Донна Леон - Неизвестный венецианец

– Хорошо, синьор. Что еще?

– Что у нас с документами из банка и из Лиги?

– Сегодня мы должны получить их.

– Достаньте их любым способом. Пойдите и арестуйте все их бумажки. Мне нужны все документы, касающиеся квартирной платы. Необходимо допросить всех служащих банка – узнать, не говорил ли Маскари чего-нибудь о Лиге. Когда бы то ни было. Если потребуется, тащите с собой судью.

– Есть, синьор.

– Когда придете в банк, постарайтесь выяснить, кто занимался счетами Лиги.

– Вы думаете, Раванелло?

– Наверное.

– Хорошо, я постараюсь. Что делать с Сантомауро?

– Я сам его сегодня навещу.

– А это… – Вьянелло хотел было спросить, что толку ходить к Сантомауро, но передумал и перестроился: – Что, без приглашения?

– Я думаю, синьору Сантомауро будет интересно побеседовать со мной в любом случае, сержант.

Брунетти оказался прав. Ждать аудиенции пришлось всего пару минут. Контора Сантомауро находилась на кампо Сан-Лука, на втором этаже здания в двадцати метрах от трех разных банков. До чего же удобное расположение, заметил про себя Брунетти, когда секретарша провожала его в кабинет.

Сантомауро сидел за столом, спиной к большому окну с видом на площадь. Окно было плотно закупорено, потому что в кабинете работал кондиционер. За окном, на площади, мельтешили голые спины, руки, ноги, а внутри стоял такой холод, что выжить без пиджака было бы, наверное, трудно.

Увидав Брунетти, Сантомауро не встал, не улыбнулся и даже не поздоровался. Он был одет в строгий серый костюм и белоснежную рубашку с темным галстуком. Взгляд его больших голубых глаз был прямой и честный. Несмотря на середину августа, он был по-зимнему бледен: трудящиеся на ниве закона не ведают отпусков.

– Садитесь, комиссар, – сказал он. – Что привело вас ко мне?

С этими словами он повернул немного вправо стоявшую на столе фотографию в серебряной оправе, чтобы лучше видеть Брунетти и чтобы Брунетти мог ее рассмотреть. Там была женщина возраста Сантомауро и двое молодых людей, похожих на Сантомауро.

– У меня много вопросов к вам, Awocato, но хотелось бы начать с Лиги по защите нравственности, – ответил Брунетти, садясь на стул.

– Боюсь, что вынужден буду переадресовать вас к моему секретарю, комиссар. Мое участие там чисто номинальное.

– Я не вполне вас понимаю, Awocato.

– Лиге всегда была нужна представительная фигура на должность президента. И я уверен, что вы уже выяснили, что мы, члены правления, не можем реально повлиять на те или иные действия Лиги. Все находится в руках менеджера банка, который заведует счетами.

– В чем конкретно состоят ваши обязанности?

– Я только что объяснил, – Сантомауро слабо улыбнулся, – я – президент, номинальный глава. Поскольку я обладаю определенным положением в обществе, меня попросили занять эту должность.

– Кто вас попросил?

– Руководство банка, в котором находятся счета Лиги.

– Но если руководство банка заправляет в Лиге, то что же делаете вы, Awocato?

– Я поддерживаю связи с прессой и с общественностью.

– Понятно. И это все?

– Дважды в год я встречаюсь с сотрудником банка, занимающимся счетами, чтобы обсудить финансовое положение Лиги.

– И каково же это положение, позвольте спросить?

Обе ладони Сантомауро легли на стол.

– Как вы знаете, мы некоммерческая, благотворительная организация, поэтому нам просто необходимо держаться на плаву. Пока мы справляемся.

– Что значит «справляемся»?

Голос Сантомауро стал еще тише и напряженнее.

– Нам удается собирать достаточные суммы, чтобы помогать нуждающимся, которые находятся на нашем попечении.

– А кто принимает решение о выделении помощи тому или иному лицу?

– Менеджер банка конечно же.

– Ну а квартиры в ведении Лиги? Кто ими распоряжается?

– Тот же человек, – сказал Сантомауро, едва заметно улыбаясь. – Правление всегда одобряет его решения.

– Ну а вы как президент, неужели не имеете права голоса?

– Нет, не имею. Я же сказал вам, комиссар, мое положение в Лиге носит чисто формальный, хотя и почетный, характер.

– То есть?

Прежде чем ответить, Сантомауро кончиком пальца снял со стола пылинку. Потом отвел руку в сторону и встряхнул, освобождаясь от пылинки.

– Как я уже говорил, я не могу вмешиваться в принятие решений. Это было бы некрасиво с моей стороны, потому что у меня много знакомых в городе и это могло бы быть расценено как попытка посодействовать чьей-либо наживе. Возьму на себя смелость утверждать, что остальные члены правления разделяют мои принципы.

– Понятно, – протянул Брунетти, даже не пытаясь скрыть скепсиса.

– Вам трудно в это поверить, комиссар?

– Нет, но кое-что другое мне кажется маловероятным, Awocato. Однако я пока воздержусь от замечаний. А теперь вопрос, касающийся синьора Креспо. Вы распоряжаетесь его имуществом?

Брунетти сто лет не видел, чтобы мужчина поджимал губы, и вот теперь увидел, как Сантомауро сделал именно это.

– Я адвокат синьора Креспо и, само собой разумеется, распоряжаюсь его имуществом.

– И много он вам оставил?

– Эта информация разглашению не подлежит, комиссар, как вам должно быть известно, поскольку вы изучали юриспруденцию.

– Ах да, и характер отношений, я полагаю, какими бы они ни были между вами и синьором Креспо, тоже разглашению не подлежит?

– Вижу, что диплом вам дали не зря, – ухмыльнулся Сантомауро.

– Скажите, а документы Лиги, ее финансовая документация, уже поступили в полицию?

– Вы так говорите, будто вы – не полиция, комиссар.

– Где документы?

– Да у вас, комиссар. Сегодня утром моя секретарша сняла копии.

– Нам нужны оригиналы.

– Вы их получили, не волнуйтесь. – Сантомауро снова улыбнулся. – А копии я оставил себе – на случай, если у вас там что-нибудь потеряется.

– Какая предусмотрительность, – восхитился Брунетти, но без улыбки. – Ну что же, не буду больше отнимать у вас время. Я понимаю, как высоко, должно быть, ценится время при вашем положении в обществе. Но напоследок всего один вопрос. Скажите, кто этот банковский служащий, который заведует счетами Лиги? Я хочу поговорить с ним.

Сантомауро улыбнулся во весь рот:

– Боюсь, это невозможно, комиссар. Видите ли, счета Лиги всегда находились в ведении покойного Леонардо Маскари.

Он вернулся в полицию, удивляясь, с какой наглостью Сантомауро повесил всех собак на Маскари. Вероятно, он был уверен, что в банке уже подправили как надо документы, что люди уже забыли или побоятся рассказать правду о том, кто отвечал за эти счета, что убийства Креспо и Маскари никогда не будут раскрыты.

В Квестуре ему сказали, что Банк Вероны и Лига выдали свои бумаги явившимся за ними полицейским и сейчас трое сотрудников налоговой полиции их изучают, чтобы определить, кто обслуживал счета, на которые перечисляли арендную плату, и другие, с которых списывали суммы на благотворительность.