Николай Крамной - Похитители

— Пока ни в чем, — заверил его Друян.

— И то слава Богу! — облегченно вздохнул Головин, подавая на прощание следователю широкую, крепкую ладонь. — Заходите, если возникнут еще какие-нибудь вопросы.

— Ты что, на заседании ученого совета у них был? — раздраженно спросил Рымов следователя, когда тот приехал в прокуратуру. — Я уже в университет хотел звонить… Так кому? Ректору? — зло спросил сам себя прокурор.

— Что-нибудь случилось, раз я вам срочно понадобился? — излишне резко спросил Друян.

— Случилось… Три убийства, вот что! И все из той же цепочки: с квартирой Шарфиной связаны.

— Кого там убивать? — удивился Сергей Викторович. — Квартира заперта и опечатана. «Наверное, Шарфина вернулась домой с кем-нибудь из сопровождающих, а их…» — мелькнула у Друяна мысль.

— Ты садись, — предложил, несколько остывая, прокурор. — Хочешь к столу, хочешь на диван.

Следователь сел к столу, напротив Рымо-ва, и выжидательно посмотрел на него, не торопя с продолжением начатого разговора.

— Картина в кабинете у Шарфиной какая-нибудь была? — задал неожиданный вопрос Константин Григорьевич. — А то капитан Стрекалов не помнит, судмедэксперт говорит, что это вообще не его дело, а участковый спрашивает меня: «А где она висела?»

— Была, — утвердительно кивнул головой следователь. — На ней пастух был изображен… Сидел возле костра.

— Не знаю, пастух или кто другой, — раздраженно переложил прокурор на столе папки. — Только эта картина оказалась возле дверей комнаты на даче Сбитнева. А сам хозяин дачи и его гость сидели в креслах застреленными. У каждого по две пули… Стреляли, видно, в упор. В грудь и в голову.

— Сбитнев, Сбитнев… — старался следователь вспомнить, где он слышал эту фамилию. Но, порывшись в тайниках памяти, признался: — Нет, не помню такого. А второй кто?

— Личность второго пока что не установили, а документов у него при себе никаких не было. В карманах немного денег и разная мелочь. По внешности — не из славян: темноволосый, курчавый… И Сбитнев у нас нигде не проходил, так что ты напрасно напрягаешься, — насмешливо заметил прокурор. — Передали данные твоему другу Кирикову, может, что-нибудь удастся выяснить.

— Если открыли опечатанную дверь и унесли у Шарфиной картину, а потом она оказалась на даче у Сбитнева, значит, эти люди и книги забрали? — выдвинул свою версию Друян.

— Возможно, — согласился с ним прокурор. — Осталось только выяснить пустячок, — язвительно продолжил он. — Какие люди? Те, которых убили, или те, что стреляли? И второе: кто убил женщину в квартире Шарфиной?

Друян промолчал. «Слишком много событий за такой короткий строк, — подумал он. — И все связаны между собой». — А кто обнаружил Сбитнева с его гостем? — спросил Сергей Викторович прокурора.

— Сосед по даче, — неохотно ответил Константин Георгиевич. — Пришел попросить какую-то запчасть для машины. «Жигули» хозяйские стоят во дворе, дверь открыта. Поднялся наверх, ну и…

— Вы сами ездили на место происшествия?

— А кто же еще? — с обидой отозвался Рымов. — В оба места… Кинулся, а никого под рукой нет: все в разгоне. Пришлось с собой стажера брать. Ездил сам, а дело придется вести тебе, — сказал прокурор. — Дробить его по частям нечего. Потом еще кого-нибудь в помощь дам.

«Кому же еще вести? Конечно, мне, — отрешенно подумал Друян. — На одного потом и дохлых собак легче вешать».

— С чего собираешься начинать? — оторвал Рымов своего подчиненного от невеселых мыслей.

«Черт его знает! — чуть не бухнул Друян. — Ни свидетелей, ни подозреваемых. А тут еще эта женщина… Чего ее в квартиру Шарфиной понесло? Может, услышала там шум и решила узнать, кто пришел? Гадай теперь!» — Прежде всего свяжусь со Стрекаловым, — начал следователь излагать наметки своего плана. — Все с ним согласую, а то мы будем одну и ту же работу два раза делать. К тому времени Кириков, может быть, что-нибудь подскажет… И надо срочно к одному знакомому Шарфиной заглянуть. Может, у него удастся что-то новое узнать. Мне его фамилию профессор Головин дал. Только его адреса он не знает, — с досадой сказал Друян. — Придется у Стрекалова помощи просить.

— Давай, Сергей Викторович, разворачивайся, — ободряюще сказал прокурор, беря трубку зазвонившего телефона. Выслушав неизвестного собеседника, хмуро сообщил следователю: — Только что передали из лаборатории: отпечатки пальцев на картине и на книжных шкафах Шарфиной полностью совпали. А вот кому они принадлежат, неизвестно. Не состоит на учете их хозяин.

Адрес Владимира Михайловича Камышина оперативники капитана Стрекалова разыскали быстро.

— Я тоже с тобой к нему проеду, — решил капитан, пряча бумажку с адресом в нагрудный карман пиджака. — Хочется посмотреть на него… А то мне домработница Шарфиной пыталась про него рассказать, но почему-то у нее это не получилось. И плутать не придется, — улыбнулся Стрекалов. — Я ведь город, как собственный карман знаю, а вы в прокуратуре больше с бумагами возитесь. И машины у тебя под рукой нет: будешь с троллейбуса на трамвай перескакивать. А у меня хоть и старенькие «жигули», но свои, — стал капитан убирать бумаги со стола в сейф. — Кстати, почему тебе машину не дают?

— Не знаю, — пожал плечами Друян. — Наверное, не положено.

— Чепуха! — отмел Стрекалов такой довод, запирая сейф. — «Важняк», и не положено? Хочешь, я тебя научу, как машину достать?

— Как?

— Вот, например, осудили кого-нибудь с конфискацией имущества, — начал капитан излагать простейший способ приобретения машины. — А у него приличная тачка. Нужно договориться с кем надо, чтобы ее оценили по нулям, а потом, не дожидаясь аукциона, перечислить за нее деньги. Кто прокуратуре откажет? Заметив, что следователь недовольно скривился, язвительно спросил: — Что, воспитание не позволяет закон стороной обойти?

— Вроде этого… А ты свои «жигули» таким макаром отхватил?

— Таким… А как же иначе быть? — искренне удивился капитан. — Я же не себе лично, а для дела. Или ждать, пока государство побеспокоится, и пешком во все концы города мотаться? У нас в райотделе две машины по штату были: у начальника и дежурная для опергруппы. А теперь четыре! — хвастливо заявил Стрекалов. — Одна у меня и еще одна в отделе экономических преступлений. И приобрели мы их как списанные на запчасти. А что сделаешь? Ладно, поехали, — двинулся капитан к дверям.

Художник Камышин жил в старом кирпичном доме почти на окраине города. Сергей Викторович с капитаном, не обнаружив звонка, постучали в хлипкую, давно не крашенную дверь.

— Открыто! — донесся мужской голос из глубины квартиры.

Тут же послышались мягкие, торопливые шаги, и в проеме распахнутой двери возник худой, высокий мужчина старше сорока лет, с зачесанными набок волосами. Одет Камышин был по-домашнему: в светлую, простенькую рубашку с закатанными рукавами и выцветшие джинсы. На ногах — тапки без задников.