Леонид Словин - Подставное лицо. Дополнительный прибывает на второй путь. Транспортный вариант. Четыре билета на ночной скорый. Свидетельство Лабрюйера

На маленькой улице, у Института теоретической и экспериментальной физики, против башенок бывшего монастыря, Тулянинова открыла глаза, сказала тихо:

— Красиво! Это Кремль?

— Нет.

Денисов посмотрел на часы: начало шестого.

Шофер остановил машину.

— Приехали.

— Видимо, то здание, — сказал Денисов. — Пятнадцатиэтажное... Пошли.

— Мне с вами идти? — спросил шофер «газика».

— Не надо. Жди здесь.

Подъезд дома оказался просторным, с мрачноватым пустым вестибюлем й тусклой нишей. Сбоку на стене висел список дежурных. Денисов нашел в нем фамилию Кожуховых. Семья телеграфистки должна была дежурить по подъезду.

— Получилось удачно, — сказал он.

Антон вызвал лифт, скользивший без особого шума. Все трое поднялись на пятый этаж. Было светло и зябко. Одна из форточек в окне оказалась забитой фанерой.

— Подождите там, — Денисов показал Люде на площадку маршем ниже. — Не так дует... Я думаю, скоро вес выяснится.

Тулянинова послушно спустилась вниз. Денисов коротко позвонил. Подождал, позвонил снова.

— Кто там?

— Вы дежурите по подъезду? — спросил Денисов.

Дверь открыла Кожухова, в халате, в наброшенном на плечи пальто. Денисов сразу вспомнил ее — длинная, с подкрашенными зеленым веками.

— Вы? — Телеграфистка их узнала. — Что-нибудь случилось?

— Ничего. — Антон постарался ее успокоить. — Нам надо поговорить. В ночь на шестое вы работали?

Кожухова беззвучно зашевелила губами.

— Дело в том... — принялся он объяснять, — что возникла необходимость проверить некоторые обстоятельства. В вашем почтовом отделении писалось анонимное письмо. На телеграфном бланке...

— Анонимное?!

— Я сейчас объясню. Вы сидели за окошком?

— Ничего не могу вспомнить. — Она поежилась. — Закурить найдется?

Антон достал «Беломор».

«Какой вред здоровью будущего ребенка!..» — вспомнил Денисов.

Антон щелкнул зажигалкой — Кожухова глубоко затянулась.

Теперь Денисов отчетливо представлял, какое место отводилось фразе о вреде табака на планшете преступника, совершившего кражу портфеля у студентки на Казанском вокзале.

«Она предназначалась конкретному человеку... Собеседнику. Дело в том, что студентка из Ужгорода не курила! Жулик готовил комплимент: «Это так редко в наш испорченный век!..» Или что-то в этом роде. — Пока Сабодаш и Кожухова разговаривали, Денисов продолжал моделировать поведение преступника. — Потом он должен был обязательно посетовать: «Так трудно в наше время выбрать скромную девушку, настоящую подругу жизни...» Ему необходимо было, чтобы случайная попутчица сама вывела прогноз его будущего поведения, узнав, что он одинок и скромен...»

«Студентка упростила его задачу — оставила портфель, пошла звонить. А если б не ушла? — Денисов посмотрел на лестницу, где маршем ниже их ждала Тулянинова. — Чтобы завладеть се деньгами, наверное, предложил бы ей руку и сердце? Поехал бы с ней в Ужгород?!»

Телеграфистка силилась, но никого не могла вспомнить.

— Как назло...

— Конечно: едет много людей! — Антон был готов отступить. —- К тому же столько времени прошло!

«Они и термина такого не слыхали — «брачный аферист»!» — подумал Денисов. — Для нас это из прошлого века, из рассказов Чапека да фельетонов. И вероятность встречи с ним была не больше, чем столкновения с шальным метеоритом».

Денисов смотрел в спокойное лицо с зелеными подкрашенными веками.

— Наверное, вспомните другого? — спросил Денисов. — Он в ту ночь был в почтовом отделении. В бархатном пиджаке, однотонная серая сорочка... — Вместо примет преступника Денисов намеренно давал приметы исчезнувшего Иванова.

— В шляпе?! — Кожухова улыбнулась. — Так бы и сказали... Это же Павел! Работник МИДа!

— Он уезжал?

— В Донецк. Ночным скорым...

— Вы познакомились на почте?

— Ну! — Она затянулась.

Пока Антон уточнял детали, Денисов спустился этажом ниже. Тулянинова стояла у лифта. Она все слышала.

— Не понимаю... — Люда развела руками. — Выходит, Павел врал? И про детский сад, про родителей? И про банкетный зал?

Денисову показалось, она бесконечно устала.

— Вы поможете мне с билетами? — сказала она наконец. — Я уеду.

— В Красный Лиман?

— В Кривой Рог.

— К дяде?

— У меня нет родителей.

Она отвернулась.

«У подлецов поразительный нюх на сирот. — Денисов не раз в этом убеждался. — Подлецы паразитируют па людях с тяжелым детством и еще на мошенниках, подобных им самим. Эти вторые всегда намереваются извлечь для себя выгоду из ситуации, а в результате попадают в ловушку сами...»

Тулянинова достала платок, вытерла лицо.

— Подождите в матине, — попросил Денисов.

«Павел надеялся заполучить и те деньги, что Тулининовой выслали из Кривого Рога, которые сейчас при ней... — размышлял Денисов. — В то время, когда она звонила несуществующему Шульману и его друзьям, чтобы пригласить их в «Прагу», он выкрал из камеры хранения вещи, а потом, видимо, ждал Тулянинову на станции метро «Коломенская», чтобы заполучить и деньги тоже. К счастью, они не встретились...» .

Выше этажом Антон все еще разговаривал с телеграфисткой.

«Следующей жертвой должна была стать эта Кожухова... — подумал Денисов. — Преступник постоянно завязывал новые знакомства. Рыжая кассирша из Красного Лимана... Но та отпала, ждала свекровь, возможно, носит кольцо. Тогда он обратил внимание на Люду. Потом студентка на Казанском вокзале... — Одно не укладывалось в прокрустово ложе этой версии — анонимка. — Записка с угрозой, которую он сам себе послал... Скорее всего, она должна быка объяснить причину его внезапного исчезновения... Отсрочить начало розыска! Даже мы с Антоном поколебались, связав анонимку с несчастным случаем на Затопкой, не имеющим к брачному аферисту никакого отношения...»

Денисов дождался, когда дверь подъезда внизу тихо закрылась, поднялся к Антону.

Сабодаш говорил о пустяках, не задавал Кожуховой никаких новых вопросов: профессиональная этика, как понимал ее Антон, запрещала ему реализовывать версию, принадлежащую его коллеге. С появлением Денисова он сразу замолчал, предоставив ему сделать это самому, как он сочтет нужным.

— Павел долго пробыл на почте? — спросил Денисов.

— Всю ночь.

— Дремал?

— Болтал со мной. Помогал мне дежурить.

— Влюбился?

Кожухова поправила волосы.

— Сражен наповал. Это его слова... — Она улыбнулась. — Труднее всего исцелить ту любовь, что вспыхнула с первого взгляда. Забыла, чей это афоризм...

— Лабрюйер, — подсказал Сабодаш.

— Да, правильно.

«По крайней мере, Кожухова, кажется, не будет особенно переживать, когда все выяснится», — подумал Денисов.

— Вы пригласили Павла домой? — спросил он.