Николай Леонов - Смерть на взлетной полосе [сборник]

— Вы и не представляете, как давно мы мечтали познакомиться с вами. — Лев был само радушие. — Признаться, начали уже думать, что эта встреча никогда не состоится. Но нет… Земля, как видите, круглая. Дорожка узкая… У вас есть при себе документы?

— Чего‑то я не понимаю. — Мужчина изобразил на лице растерянность и повернулся лицом к Ольге: — Ты специально заманила меня сюда? Да? Это что?.. Ограбление? Невзирая на личности, как говорится… Но только это напрасно. Вы выбрали неудачную жертву, ребята. У меня ни хрена нет. Я еще даже на работу не устроился…

— Прекратите ломать комедию! — поморщился Гуров, по‑прежнему не поднимаясь с кресла. — Мы — из уголовного розыска, и нам прекрасно известно, кто вы такой. То есть вашего настоящего имени мы еще по‑прежнему не знаем, но нам известно о тех пяти ограблениях, которые вы совершили в Москве… И о тех, которые совершили в других городах… Я повторю свою вопрос: документы при себе есть?

— Какие ограбления? — Мужчина машинально отступил назад, но уперся спиной в запертую дверь. Слева от него качнулось овальное настенное зеркало. — Вы, наверное, меня с кем‑то перепутали… Я лишь проводил девушку до дома… Она пригласила меня…

— Возможность ошибки не исключена, — не стал спорить полковник, — во всяком случае, на данном этапе. Но вам все равно придется проехать с нами в Управление. Мы снимем с вас отпечатки пальцев и сравним их с теми, что были обнаружены на местах преступлений… И вот тогда я уже совершенно точно скажу вам, перепутали мы вас с кем‑то или нет. Понимаете?

Мужчина понял. По его лицу пробежала мрачная тень. Дыхание едва заметно участилось. Но он не видел выхода из той ловушки, в которую его загнали. Входная дверь заперта, два вооруженных оперативника, Ольга перекрывает путь в кухню… Он не мог понять только одного. Как?!. Как они сумели его вычислить? К такому повороту событий грабитель готов не был. Даже теоретически… В правом заднем кармане лежал билет на поезд Москва — Саратов. Завтра в полдень он намеревался покинуть столицу.

Алябьев двинулся в сторону преступника.

— Документы! — требовательно протянул он свободную от оружия руку.

Решение созрело спонтанно. Подобно загнанному зверю, мужчина не собирался покорно сдаваться на милость охотников. Поджимать хвост было не в его правилах. Стремительно выбросив левый локоть в сторону, он от души врезал им по настенному зеркалу. Осколки разлетелись в разные стороны. Гуров мгновенно подхватил со столика пистолет и вскочил на ноги. Капитан тоже вскинул оружие, но преступник оказался куда проворнее, чем они ожидали. Быстро нагнувшись и подобрав с пола один из осколков зеркала, грабитель нырнул за спину Старовойтовой, схватил ее за волосы и приставил к горлу импровизированное оружие. Зеркальный осколок коснулся нежной девичьей шеи.

— Назад! — Голос его сорвался на высокие ноты. Хрипотцы в нем уже не было. Взгляд сделался колючим и холодным. По локтю грабителя текла кровь. Несколько капель упали ему под ноги, одна угодила на рубашку Старовойтовой. — Назад оба! И бросьте пушки! Живо! Я не шучу… Бросайте, или я перережу вашей подружке глотку!

Капитан опустил дуло пистолета. Оглянулся на Гурова. Тот коротко кивнул. Пальцы Алябьева разжались, и табельное оружие с глухим стуком приземлилось на пол. Свой пистолет Гуров положил обратно на журнальный столик. Действия оперативников немного успокоили грабителя. Но в его глазах по‑прежнему таилась растерянность.

— Не глупи! — спокойно посоветовал Лев мужчине. — Я знаю, на тебе нет крови. Ты работал чисто, без насилия… Последний случай с Юлией Симоненко — исключение из правил. У тебя просто не было выбора… Кстати, если тебе интересно, она жива и здорова…

— Это хорошо, — машинально откликнулся преступник. Продолжая удерживать Ольгу за волосы и не убирая осколка от ее шеи, он немного сместился в сторону кухни и кивнул на входную дверь: — Открой!

Приказ был обращен к капитану Алябьеву, но тот даже не шелохнулся. Гуров встретился глазами со Старовойтовой. Она на пару секунд прикрыла веки, давая ему понять, что готова к атаке в любой момент. Однако Лев не торопился подавать ответный сигнал. Он давал преступнику шанс.

— Отпусти ее! — Голос полковника звучал почти устало. — Тебе все равно не уйти. Мы не допустим этого… А ты не причинишь никому вреда.

— С чего ты взял? — хмыкнул мужчина. — Мне ведь уже терять нечего. Так? Да и какого черта?.. Если не дадите мне спокойно уйти, я прирежу ее. Клянусь!

— Это лишь усугубит твое положение. Не бери грех на душу…

— Я — атеист. И я не верю в правосудие. Ни в людское, ни в господнее. — В лице преступника на мгновение мелькнуло что‑то человеческое. — Если бы оно существовало, сейчас все было бы не так… И мне не пришлось бы стать тем, кем я стал. Впрочем, вы не поймете…

— Почему же? Мы не глупее тебя, приятель. Объясни.

— Нечего тут объяснять. Пусть он откроет дверь и позволит нам выйти. В противном случае…

— Ты перережешь ей горло. Да, мы уже поняли. Это твое окончательное решение? — Брови полковника сурово сошлись в области переносицы.

— А есть другое?

— Всегда есть другое решение, поверь мне.

Гуров кивнул. Старовойтова только и ждала этого сигнала. Резко отбросив голову назад, она ударила затылком неприятеля в лицо. Раздался характерный хруст ломаемой переносицы. Мужчина взвыл от боли и в ту же секунду пропустил еще один мощный удар. Локоть майора впечатался ему в грудь. Дыхание его сбилось, мышцы словно сковало, рука с зажатым в ней осколком зеркала, как парализованная, плетью повисла вдоль тела. Ольга развернулась на сто восемьдесят градусов, оказалась лицом к лицу с ним и для верности ударила его ребром ладони в кадык.

Мужчина выронил осколок, захрипел и двумя руками схватился за разбитый нос. Привалившись к стене, он медленно сполз на пол. Лицо покрылось мертвенной бледностью, глаза выкатились из орбит. Алябьев, наблюдая за ним, нагнулся и подобрал свое оружие.

— С ним все будет в порядке? — обеспокоенно поинтересовался он.

— Да. — Старовойтова застегнула одну из пуговиц на своей рубашке. — Меня научили выводить неприятеля из строя, не убивая его и не нанося серьезного вреда. Очухается через пару минут, капитан. А нос… Нос будет в порядке недели через полторы.

— Надень на него наручники, Рома, — улыбнувшись, сказал Гуров и спросил, уже обращаясь к Старовойтовой: — И где же такому учат, майор? Какое‑то специальное подразделение?

— Можно и так сказать, — пожала плечами Ольга. — Только скорее не специальное, а специфическое, я бы сказала. «Тюрьма» называется, Лев Иванович.

Алябьев с опаской покосился на девушку, но уточнять ничего не стал. Промолчал и полковник. Он уже знал, насколько неохотно Старовойтова делится воспоминаниями из своего прошлого. Если захочет, расскажет сама. А если нет… Это ее право.