Николай Леонов - Смерть на взлетной полосе [сборник]

— Я напугал вас, Анечка. — Он галантно склонился и поцеловал женщине руку. — Простите, совсем не хотел вас пугать. Это вышло… случайно. И потом… Андрей сказал мне, что вы скорее относитесь ко мне как к жертве, нежели как к охотнику?

— Андрей Борисович? — Анна перехватила зонтик правой рукой. Левый мизинец предательски свело судорогой.

— Да, Андрей Борисович. Он рассказал мне про какие‑то тесты.

— Ах это! — припомнила Штурмина и облегченно выдохнула. — Когда он показывал мне разные фотографии… Да, это было… Но я не хотела вас обидеть, Станислав…

— Просто Стас. И я ничуть не обижен. Кстати, — игриво подмигнул он женщине, — один момент, Анечка! У меня для вас небольшой, но приятный сюрприз.

Крячко вернулся к машине, открыл заднюю дверцу, на пару секунд скрылся в салоне, а когда вынырнул вновь, в его руках был огромный букет чайных роз.

— Это вам, Анечка. Двадцать пять штук. Согласно вашему возрасту…

Его слова заставили девушку рассмеяться.

— Мне не двадцать пять, Стас. Мне гораздо больше.

— Я вам не верю.

Анна приняла букет, взглянула на цветы, затем на Крячко и снова на цветы. В ее взгляде промелькнула растерянность, смешанная с удивлением.

— То есть… — начала было она, но запнулась. Хотелось помассировать сведенный судорогой мизинец, но обе руки были заняты. — Вы здесь не случайно? Да? Не просто проезжали мимо?

— Нет, — честно признался Крячко. — Я здесь потому, что хотел увидеть вас.

— Зачем?

Станислав тяжело вздохнул. В его памяти до сих пор хранился образ этой женщины в откровенном ярко‑красном пеньюаре и с рассыпанными по плечам каштановыми волосами. Не говоря уже о ее стройных аппетитных ножках. Эта увиденная однажды картина неотступно преследовала Крячко.

— Давайте я подвезу вас, — предложил он.

— Это необязательно. Я ведь живу тут недалеко…

— Я знаю, где вы живете. Но дождь усиливается. Зачем вам мокнуть? — Стас распахнул дверцу «Ауди» с пассажирской стороны: — Присаживайтесь, Анна. Не бойтесь, я не обижу вас… Просто подвезу до дома, а заодно и объясню цель моего визита.

Штурмина поколебалась еще секунду, затем решительно качнула головой:

— Хорошо.

Сложив зонт и бережно прижимая его вместе с букетом роз к груди, она заняла место в салоне. В ее блуждающем взгляде по‑прежнему читались растерянность и волнение. Крячко расположился за рулем автомобиля. «Ауди» плавно тронулась с места.

— Я буду с вами откровенен, Анечка, — мягко и вкрадчиво заговорил Станислав, ощущая, как салон заполнился ароматом женских духов. — Я здесь не по долгу службы… Я здесь ради женщины, которая мне понравилась…

— Вы говорите про меня? — Анна смотрела прямо перед собой, на скрывающийся под колесами автомобиля мокрый асфальт.

— Да. Про вас. — Крячко помолчал, то ли ожидая от Штурминой какой‑то реакции, то ли обдумывая собственные дальнейшие слова. — Мне известно о том, что вы — натура крайне ранимая, о том, как много и часто вы обжигались в своей жизни… на отношениях с мужчинами. Особенно последний опыт, когда в вашу жизнь ворвался этот сукин сын, извините за выражение…

— Извиняю, — осторожно улыбнулась Штурмина. — Тем более что вы правы, никак по‑другому его и назвать нельзя. Но я до сих пор не понимаю, к чему вы клоните, полковник…

— Стас, — напомнил Крячко.

— Хорошо. Стас… Так к чему вы?

Крячко не сразу нашелся с ответом.

— Я обещал быть откровенным, — напомнил он. — И буду… У меня нет намерения ранить вас, Анечка. Вы мне нравитесь. Очень… И для начала я хотел бы пригласить вас куда‑нибудь. На свидание.

Машина остановилась, но Анна не спешила покидать салон. Она сидела неподвижно, уткнувшись носом в чайные розы. Крячко с нетерпением ждал ответа.

— Сходить на свидание можно, — наконец заговорила Штурмина. — Хуже от этого никому не станет. Верно?

— Верно, — живо поддержал Крячко.

— Только не в «Изыск».

— Как скажете. Выбор времени и места я оставляю за вами.

— Тогда завтра, в восемь вечера. Вас устроит?

— Вполне.

Сердце Станислава бешено заколотилось. Перед глазами вновь невольно всплыл образ Аниных стройных ножек.

— Приезжайте сюда к восьми. Я спущусь и скажу вам, куда мы поедем ужинать. К этому времени я уже придумаю. А сейчас, Стас, — взглянула она на часы, — мне пора. Через десять минут начинается мой любимый сериал, заключительная серия. Не хочу опаздывать. Извините. И спасибо за все. За цветы, за то, что подвезли. — Анна нагнулась и легко поцеловала Крячко в плохо выбритую щеку. — До завтра.

— С нетерпением буду ждать. — Он первым выбрался из автомобиля, проворно обогнул салон и распахнул перед Штурминой дверцу. Подал ей руку, помогая ступить на мокрый асфальт. Дождь почти прекратился. — Вас проводить? Может, даже выпьем по чашечке чая?

Она отрицательно покачала головой:

— Не будем торопить события. Как говорит Андрей Борисович, всему свое время и место…

— Да, он — просто гений! — воскликнул Станислав, а про себя подумал, что неплохо бы свернуть Лозинскому голову. — Обожаю Андрея Борисовича!

— И я. Он очень мне помогает. Не знаю, как бы без него справлялась.

— Я тоже, — буркнул Крячко.

Он ждал, что Анна наградит его еще одним прощальным поцелуем, но этого не произошло. Она лишь развернулась и быстро зашагала в сторону подъезда.

— Где Крячко? — хмуро бросил Орлов, распуская тугой узел галстука. Генеральский китель привычно покоился на высокой спинке кресла.

Старовойтова сидела слева, Гуров — справа. Никого больше из сотрудников Орлов к себе в кабинет не пригласил.

— Работает со свидетелями, — машинально, как уже заученную за много лет фразу, откликнулся Лев.

— Да ладно! — махнув рукой, с презрением бросил Орлов. — Я что, дурак, по‑вашему, полковник Гуров? С какими там еще свидетелями!.. В лучшем случае со свидетельницами. Но он у меня когда‑нибудь допрыгается. Ой, допрыгается! Помяни мое слово, Гуров. Вот лопнет мое терпение, и отправлю я его улицы патрулировать. В звании лейтенанта. Младшего…

Полковник ничего не ответил. Такие угрозы в устах Орлова давно стали нормой. Но и Гуров, и Крячко прекрасно понимали, что дальше угроз дело не пойдет. Старик поворчит и успокоится.

— По какому делу он работает со свидетелями? — Генерал откинулся на спинку кресла и покосился в сторону Старовойтовой.

Сегодня Ольга была не в белом костюме, как при их первой встрече. На ней были серые облегающие джинсы, рыжая кашемировая водолазка и такие же рыжие полусапожки. Роскошные светлые волосы забраны в хвостик. От первоначального образа «снегурочки» не осталось и следа.

— По делу «дамского угодника».

— Чего? — нахмурился Орлов, а затем выразительно хмыкнул: — «Дамского угодника»? Да? Это вы сами так окрестили негодяя? Да вы поэт, Лев Иванович… Сентиментальный поэт. Прямо Асадов какой‑то!.. Не ожидал от вас.