Применительно к другим религиям, говорят о Боге и Дьяволе. И так далее. Однако иероглифы, повествующие обо всем этом, еще за пятнадцать веков до рождения Христа весьма подробно описывают и другие вещи, которые наверняка удивят вас. На самом деле практически все ветхозаветные фигуры до мельчайших деталей были описаны еще тогда. К примеру, Моисей, спасшийся в тростниковой корзине, назывался Манесом в Египте, Ману – в Индии и Миносом – на Крите. Иероглифы повествуют также о Ное и потопе, о чем можно прочитать в древнейшем литературном шедевре, вавилонском героическом эпосе о Гильгамеше, за две тысячи шестьсот лет до рождества Христова. Те, кто исповедует иудаизм, наверняка заявят о своем авторском праве на эти предания, но что забавно, если здесь уместно это слово, многие новозаветные истории тоже воспроизводятся в этих иероглифических записях.