Кейт Мортон - Дом у озера

Но даже думая об этом и чувствуя, как на душе становится легче, Элеонор знала, что отсрочка ничего не решит. Энтони чувствует себя хуже, чем когда-либо. Тео в опасности. А еще случилось нечто невообразимое – вернее, катастрофическое! – Дебора и Клемми узнали об их с Беном отношениях. От одной мысли, что дочери знают о ее измене, Элеонор хотелось сжаться до размеров пылинки и улететь. А это признак слабости, которая только усиливает чувство отвращения к себе. Нет, их план, ужасный, немыслимый план – единственный способ предотвратить трагедию.

Элеонор замерла. В лесу что-то двигалось. Она увидела – или услышала? – в темноте какое-то движение. Неужели там кто-то есть? Может, их заметили?

Почти не дыша, она вгляделась в деревья. Ничего. Показалось. Всего лишь ее нечистая совесть.

Тем не менее лучше не медлить.

– Быстрее! – прошептала она. – Следуй за мной по лестнице.

Спустившись, Элеонор отошла в сторону, чтобы дать место Бену в узком туннеле с кирпичными стенами. Бен закрыл крышку люка, и их окутал мрак. Элеонор включила фонарик, который припрятала здесь раньше, и по узкому проходу пошла к дому. В туннеле пахло землей, плесенью и бесчисленными приключениями детства. Элеонор вдруг захотелось снова стать ребенком. Ни тебе тревог, ни тебе волнений, лишь одна забота: чем заполнить бесконечный солнечный день. Рыдание подступило к горлу, грозя вырваться наружу, и Элеонор сердито затрясла головой, кляня себя за слабость. Нужно быть сильной. Завтра утром обнаружат пропажу, объявят поиски, вызовут полицию. Будут допросы и расследование, и Элеонор придется играть свою жуткую роль, а Бен к тому времени исчезнет.

Бен. Элеонор слышала за спиной его шаги, и у нее снова мелькнула горькая мысль, что его она тоже потеряет. Всего лишь через несколько минут он повернется и уйдет, и она больше никогда… Нет. Элеонор стиснула зубы и заставила себя думать только о пути по туннелю. Шаг за шагом, с единственной остановкой возле ступенек, которые вели наверх через проем в стене дома. Застоявшийся в туннеле воздух пах землей, в луче света почти неподвижно висели пылинки. Элеонор подумала, что, когда они с Беном войдут в дверь, обратного пути не будет. Она собиралась с силами, чтобы подняться по лестнице, как вдруг Бен схватил ее за руку. Элеонор удивленно повернулась.

– Элеонор, я…

– Нет, – сказала она, и в узком кирпичном пространстве голос прозвучал неожиданно глухо и невыразительно. – Бен, не надо.

– Мне больно прощаться.

– Тогда не прощайся.

По повеселевшему в свете фонаря лицу Бена Элеонор догадалась, что он ее неправильно понял. Решил, что ему можно остаться. Элеонор торопливо добавила:

– Не говори «до свидания», просто делай то, что нужно.

– Должен быть какой-то другой выход!

– Нет.

Другого выхода не было. Если бы он существовал, Элеонор его нашла бы. Она думала об этом до умопомрачения, но так ничего и не придумала. Даже мистер Ллевелин не смог предложить приемлемую альтернативу. Невозможно сделать так, чтобы всем было хорошо, чтобы все были счастливы. Оставалось только одно – главный удар должна принять на себя Элеонор. Вначале Тео растеряется, возможно, будет плакать, однако он еще маленький и скоро все забудет. Элеонор поверила Бену, когда он сказал, что любит ее и хочет быть с ней, но он – бродяга, дорога у него в крови, со временем он все равно бы ушел. Нет, больше всего страданий выпадет на ее долю, она будет скучать по ним обоим, как луна скучает по солнцу, будет всегда задаваться вопросом…

«Нет. Не думай об этом». Собрав всю свою волю, Элеонор выдернула руку из руки Бена и пошла вверх по ступенькам. Нужно сосредоточиться и проверить, все ли она сделала, чтобы план сработал. Усыпил ли лишний глоток виски няню Бруен? Отвлекает ли мистер Ллевелин Элис, которая весь вечер была просто невыносима?

На самом верху Элеонор взглянула в глазок на потайной двери. Невыплаканные слезы мешали, и потому она несколько раз яростно моргнула. В коридоре никого не было. Издалека доносились хлопки фейерверков. Элеонор посмотрела на часы. Осталось десять минут. Вполне достаточно. Пора.

Ладонь легла на ручку двери, твердую, осязаемую, реальную. Вот оно. Она знала, что этот миг наступит, но не хотела о нем думать, предпочла сосредоточиться на отработке деталей плана, не давая себе представлять, что почувствует, когда будет стоять у порога.

– Расскажи мне еще раз, какие они, – тихо попросила она.

Его голос был наполнен теплотой и печалью, и, что хуже всего, в нем звучала покорность судьбе.

– Самые лучшие люди из всех, кого я знаю, – сказал Бен. – Работящие, преданные и веселые. В их доме всегда пахнет вкусной едой, и даже если чего-то не хватает, то любви там с избытком.

«Где это? – рвалось у нее с языка. – Куда ты его увозишь?» Но Элеонор сама заставила Бена дать слово, что он никогда ей не скажет. Она себе не доверяла. Их план сработает только в том случае, если она не будет знать, где найти Тео.

Бен положил руку ей на плечо.

– Я люблю тебя.

Она закрыла глаза, уткнулась лбом в жесткую, холодную доску двери. Понятно, Бен хочет, чтобы она сказала ему то же самое, однако она промолчала. Это стало бы роковой ошибкой.

Слегка кивнув, Элеонор подняла потайную защелку и осторожно выбралась в коридор. Над озером еще грохотал фейерверк, красные, синие, зеленые всполохи освещали окна, проливались на ковер разноцветными лужицами.

Элеонор собралась с духом и вошла в детскую.

Тео неожиданно проснулся. Было темно, на кровати в закутке тяжело храпела няня Бруен. Вдалеке что-то хлопнуло, и по тюлевой занавеске прокатилась волна зеленого цвета. Из-за окна доносились веселые звуки, как будто там было много людей. Но Тео разбудил не шум. Он пососал большой палец, прислушался, а потом улыбнулся.

Мама еще не успела подойти к кроватке, а Тео уже знал, что это она. Мама взяла его на руки, и Тео угнездился под ее подбородком – было там уютное местечко, как раз для его головы. Она говорила что-то ласковое ему на ухо, а он поднял левую ручку и погладил маму по лицу. Тео довольно вздохнул. Больше всего на свете он любил маму. С сестрами было веселее, а папа мог поднять его выше, но в маме он любил все: ее запах, звук ее голоса, ласковые прикосновения, когда она гладила его по лицу.

Раздался еще какой-то звук, и Тео поднял голову. В комнате стоял кто-то еще. Глаза Тео привыкли к темноте, и он разглядел рядом с мамой мужчину. Тот подошел ближе, улыбнулся… Бен из сада! Тео очень нравился Бен. Он делал игрушки из бумаги и рассказывал истории, которые заканчивались веселой щекоткой.

Мама что-то шептала, однако Тео не слушал, он то выглядывал из-за маминого плеча, то снова прятался, стараясь привлечь внимание Бена. Мама прижимала его к себе крепче, чем обычно, и Тео забарахтался, пытаясь высвободиться. Она несколько раз поцеловала его в щеку, но Тео отодвинулся. Он хотел, чтобы Бен улыбнулся. Тео не нравилось, что его тискают, ему хотелось играть. Когда Бен погладил его по щеке, Тео засмеялся, по-прежнему с пальцем во рту.