Андрей Кивинов - Черный мерин

Подполковник. Упитанность, нехарактерная для здешних мест. Много больше нормы. Опасливо-настороженный взгляд. Такой бывает у любовника, выглядывающего из щелочки шкафа.

– Здравствуйте… Вы ко мне?

– К вам, Иван Дмитриевич.

– Прошу… Очень приятно…

Не врите, не врите, гражданин начальник! Не очень приятно. Даже напротив – совсем неприятно. Приятно – это когда спонсор навещает. Или Виолетта из гостиницы. В крайнем случае, торговый агент с бесплатной распродажей. Хотя нет тут никаких агентов. Народ без зарплаты, агенты вымерли.

Кабинет. На левой стене Дзержинский, на правой – президент. Дзержинский – традиция, президент – обязаловка. Никаких изысков и первичных признаков коррупции вроде «пентиумов», мобильников и золота. Аквариум, знамя, сейф, раскрытые нарды на столике, графинчик, вертолет. Игрушечный. Скромно. Либо хозяин не спонсирует свои органы, либо последние маскируются. Скорее, первое.

Глазунов усаживается на стул начальника. Нога на ногу.

– Вы не волнуйтесь, Иван Дмитриевич. Мы не по вашу душу. Пока, во всяком случае… Нам с товарищем одним нужно побеседовать… Поможете с кабинетом?

Гора с плеч. Вернее, с погон. Глубокий выдох, улыбка, как у Алины Кабаевой.

– Ой, да пожалуйста… Можете прямо у меня. Я все равно уезжать собирался. На территорию.

Подполковник смахнул в стол макулатуру, отодвинул стул.

– Пожалуйста… Простите, как вас по имени-отчеству?

– Егор Михайлович и Артем Григорьевич. Оперативно-следственная бригада ГУУР и прокуратуры. В Алябинске остановились, а здесь деятеля одного задерживали, подустали немного.

– Чай, кофе?

– От кофе не откажемся. Как говорится, совместим приятное с приятным… Вы на наш вид внимания не обращайте. Командировка, сами понимаете. Походные условия. Побриться некогда.

Что верно, то верно. Не только побриться, но и кеды переобуть.

Подполковник понимающе кивает и заказывает секретарше два кофе.

– Может, что-нибудь еще?

– Скажите дежурному, чтобы освободил камеру, если там кто-то есть. Скорее всего, она нам понадобится.

– Понял, сделаем… Минуточку.

Еще одно распоряжение по телефону. Не знаю, как Егорка, но я в подобной ситуации оказываюсь впервые. Чтобы настоящий милицейский подполковник тебе кофеек заказывал и всякие прихоти выполнял без слов, как менеджер солидного отеля. Думаю, после этого Аннушка мне еще сотенную накинуть должна. Из уважения.

Секретарша приносит поднос с дымящимися чашками и сахарницей, Егорка пересаживается во главу стола.

– Как раскрываемость? – задает он профессиональный вопрос, помешивая сахарок в чашке.

– Тьфу-тьфу, семьдесят шесть процентов… Второй год лучшие в регионе.

– Материалы, небось, жмете?

– Что вы, Егор Михайлович, как можно? – Иван Дмитриевич прикладывает длань к значку «За отличную службу в МВД».– Регистрируем все, вплоть до заявления о пропаже женских трусов.

– И что, семьдесят шесть процентов?.. Ой, лукавите, Иван Дмитриевич, ой лукавите! Даже у нас, в Москве, пятьдесят пять. Столько, кажется, Артем Григорьевич?..

– Пятьдесят четыре,– как дипломированный юрист поправляю я, хотя плохо понимаю, о чем речь.

– Надо бы вас с проверочкой навестить,– Егорка прищуривает глаз.– Изучить ваш положительный опыт.

– Пожалуйста… Нам бояться нечего!

Бояться есть чего, это видно даже непрофессиональным взглядом. Краснота на щеках, опущенные в палас глаза. Стыдно, подполковник, стыдно…

– Ну, глядите у меня,– грозит пальцем Егорка,– Устинов 1 дал установку: никакой липы. Люди должны видеть реальное положение дел в органах.

– Может, вечером поужинаем?… Здесь неподалеку неплохой ресторан. Уральская кухня. Национальная. Я угощаю.

Мне даже как-то неудобно за товарища подполковника. Вы же не халдей, Иван Дмитриевич… Вот что с человеком делает доверчивость.

– Спасибо. Непременно поужинаем. А сейчас нам надо работать.

– Да, да, конечно, не буду мешать. Если что, обращайтесь к дежурному.

«Спасибо, что воспользовались моим кабинетом».

– Договорились! – Егор поставил пустую чашку на стол.– Артем Григорьевич, приведите, пожалуйста, Демидова.

Иван Дмитриевич, услышав фамилию, застыл, как картинка на зависшем компьютере.

– Простите… Вы сказали, Демидов?..

– Да, Демидов. Даниил Сергеевич. А что такое? Вы с ним знакомы?

– Нет, нет… Но фамилию слышал…

– В связи с чем, если не секрет?

– Точно не помню… Кажется, на него заявлял сосед по площадке. Выпили, подрались – обычная бытовуха.

– Наверное, это не тот Демидов. К нашему Демидову вопросы посерьезней,– Глазунов положил ладонь на принесенную мною папку с тиснением.– Артем Григорьевич, не задерживайтесь: время – деньги. И смотрите, чтобы не сбежал. Наручники лучше не снимать.

– Понял.

Иван Дмитриевич так и «висит». Поврежден жесткий диск. Или винчестер.

В коридоре наталкиваюсь на Вадика, курящего в компании коллег. Как было обговорено, мы не здороваемся.

В автобусе Демидов грозится сбросить омоновцев в самую глубокую шахту, требует снять маски или назвать фамилии.

– Я ведь все равно, узнаю, суки, кто вы такие. Маски вместе с кожей сниму! Твари продажные… На кого руку подняли?!

Омоновцы масок не снимают и на нападки не отвечают. Охранники в разговоры не вмешиваются. Неудобно. Под сиденьями им тесно, воздуха в легких не хватает. Я прошу командира довести городского хозяина до кабинета. Хозяин протестует, но нас это не тревожит. За нами Москва.

Секретарша опрометчиво встает, увидев Демидова.

– Ой, здравствуйте, Даниил Сергеевич… Двойной кофе, как всегда?..

Подполковника в кабинете уже нет. На его месте восседает Егор Михайлович Глазунов – следователь генеральной прокуратуры по особо важным делам. Ветровка висит на спинке стула, на следователе футболка с портретом Че Гевары. Он разговаривает по местному телефону.

– Дежурный! Вы камеру подготовили? Хорошо… Будут звонить из Москвы, сразу соедините.

Собиравшийся было возбухнуть Демидов… не возбухнул.

Глазунов опустил трубку, но тут же зазвонил мобильник.

– Да… Все нормально, Виктор Степанович… Так, так… Отлично. Три карабина?.. Все изымайте. И документацию, и оружие. (Смех.) Нет-нет, никаких проблем. Пока.

Глазунов захлопывает мою «раскладушку», чешет пятерней Че Гевару и кивает на стул.

– Присаживайся, Данила Сергеич. Давно хотим с тобой познакомиться. Нет-нет, не в кресло, здесь тебе не бар… На стульчик, пожалуйста.

Демидов замер над креслом, словно над унитазом, затем перенес задницу на жесткий стул. Егорка встал из-за стола, размял плечи и вернулся на место начальника отдела.

– Ты, я гляжу, совсем человеческий облик потерял. Сотрудников милиции увольняешь, словно министр. Так имей в виду, у нас и министры рыдают, как дети.