Андрей Кивинов - Петербургский презент

– Знать бы, чего ради ломать? И вообще, ради чего мы кого-то переламываем, ради чего здоровье гробим, нервы? Ну, они-то понятно – ради шкуры своей, ради выгоды. А мы? Какая мне выгода от того, что я кого-то на зону упакую?

– Ты сам ответил на свой вопрос. Выгода для нас одна – как бы он ни был хитер, каким бы он профессионалом ни был, если ты его переломаешь, перехитришь, победишь его, то это и есть твоя выгода. Она ни с какими деньгами не сравнится.

– Так-то оно так, но что нам с этим упырем делать?

– Думай, мы же профессионалы.

Кивинов зашел в канцелярию отделения забрать накопившиеся бумажки. Секретарша Вера пила чай с сушками и поглядывала за окно.

– Приветик, Вер, – поздоровался Кивинов. – Давай макулатуру. Много накопилось?

– Хватает. Чай будешь?

– Нет, я только водку пью.

– Ну, тогда вот журнал – расписывайся.

Кивинов, не читая, чирканул напротив своей фамилии в журнале, бросил на прощание какую-то остроту и пошел к себе.

Упав на стул, он бегло просмотрел документы. Все как обычно – отдельные поручения, заявления, жалобы. Хоп. А это что за конвертик? Может, взятка? Хорошо бы. Рассчитался бы с долгами… Да нет, взяток по почте не присылают. Москва Золотоглавая. А, это ж приговор на Шабанова. Я и забыл про него. Юрик прислал. Молоток.

Кивинов вскрыл конверт. Приговор оказался довольно объемистым, листах на десяти. Отодвинув в сторону посторонние бумаги на столе, Кивинов раскрыл приговор и углубился в чтение. По мере приближения к концу, лицо его все больше мрачнело. Наконец закончив чтение, он откинулся на спинку стула и прошипел: «О, черт!» Выскочив из кабинета, он тут же натолкнулся на Соловца.

– Георгич, мне почему-то кажется, что, если мы не предпримем срочненьких мер, произойдет еще одна пренеприятная история.

– Что такое?

– Так, пустяки. Очередная мокруха.

Волков вывел из камеры паренька лет семнадцати и потащил его по коридору в свой кабинет. Там он толкнул пацана на стул, а сам сел напротив.

Паренек держался за бок и громко стонал. Не подумайте ничего плохого, Вячеслав Петрович еще даже не приступал к допросу.

– Что с тобой?

– Печень. Ломка сейчас начнется, больно, бля.

– Принимать наркотики нехорошо, вредно для здоровья.

– Я знаю.

– Это уже радует. А знаешь ли ты, что воровать тоже нехорошо. Это еще вреднее для здоровья.

Парень зарыдал.

– Больно, дайте что-нибудь. Я не могу, ох, как мне больно, сука.

– Ты из меня слезу не дави. Давай, рассказывай, как дело было. И побыстрей.

– Что там рассказывать? Взял куртку в ларьке поме-рять и побежал. На Стачек меня прихватили.

– Зачем же тебе куртка? У тебя же есть.

– Я говорю, ломка у меня начинается, если не ширнусь, сдохну.

– Итак, ты украл куртку, чтобы ее продать и купить наркотиков. Так?

– Так.

– Тогда логичный вопрос: где же ты хотел купить дозу?

– Да где угодно. Вон у черных, в любом ларьке.

– Да что ты говоришь?! Интересно, мне продадут? Уверен, что с наркотиками я пролечу, как фанера над Парижем. Господи, хорошо, что я не на игле, а то бы с ума сошел от досады. Ну, а тебе в любом ларьке продадут. Обидно. А отсюда вопрос: почему тебе продадут, а мне – нет? Нет ли какого секрета у Красной Армии? Может, расскажешь? Или ты курсы партизан оканчивал? Тогда другое дело.

Парень согнулся в поясе и сполз на пол. По лицу его бе-жал пот, сальные волосы собирали грязь с пола.

– Мне плохо. Вмазаться надо, ведь сдохну же. А-а-а!

Волков почесал затылок.

– Ты на «черном» или на «белом» сидишь?

– На «черном», – простонал парень.

Волков открыл один из ящиков стола и, порывшись, достал коробочку с медикаментами.

– Вот, есть у меня тут дрянь какая-то, с обысков осталась, но я не знаю, что это.

– Дайте.

Волков протянул парню пробирку с ваткой. Тот понюхал ее и пробормотал:

– Пойдет. Маловато, правда, но хоть на пару часов…

Дальше он не договорил, потому что опять схватился за бок и замычал. Помычав с минуту, он выдавил из себя:

– Шприц, скорее…

– Ну, что ты будешь делать, а? Я что, бюро добрых услуг? Ширево дай, шприц дай, в замен только и слышишь – «менты поганые», «менты поганые».

Ворча, Волков порылся в той же коробке и достал однора– зовый шприц. Шприц был грязный, со следами какой-то бурой жидкости на стенках. Игла использовалась явно не один и не два раза.

– Во, нашел. Уколоться сможешь? Стерильность не гарантирую.

– Давайте. Жгут есть?

– Не, точно, сегодня я добрая фея. Слушай, Золушка, ты СПИДом не болен? А то принца заразишь. Да, и запомни, ровно в полночь я уйду домой и никто тебе больше ширево искать не будет. Учти.

Волков осмотрелся, но ничего похожего на жгут в кабинете не обнаружил.

– О, вспомнил. Он встал и поднял сидение дивана. Внутри оказалась милицейская форма. Волков достал оттуда кашне.

– Во, пойдет. Какую руку перетягивать?

– Эту. – Парень протянул руку.

Славик засучил парню рукав и перетянул его предплечье импровизированным жгутом.

– Слушай, куда ты тут колоть собираешься? Ведь живо-, го места нет.

– Баян, баян заправьте.

Волков заправил шприц из пробирки и протянул парню.

– Держи. Стой. На всякий случай, адрес-то у тебя какой?

– Там, сержант записал.

– А, ну, тогда – с Богом.

Парень уверенным движением взял шприц и, найдя лазейку в усеянной дырками вене, ввел в нее иглу. Затем нажал на поршень шприца и быстро вытащил иглу из вены. Маленький фонтанчик крови взметнулся над рукой, но тут же ослаб, сдерживаемый милицейским кашне. Парень приподнялся с пола, брякнулся на стул и закатил глаза.

– Ну, как? – поинтересовался Волков.

– В кайф.

– Вот видишь. А вы – менты, козлы, сволочи, уроды. Да наш главный принцип

– все человеку, все для человека.

– Я больше не буду.

Парень минут пять посидел, видимо, ничего не соображая, затем вздохнул и произнес:

– Кажется, отпустило. Спасибо.

– Не за что. Так, а как там насчет секрета Красной Армии, а, Кибальчиш?

– Ладно, раз вы ко мне по-доброму, то и я вам помогу. Есть один адрес. Туда полрайона ползает. В основном, квартирники, ну, и остальные тоже. Ворованное на наркоту меняют. Запишите адрес, – парень продиктовал. – Там баба одна живет, судимая. Условный сигнал – два длинных и один короткий звонок, иначе двери не откроет. Она на кухне ширево варит. Хитрая, даже вентилятор поставила, чтобы не пахло. Шмотки она потом перепродает. Вчера у нее видик был паленый, кажется, «Шарп». Где-то в вашем районе «ушел». Вы постойте перед дверью у нее, каждый час хапать кого-нибудь будете с вещами. Ей много таскают. Только я вам ничего не говорил, а то вилы мне.

– Какие вопросы. Слушай, что ты там про видик про-журчал? Откуда ты знаешь, что он паленый, а? Ну-ка, ну-ка, сказал «а», говори и «б». Естественно, между нами.