Сергей Высоцкий - Крутой поворот. Повести

Игорь Васильевич перешел Кировский мост, свернул направо. В обычные дни здесь толпились рыбаки, но сегодня ловил только один, в зеленом офицерском плаще с надвинутым на голову капюшоном. Корнилов остановился у гранитного парапета. Рыбак ловил на донки. Маленькие колокольчики тихо позванивали от ветра.

- Закурить не найдется? - спросил рыбак у Корнилова, повернувшись к нему.

Игорь Васильевич достал сигареты, помог прикурить. Рыбак был немолодой, широкоскулый, с красным загорелым лицом.

- Что-то плохо клюет сегодня, - кивнул он на колокольчики. - А вообще жаловаться не приходится. Появилась рыбка в Неве. Вода почище стала - она и появилась…

- Часто ловите?

- Часто. Хожу сюда как на работу. Вчера был, и позавчера… И сегодня, как видите. На завтра не загадываю. Дожить надо.

«Пенсионер, - подумал Корнилов. - А ведь хорошо еще выглядит. Получше меня. Уйти в рыбаки, что ли? Вот и капитан Бильбасов собирается».

- Я с ранней весны тут рыбачу. Как в апреле на пенсию вышел - тут околачиваюсь. До осени половлю, наберусь силенок - а там посмотрим. - Рыбак подмигнул Корнилову. - Я еще кое-что полезное могу. Не каждый молодой угонится!.. А вы и сами, наверное, не прочь с удочкой побаловать? - поинтересовался он. - А то давайте в компанию. В хорошую погоду тут не протолкнешься. Но мужички у нас приличные, подвинутся.

- Спасибо. - Дождик усилился. Корнилов поежился, поднял воротник. - Ни чешуи ни рыбы!

- И вам желаю хорошего! - отозвался рыбак.

1977 г.

Сергей Высоцкий не новичок в литературе.

Его повести и рассказы, постоянно публикуемые массовой периодикой, охотно издаются и переиздаются. Тиражи его книг огромны, и не будет преувеличением сказать, что он имеет своего читателя. Далеко не всякий автор - будем глядеть правде в глаза - может похвалиться таким читательским признанием. Критика же, осмысливающая текущий литературный процесс, несомненно, в долгу перед прозаиком, работающим много и упорно, знающим удачи. Не все, написанное Сергеем Высоцким, равноценно, но путь в словесном искусстве почти никогда не бывает прямым восхождением. Писатель ищет, и нет ничего удивительного, что с обретениями соседствуют «проходные места», что словесную живопись - а рисовать Высоцкий умеет - иногда теснит сообщение, живое, непосредственное, даже увлекательное, но несколько оголенное.

Важнейшее достоинство прозы наших дней - многообразие. В последнее десятилетие у нас возникли превосходные повести и романы, посвященные деревне, основательно потеснившие «юношескую повесть» и «производственный роман», а также всевозможные урбанистские опусы, возвещавшие «новые ритмы». Нет необходимости говорить, что теперь всеобщий интерес вызывают книги Валентина Распутина, Виктора Астафьева, Василия Белова… Читатель неоднолик. Его интересы необъятны, как и жизнь. Как и всегда, есть у современной молодежи тяга к необычному, выходящему за круг житейских будней. Нельзя не понять юного, который тянется к остросюжетному повествованию, экзотике, к краскам дальних странствий. Не случайно ныне во всем мире огромной популярно-стью пользуется «малая классика», олицетворяемая такими книгами, как «Убийство на улице Морг» и «Лунный камень», а также нестареющим Конан-Дойлем, создавшим живущий и сегодня образ Шерлока Холмса, распутывающего самые запутанные тайны. Время внесло много нового в давний жанр. У нас в довоенную пору излюбленным чтением юношества был «Гиперболоид инженера Гарина». В послевоенные десятилетия в литературе этого ряда, далеко вышедшей за пределы детектива, безраздельно царил Иван Ефремов, дававший счастливую возможность подростку совершить путешествия-открытия и в прошлое («На краю Ойкумены») и в будущее («Туманность Андромеды»).

Критика вполне справедливо воевала с ложной занимательностью и всяким низкопробным сыщицким чтивом, которое у нас расплодилось в немалом количестве, выдвигала требование показывать живых людей, а не раскрашенных марионеток. Выплескивая воду, надо всегда беречь ребенка. Новое литературное поколение успешно ищет в приключенческом жанре, памятуя о том, что «детективными приемами» пользовались и великие. Все дело в том, какое содержание вкладывается, - ведь занимательность сама по себе превосходное качество. Среди тех, кто вошел в «читаемую литературу», чьи успехи несомненны и значительны, мне и хочется назвать Сергея Высоцкого, нашедшего свою тему, собственный угол зрения и единственную - только ему присущую - ритмикостилистическую интонацию.

Нет необходимости последовательно, в хронологическом порядке рассматривать его произведения. Прозаик давно миновал стадию литературного ученичества. Но я погрешил бы против истины, если бы сказал, что его лицо сложилось и застыло. Нет, автор весь в движении, он видоизменяется, возникает новое и исчезает только-только появившееся, нас ждут сюрпризы и сюрпризы…

Наиболее полно достоинства писателя сказались в повести «Увольнение на сутки», где острейший сюжет неотделим от серьезного и глубокого содержания, где современность неотделима от народности, где героический пафос пронизан гражданственностью, где всюду присутствует драгоценное чувство Родины, преподносимое не умозрительно, а предельно достоверно и вещественно.

Я бы даже сказал, что «Увольнение на сутки» - прекрасный пример напряженного, динамического повествования, показывающего процесс расширения тематики. Мы с нетерпением ждем, к чему приведут нас события; неужели неизбежен роковой и страшный исход? Мы любим юного Гаврилова и трепещем за него, видим его ошибки, промахи, сочувствуем юношеской непосредственности, желаем в трудную минуту остановить его за руку…

В повести сказалась примечательная особенность Сергея Вы-соцкого, связанная с его любовью к великому городу на Неве. Она имеет давние истоки и освящена великими именами. Отрадно, что прозаик принял давний огонь и понес дальше, - пламя его освещает все действие: «Ленинград был совсем рядом. Вцепившись в леер, волнуясь, вглядывался Гаврилов вперед, туда, откуда надвигался огромный город. Тральщик вдруг словно уменьшился в размерах, потерялся. Вот город уже охватил залив полукольцом, и Гаврилов судорожно вертел головой, стараясь увидеть все сразу, ничего не пропустить в открывшейся ему панораме… Он ни о чем сейчас не думал. Просто смотрел и смотрел и впитывал все, что видит, и это наполняло его счастьем». Собственно, вот это счастье - при всех испытаниях и бедах, выпавших на долю героя, помнящего блокадный город, знающего цену черствого сухаря, отлично понимающего, что такое доброта, честность, мужество, умеющего разглядеть себялюбие, подлость, коварство, в какие бы одежды они ни рядились, - дает возможность читателю увидеть жизнь в многообразной полноте.