Андрей Кивинов - Полное блюдце секретов

В одну из камер отдела он вмонтировал пару динамиков, а в стол дежурного свой старый кассетник. Как только в камеру попадал какой-нибудь подозреваемый, Серега приносил кассету и заводил песню. На кассете была записана всего одна песня, но столько раз, сколько позволяло время звучания кассеты. Каждые сорок пять минут дежурный или его помощник переворачивали кассету, и песня, таким образом, звучала вновь и вновь.

Репертуар был подобран со вкусом. Для особо тяжелых случаев Викулов использовал дешевую отечественную попсу. Для менее крепких подозреваемых в ход шли национальные звуки народов Севера. Не брезговал Серега и западной музыкой, но использовал ее реже, в основном она предназначалась для лиц старшего поколения.

Посаженный в «шкатулку» клиент поначалу радовался… На нарах лежал мягкий матрац, нижняя часть стен была обита поролоном. И «прекрасный» голос Влада Сташевского ублажал слух: «Не верь мне, милая, не верь, не верь, не верь…». Вот такая забота о людях. Чтобы не было скучно, мы заводим вам музычку. Однако через полчаса человечек начинает с опаской поглядывать на стены, а еще через час он уже барабанит в дверь и исступленно орет: «Выруби!!!». А в ответ звучат все те же слова: «Не верь мне, милая, не верь, не верь, не верь…».

Еще через час товарищ тихонько начинал плакать, потому что понимал – до утра пластинку не сменят. Часа в три ночи камера сотрясалась от его прыжков, но предусмотрительно прибитый к стенам поролон гасил удары.

Утром, когда Музыкант выводил клиента из шкатулки, тот нервно смеялся, спрашивал, где он находится, и сам же отвечал: «Не верь мне, милая, не верь, не верь, не верь…».

После такой дискотеки разговаривать с ним было на удивление легко.

Некоторые все же не кололись, но после сеанса внимание их было заметно притуплено, реакция замедлена, а нервы порядком расшатаны. Так или иначе, клиент где-нибудь да прокалывался.

Серега не считал такой метод противозаконным, полагая, что если у товарища и могут быть претензии, то предъявлять их надо автору и исполнителю шлягера. В конце концов, сам он уже в течение десяти с лишним лет постоянно слушает «цеппелиновскую» «Лестницу в небо», но с ума до сих пор не сошел.

В работе Серега был фанатиком. Его отдел был самым худшим в районе, но если и держался на плаву, то только благодаря Музыканту. По всему району ходили анекдотические сплетни про Викулова. Многие просто считали его чокнутым.

Рассказывали, что когда он ехал с невестой в ЗАГС, то решил заскочить в отдел, выкатить коллегам-операм пузырь «Шампанского». Но узнав, что те колют квартирного вора, присоединился к ним, позабыв и про «Шампанское», и про свадьбу.

Спустя полчаса невеста пошла в отдел искать своего жениха, потому что время поджимало, а опаздывать на регистрацию не хотелось. Она застала Музыканта в белой свадебной рубахе, без галстука и без пиджака. Копна волос его была дико взъерошена, от дорогой прически, сделанной утром, не осталось и следа.

На регистрацию молодожены все же опоздали. Серега так увлекся, что с невестой чуть не случилась истерика. В довершение во время торжественной регистрации Музыкант настоял, чтобы обращение «уважаемые свидетели» всякий раз заменялось на «уважаемые понятые». Развелись молодожены через месяц…

Существовала еще одна крайне любопытная сплетня про Викулова. Когда у него не хватало денег до получки и ему не на что было купить продукты, он брал удочки и шел на пруд ловить с пацанами карасей и ротанов, которыми и питался по вечерам. Музыкант никогда не знал, что такое «левые» деньги, и никто не слышал, чтобы он брал взятки.

Когда Гончаров с Белкиным приехали по вызову дежурного, Музыкант был уже на месте. Он сидел на корточках перед трупом и внимательно рассматривал землю, освещая ее фонариком. Рядом с лежащим телом бегал небольшой пудель, не решаясь подойти к Сереге. Поодаль участковый записывал в блокнот объяснения какой-то дамочки неряшливо-пьяного вида.

– Здорово, Музыкант. – Белкин и Гончаров по очереди поздоровались.

– Привет, убойщики. С очередным вас «глухарьком».

– Спасибо. Выкладывай, что тут.

– Вон ту курицу видите? – Серега кивнул на женщину, с которой толковал участковый.

– Ну.

– Минут сорок назад она тут болталась. Навстречу женщина с пуделем. Эта решила пуделя подразнить. Пьяная, что возьмешь? Собака давай лаять на весь двор. Вдруг хлопок откуда-то сверху, выстрел. Затем второй. Первым этой пьянице капюшон на куртке пробило, а вторым… Во, женщине прямо в шею.

Вовчик присвистнул, затем поднял голову. Огромный дом-корабль отсвечивал окнами квартир еще не уснувших жильцов. Время – полночь.

– Установлена? – Он кивнул на лежащую женщину.

– Да. – Музыкант достал из кармана паспорт и протянул Белкину – Из того дома.

Вовчик открыл документ. Тридцать лет. Десятилетний сын. Мужа нет.

– Родственники в курсе?

– Откуда? Эта дура только сейчас нас вызвала.

Музыкант поднялся.

– Не видно ни хрена, темно. Хотел первую пулю найти. Вторая, наверное, в шее.

Он окинул взглядом огромный дом и прошипел:

– Ну, сука…

Белкин сунул паспорт в карман.

– Стреляли на лай собаки, не целясь, наверняка по-пьяни.

– Да уж, явно не заказное убийство, – согласился Паша, – Надо дом на уши ставить.

– Поставим, – зло отозвался Музыкант.

Подошел участковый.

– Серега, куда эту красавицу? Я закончил.

– Пусть в машине посидит в отделе поговорим поподробнее. Кстати, это твой дом?

Участковый кивнул.

– Кто там ствол иметь может?

– За всеми не уследишь, – начал оправдываться участковый. – Но один адрес знаю. В третьей парадной комитетчик живет. У него ствол на постоянном ношении.

– Жалобы были на него? Пьянство, дебош?

– Вроде нет.

– Ладно, проверим. Стреляли с последних этажей.

Подъехал ответственный от районного милицейского руководства. Ему еще раз рассказали ситуацию. Прокуратура, медицина и эксперты задерживались, что неудивительно. Ночью одна дежурная бригада на город.

– Дом сейчас пойдем шерстить? – спросил Музыкант у Белкина.

– Дождемся утра. Сейчас только панику поднимем. Если этот стрелок узнает, что кого-то завалил, ляжет на дно или свинтит. А так вычислим. Гончар, оставайся, ты все равно до утра, дождись прокуратуру, мы с Серегой в адрес сходим, может, родственники что знают. Я потом домой.

– Лады.

Белкин с Музыкантом двинулись в направлении черневшего невдалеке дома.

– Глупая смерть, – закуривая, негромко произнес Музыкант. – Обидней всего вот так.

Идешь, гуляешь, и на тебе. Молодая баба, жалко.

– Всех жалко. И любая смерть глупа. Вон когда бандитов убитых оформляешь, думаешь, туда ему и дорога, мудаку. А потом на родственников посмотришь, послушаешь их – и тоже вроде жалко. Тоже ведь человек, со своей пустой и не правильной жизнью…