Николай Леонов - Уголовный шкаф

– Я установлю, откуда в камеру попали…

– Вы хоть знаете, как проводится проверка передаваемых сюда посылок для подследственных:

– Так точно! – с каменным лицом исправного служаки ответил Васильченко. – В соответствии с приказом № 189 от 14.11.2005 г. «Об утверждении правил внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы». Хлебобулочные изделия разрезаются на части. Жидкие продукты переливаются в подменную посуду. Консервы вскрываются и перекладываются в пластиковые контейнеры. Рыба разрезается на части. Сыры, сало, колбасные и мясные изделия разрезаются на куски. Сыпучие продукты пересыпаются. Пачки сигарет и папирос вскрываются, сигареты и папиросы ломаются представителем администрации. Конфеты принимаются без оберток, разрезаются на части.

– Молодец, – похвалил Гуров презрительно. – Выучил. Еще бы неплохо следить за тем, что все это выполняется. Значит, так, капитан. Перетрясти всех обитателей тридцать шестой. Хоть наизнанку выверни, но без нарушения закона. Мне нужно знать, от кого поступила малява с воли. Может знать Ваха Большой, который тоже сидит в тридцать шестой. Кстати, он за какие грехи сюда попал?

– Не знаю… Я уточню, товарищ полковник!

– Уточни. Я тебе сегодня перешлю со своим помощником компру [3]на Ваху. Не ахти что, но прижать можно. Вытряси из этого смотрящего все. Он может знать, что за заказ, в связи с каким делом Курочкина хотели убить.

– Он может не знать, товарищ полковник, – вставил Васильченко. – В их среде тоже бытует поговорка, что меньше знаешь – крепче спишь. Как правило, в малявах в подобных случаях пишут только указание, кого конкретно убрать. Если присылают палача, то и информацию на палача. Ваха мог не знать сути претензий к Курочкину.

– Я это все и без тебя знаю, – поморщился Гуров. – Нам надо использовать все шансы.

Терпеливый и сосредоточенный Бойцов ждал Гурова в приемной Орлова. Сыщик заглянул, махнул рукой участковому и быстрым шагом пошел к своему кабинету. Бойцов догнал его и пошел рядом.

– Значит, так, Сашок! Сейчас я тебе дам одну папочку. И скажу, какие страницы отксерокопировать. Ксерокопии отвезешь старшему оперуполномоченному оперативного отдела СИЗО капитану Васильченко. Держись с ним уверенно. Я сказал, что ты мой помощник, так что ты для него представитель вышестоящего штаба, и не смотри на его капитанские погоны. Построже с ним.

– А что за папка?

– Полезная информация для Васильченко, с помощью которой можно придавить одного авторитета. В СИЗО сегодня ночью чуть не убили Курочкина.

– Опа! Вот это да!

– Да-да, Сашка. Все очень серьезно, раз кто-то пошел на такие меры. Очень близко мы подошли уже к этим ювелирным украшениям. И Курочкин где-то близко к ним.

– Значит, Курочкин точно обладает нужной нам информацией!

– Точно, но ты не кипятись, – отпирая дверь кабинета, сказал Гуров.

– Вы допрашивали уже его?

– Только прощупал. Он напуган страшно. В ступоре. Нам нужны еще рычаги, чтобы надавить на него. И Курочкин сейчас не самое важное для нас. Важнее попробовать получить информацию о заказчике покушения на Курочкина. Вот ты и отвезешь рычаги для Васильченко. Что по списку прежних жильцов дома в Горчакове?

– За эти сутки мы нашли восемь человек, Лев Иванович.

– И какую информацию удалось получить о Холине?

– Увы. Жил один, почти никуда не ходил. Сидел во дворе на лавочке, ходил в магазин. И к нему никто не приходил. Как-то видели женщину, но потом оказалось, что она из Пенсионного фонда. Одна соседка по описанию ее узнала. Представитель Пенсионного фонда после Холина заходила и к ней.

– А самого Холина как описывают, характеристику какую-то ему дали?

– Дали. Ничего выдающегося или выпуклого. Ровный в общении, не склочник, со всеми вежлив, улыбчив, неразговорчив. Кстати, пьяным или выпившим его тоже никто не видел.

– А про шкаф что соседи знают?

– У него в квартире из известных нам соседей были только двое. Один электрик. Он ему выключатель менял, когда у Холина что-то там заискрило. И еще одна женщина. Она проходила мимо его квартиры, когда услышала там грохот. Дверь была не заперта, и она вошла. Холин тогда стекло в окне менял и уронил его, разбил. И палец порезал сильно. Соседка и кинулась с помощью.

– Они что про шкаф говорят?

– Оба, и женщина, и электрик, были у Холина в квартире впервые. И потом больше не заходили. Электрик говорит, что сразу, как только вошел, обратил внимание на этот здоровенный «сундук». И спросил у Холина про него. Что-то типа бабушкин или дедушкин шкаф в наследство достался.

– А Холин что ответил?

– Говорит, улыбнулся только, и все. А женщина, кстати, тоже обратила на шкаф внимание. Холин оттуда доставал бинт, йод. Та к шкафу отнеслась с прагматичной точки зрения. Она покачала головой и стала спрашивать, а как его сюда затащили-то. Вроде того, что и в дверь не должен был шкаф пройти по размерам, и лестница узковата. А он ей сказал, что шкаф достался ему от прежних жильцов.

– А кто-то видел, как шкаф выносили, кто-то знал эту историю с продажей шкафа местному музею?

– Эта же тетка видела, она там, похоже, была самая любопытная и по каждому чиху нос совала. Говорит, услышала шум и выбежала в общий коридор. А там мужики в спецовках шкаф катят на каких-то приспособах с колесиками. Она к Холину с расспросами. Мол, избавиться решил от такого здоровенного, мол, все равно бестолковый, а сейчас делают красивее и все такое прочее. А он только улыбался и кивал. Она до нашего визита и не знала, что шкаф в музей забрали и что он имеет историко-культурную ценность. Пыталась у нас узнать, а за сколько он шкаф продал. Дорого или нет.

– Понятно, молодцы, – кивнул Гуров. – Нужна нам теперь информация о всех жильцах, кто жил в этом доме раньше. Что-то мне кажется, что старик Холин представления не имел ни о тайнике, ни о содержимом. И еще неплохо бы найти ту специализированную контору по переездам, которую нанимал Холин. Раз грузчики были в спецовках, похоже, что это не частники, не шабашники. Соседка название не запомнила, может, у них на спецовках какие-то надписи были?

– На машине были надписи. Она видела. Как раз в магазин пошла, а машина задним бортом к подъезду стоит.

– Да говори же, не тяни! – засмеялся Гуров.

– Она не точно запомнила, я и так и эдак ей помогал, кое-что вспомнила. Перевозка, переселение, доставка… Это она хорошо запомнила, потому что ей там что-то с подружкой на дачу хотелось перевезти. Но баба она скупая, кроме желания, я так понял, дело не идет.

– А название транспортной конторы?

– Тут у нее полный провал, – широко улыбнулся Бойцов. – Но! Но она запомнила очень хорошо изображенную на боковой стенке фургона руку с поднятым большим пальцем. Вот так!