Нора Робертс - Сновидения

– Еще и мысли читает. Счастливый я человек!

– А можешь стать еще счастливее. – Ева провела рукой по его груди, скользнула вниз к животу и ниже. И усмехнулась. – Но я вижу, ты уже сам обо всем догадался.

– У меня свои дедуктивные методы.

Другой рукой она притянула его за волосы к подушке.

– А что у тебя еще есть?

– Да вроде сладострастная жена. – Его руки тоже занялись делом и скользнули под ее тонкую сорочку. – Плутон подождет.

– Интересно, много ли найдется тех, кто может так сказать? – Она опять потянула его за волосы и приникла к его губам.

И поглощенная этим долгим, ленивым поцелуем, обвила его торс руками и ногами, крепче и ближе прижимая к себе.

Потому что она была счастливой и не собиралась об этом забывать. Она через все прошла – через все, что в прошлой жизни преподнесла ей судьба. А теперь лежит в большой и теплой постели с самым крутым парнем на планете и за ее пределами. С мужчиной, который ее любит, хочет, терпит и понимает. И независимо от того, что принесет с рассветом этот день, этого у нее не отнять. И в первую очередь – не отнять Рорка.

– Люблю тебя! – Она прижалась еще крепче. – Честное слово.

– А я тебя. – Она почувствовала на шее его поцелуй. – Честное слово.

– Докажи.

Она дугой изогнулась ему навстречу. Он вошел.

Медленно приподнимаясь, а потом так же медленно опускаясь, он следил за ее лицом в неясном предутреннем свете. Вот оно, счастье, подумал он. В ее глазах, в непринужденном, плавном движении ее тела, в учащенном биении сердца. И пусть ей приснился тревожный сон, сейчас она отставила его в сторону – ради вот этого мгновения, ради него. Ради них.

Он коснулся губами ее щеки, потом другой, ее лба и только потом – губ. Чтобы доказать, как она просила.

Они давали друг другу наслаждение и охотно брали его. И незаметно подкрался рассвет. Она издала негромкий вздох – тихий вздох счастья, провела рукой по его спине, вниз, а потом вверх, пока пальцы не застряли в густых волосах. Это было приятно, как прогулка по летнему саду.

Желание нарастало, страсть пылала все ярче, и он продолжал на нее смотреть, следить, как глаза ее наполняются блаженством, а тело изгибается дугой, жаждущее продолжения и пика наслаждения.

Теперь ее сердце стучало в унисон с его, а вздох перешел в протяжный, горловой стон. А глаза – глаза в этот миг потемнели и перестали видеть, в этот блаженный миг, когда она уже не распоряжалась собой, а целиком отдалась тому, что происходило между ними.

Приближаясь к вершине блаженства, беря от этой минуты все возможное, он утонул в ее глазах, утонул в ней.

Она лежала под ним, безвольная и ослепленная. Если бы попросить ее назвать одно-единственное желание на один-единственный день, она выбрала бы именно это: остаться так, вдвоем, сплетясь телами, объятыми теплом и умиротворением.

Она повернула голову и зарылась лицом в его волосах, давая себе утонуть в его запахе. И неважно, что ее сегодня ждет – она унесет с собой и этот запах, и это тепло.

Когда она шевельнулась, он прижался губами к ее шее, потом приподнялся, чтобы еще раз окинуть ее взглядом.

– Заснуть сумеешь?

– Мне кажется, я уже проснулась. Можно и вставать.

Он перекатился и притянул ее к себе под бок.

– А у тебя разве Плутон там не на низком старте?

– Чуть позже.

Она догадалась, что он решил ее убаюкать, чтобы она еще поспала, но в голове уже крутились мысли.

– Я не виню девочку в том, что произошло.

– Ну конечно.

– То, что я считаю, что ключ к разгадке в ней, это еще не значит, что она виновата.

– Задела она тебя, да?

– Мне кажется, что я ее воспринимаю как часть себя – я в ее возрасте такую роль тоже на себя примеряла. Только без минетов и спиртного обходилась.

– Рад это слышать.

– Эта роль знаешь как называется? «Хочу жить по-своему, отдельно ото всех». Просто она, насколько я могу судить – и это подтверждают последствия, – выпустила все это наружу. А мне удавалось в большинстве случаев не давать себе волю.

– Ева, она жила в надежном месте – во всяком случае, таким оно должно было быть. Тебе такое редко выпадало.

– Но я все равно это все ненавидела – надежное, ненадежное. Терпеть этого не могла. Думаю, и с ней было то же самое – или я приписываю то, чего не было? Мне кажется, она всякие правила и установления ненавидела, терпеть не могла, считала их бредом собачьим. Даже Себастьянов Клуб. Не ее это было, понимаешь. А дальше могло произойти следующее. Кто-то из ее знакомых воспользовался ее настроением. Она-то думала… или я опять увлеклась? Она думала, это она его использует, а на самом деле она была еще совсем девчонка и ее нетрудно было водить за нос. Возомнила, что ей все нипочем, а на самом деле еще с детством не рассталась.

– И как тебе это поможет?

– Пока не знаю. Я пытаюсь составить ясную картину обо всех них, а Шелби мне уже очень даже понятна. Ну ладно, тебе надо идти, изображать Императора Вселенной. Я, пожалуй, немного покручу педали в тренажерке, прежде чем засяду за работу.

– Я освобожусь где-то через час. Встретимся за завтраком.

– Годится.

Они встали с постели, он прошел в гардеробную выбирать костюм, она схватила горсть конфет.

Натягивая майку, она взглянула на мужа и нахмурилась.

– Это ведь не Плутон, правда?

– Пока нет. – Рорк улыбнулся. – Будет и Плутон, дай только срок.

Сгоняя с себя семь потов на тренажерах, Ева одновременно обдумывала разные версии, давала голове прокрутить всевозможные варианты событий. Назанимавшись вволю, она на лифте вернулась в спальню и сразу прошла в душ.

Когда она вышла, Рорк еще не вернулся, поэтому она заняла себя разглядыванием финансовых отчетов, которые он обычно смотрел с утра пораньше, когда она еще и глаз открыть не успела.

Ева бросила взгляд на кота, который терся головой о ее ногу. Что-то заподозрив, она нагнулась и принюхалась.

– Я знаю, Саммерсет тебя уже покормил. Хавчиком так и несет.

Он лишь уставился на нее своими двуцветными глазами, потом легонько боднул ее в голову.

Вот хитрец, умеет же настоять на своем. Ева поднялась и заказала наверх небольшое блюдце молока. Когда молоко было доставлено, она поставила его перед котом. Тот радостно залакал, а она, почти не глядя, взяла себе из гардеробной брюки, какой-то джемпер и пиджак, который, по ее справедливому суждению, видела впервые. Но ей понравилась темно-шоколадная кожаная отделка на карманах и мягкая ткань, да и в целом он был, несомненно, хорош.

Надевая пиджак поверх джемпера и кобуры с пистолетом, она заметила этикетку.

– Кашемир. Господи… Господи ты боже мой, зачем он это делает? – обратилась она к коту, который невозмутимо продолжил свое тщательное умывание. – Смотри. Нет, ты только посмотри! Я же начну вязать какого-нибудь психа – и пиджаку конец. Ну, гляди же!