Фред Варгас - Течет Сена

— Опять этот помятый воротник?

— Опять.

Адамберг медленно направился к камере.

— Я забыл ваше имя.

— Шарль. Шарль Санкур.

— Шарль. Вы же не держитесь на ногах. Ложитесь. Поспите.

— Сначала вешалку.

— Шарль. У меня на шее убийство. Убийство в Рождество, в первобытную ночь. Очень неприятная вещь, гораздо неприятнее, чем помятый воротник пиджака. Дайте же мне покой. Спите. Закройте рот.

Шарль бросил на комиссара тяжелый взгляд римского императора, разочарованного своей преторианской гвардией.

— У вас, однако, глаза человека который видит, что мелочь оказывается важной для большого дела. Между смешным и великим расстояние тоньше ногтя.

— Спите, Шарль.

Адамберг вернулся за стол, где Данглар делал пометки на дневных допросах.

— Она умела плавать? — спросил комиссар.

— Это не имеет значения, — ответил Данглар. — Сена такая холодная, что не спастись. Ее шуба, во всяком случае, была достаточна, чтобы утянуть ее на дно.

— Справедливо.

— Она убила себя. На Рождество все убивают себя, и лишь некоторым удается этого избежать.

Адамберг взял блокнот и некоторое время неразборчиво писал.

— Когда мы хотим очутиться в Сене, Данглар, мы не бросаемся над опорой. Мы бросаемся в воду между двумя опорами . Она не прыгала, никогда.

Данглар прикусил губу. Он забыл про ушибы. Он представил себя ночью, на парапете, над рекой.

Конечно же, он бросился бы между опорами. Он посмотрел на Адамберга и согласно кивнул.

— Убийца ее знал, — продолжал комиссар. — Это мужчина. Нужна сила, чтобы убить и перекинуть через парапет такую грузную женщину, как Анни. Когда он ее бросал, туфелька осталась в его руке. Он сунул ее в сумочку и ушел.

— Почему он не бросил туфельку в воду?

— А-а.

Адамберг нарисовал карандашом еще что-то.

— Потому что обувь была повреждена во время борьбы, — сказал он мягко. — На ней эти следы, возможно, остались. Убийца не хотел рисковать.

Данглар с напряженной шеей допил свое пиво из горлышка.

— Эта женщина никому не мешала, — сказал он, отодвигая бутылку. — Всем заправлял брат. В отеле ее не любили, но не ненавидели.

— У нее были деньги.

— Именно к брату возвращались эти деньги. И у него их в двадцать раз больше, чем у Анни.

Адамберг вздохнул, взял рамку с фотографиями, которая стояла на полу, и стал ее молча рассматривать.

— Я хочу помочиться, — сказал серьезный мужской голос из камеры.

— Там есть дыра в полу, — сказал Данглар. — За небольшой стенкой.

— Я не хочу мочиться в дыру, — заявил Шарль Санкур. — Я хочу мочиться в туалете. И, если возможно, я хотел бы, чтобы мне дали вешалку.

Данглар встал, напрягшись, но Адамберг взглядом остановил его. Он положил рамку на стол и пошел открывать дверь камеры.

— Сопроводите его, Данглар, — сказал он.

Мужчина вышел из камеры и величественными, но нетвердыми шагами последовал за Дангларом, высоко держа голову. Адамберг пошел за тремя стаканчиками кофе, с которыми через некоторое время медленно вернулся. С порога кабинета он увидел Шарля, который ждал его, расположившись на стуле его помощника и потягиваясь.

Адамберг поставил кофе и перевернул рамку фотографиями вниз.

— Где Данглар? — спросил он.

— Освобождается от пива, — ответил Шарль.

Одной рукой Адамберг подтолкнул мужчину к камере, защелкнул замок и протянул кофе.

— Долго я тут еще пробуду? — спросил Шарль.

— До вытрезвления.

— Я могу протрезветь и в другом месте.

— Не за рулем. Такие дела.

— Тогда, я охотно взял бы вешалку.

— Дерьмо!

— Знаю. У вас на руках убийство. Тем хуже, я буду спать стоя, как лошадь.

И Шарль закрыл глаза, прямо как статуя.

Адамберг внимательно изучал протоколы допросов. Данглар заснул.

После часа таких занятий комиссар потряс своего помощника.

— Любовник? — спросил он. — Вам говорили о любовнике?

— Нет. Никого, кроме этого Ги — администратора, который исчез.

— Надо его найти.

— Его больше нет во Франции. Могут пройти месяцы, пока его найдут.

— Завтра повторно вызовем брата. Он может нам рассказать о нем.

— Он это уже сделал.

— То, о чем не говорил. Я уверен, Данглар, у этого типа, как говорится, весь зад во лжи.

— Браво! — внезапно произнес Шарль.

Адамберг повернул голову к камере. Оттуда, стоя и скрестив руки на груди, на него смотрел Шарль.

— Все еще не спишь? Со всем тем, что загрузил в себя?

— Вопрос профессии, терпения, — каждому свое.

— Он просто такой, — внезапно сказал Данглар, — пьян или не пьян. Я больше не поведу этого щеголя.

— Браво за что? — спросил Адамберг.

— Брат лжет, — ответил Шарль.

Адамберг положил руку на плечо Данглару, чтобы заставить его сесть, и подошел к камере.

— Сначала вешалку, — заявил Шарль, требовательно протягивая руку через решетку. — А затем — правда.

— Осторожно! — воскликнул Данглар. — Завтра он расскажет обо всем газетчикам, и вы будете выглядеть идиотом.

— Со мной такое часто случается, — вздохнул Адамберг.

— Сначала вешалку, — повторил Шарль, все еще протягивая руку.

— Поищите в гардеробе, — сказал Адамберг, глядя на Данглара. — Возьмите большую деревянную вешалку.

Взбешенный Данглар вышел, хлопнув дверью, и вернулся двумя минутами позже с вешалкой, которую швырнул на стол.

Адамберг взял ее и вложил в напряженную руку. Шарль снял пиджак, брюки, разгладил их и повесил вешалку на крючок. Затем, в белой рубашке и трусах, он сел на влажную скамью и сделал приглашающий знак Адамбергу.

— Входите, комиссар. И принесите мне эту рамку с фотографиями. Вы уж простите, если скамья влажная, — здесь скрупулезные служащие, которые преувеличенно заботятся о комфорте заключенных.

Адамберг сел, и Шарль взял рамку.

— Здесь, — сказал он, указывая пальцем на одну из фотографий, — вот брат, ему одиннадцать лет, он стоит на газоне со своими товарищами перед первым причастием. Согласны?

Адамберг кивнул.

— А там, — продолжал Шарль, передвигая палец, — в небе летит птица.

Шарль поставил рамку на пол.

— Это — профессиональная фотография, — продолжал он. — Птица отчетливо видна — белозобый дрозд, Turdus Torquatus alpestris. Самец, очень хорошо узнаваемый по белому полумесяцу, который пересекает зоб.

— А-а, — протянул Адамберг ничего не выражающим голосом. — Хочу вам верить.

— Можете.

— Давайте, старина. Продолжайте. Я дал вам вешалку.

— Этот вид встречается только на юго-востоке Франции. Его не встретишь к северу от Луары. Эта фотография сделана не в Лилле. Этот человек не вырос в Лилле. Он лжет.

Адамберг несколько секунд сидел молча, не шевелясь, сложив руки на животе, вытянув ноги и чувствуя, как ягодицы начинают мерзнуть от влажной скамьи.