Алексей Макеев - Изобретатель смерти (сборник)

– Это Лариса Артамонова. – А девушку попросил: – Расскажите этому человеку все, что вы раньше рассказали мне, а также сделайте то, о чем я вам говорил. Это очень важно! – Он снова обратился к Савельеву: – А я отъеду по одному делу. В случае чего, я на телефоне, только по пустякам не беспокой. Как все проблемы решу, сам свяжусь.

Возле ресторана «Мелхиста» улица была забита такими машинами, словно туда Парижская выставка автомобилей переехала. На их фоне его собственная выглядела до того убого, что плакать хотелось. Но Гуров утешил себя тем, что эти разъезжающие на дорогущих иномарках люди за помощью прибежали именно к нему, а не наоборот. Охраны возле входа было столько, что не протолкнуться, и, когда Гуров попробовал пройти, его остановили властным, «хозяйским» окриком:

– Ты куда прешь? Иди отсюда!

– Уже ушел, – усмехнулся Лев и направился к своей машине.

Но дойти до нее он не успел, потому что сзади раздался окрик Мирзоева:

– Уважаемый Лев Иванович! Подождите!

Оглянувшись, он увидел, что этот невысокий толстяк, задыхаясь и обливаясь потом, почти бежал к нему. Решив дожать ситуацию до конца, Гуров все-таки дошел до машины и даже дверцу открыл. И он действительно уехал бы, если бы не мысль о том, что проблема кавказцев может быть связана с трагедией в Центре. Лев остановился и стал ждать, но дверцу не закрыл, чтобы продемонстрировать свое недовольство. Джафар, добравшись до него, немного отдышался, а потом извиняющимся тоном проговорил:

– Уважаемый Лев Иванович! Я вас очень прошу! Простите этих глупых баранов! Просто они вас не знают! Пойдемте, пожалуйста, все вас ждут!

Якобы поколебавшись, Лев хлопнул дверцей, пискнул сигнализацией и пошел с Джафаром обратно.

Возле входа в ресторан уже шла крутая разборка. Какой-то среднего роста сухощавый мужчина с седой шевелюрой что-то гневно выговаривал охране, которая стояла понурившись, с самым виноватым видом и даже не решалась вытереть кровь с лиц. Когда Гуров подошел, мужчина повернулся к нему:

– Здравствуйте, уважаемый Лев Иванович! Я…

– Я вас узнал по голосу, уважаемый Салман Асланович, – перебив его, сказал Гуров и протянул ему руку, которую тот пожал двумя руками – знак очень большого уважения для тех, кто это понимает, а понимали это все стоявшие вокруг.

– У меня на хороших людей тоже очень хорошая память, – сверкнув белоснежными и острыми, как у волка, зубами, ответил ему Салман. – Не сердитесь на этих дураков! Они еще молодые! Глупые! Думают, что важный человек должен только на большой, дорогой и красивой машине ездить! А такой человек ездит на том, на чем хочет! И имеет на это право!

За этим разговором они вошли внутрь и повернули к большому залу. Все столики, располагавшиеся раньше по отдельности, были теперь составлены вместе, и получился один длинный стол, в торце которого были три свободных места – видимо, два из них занимали Салман с Джафаром, а третье предназначалось для него. Оглядев присутствовавших, Гуров увидел как знакомые, так и незнакомые лица, причем там были представители не только Северного Кавказа, но и Средней Азии. «Да, – подумал он, – проблема действительно серьезная, если они все вместе собрались ради встречи со мной». Как он и ожидал, ему предназначался стул в торце стола, причем в середине – куда уж почетнее? А уж что стояло на самом столе! Гуров даже смотреть туда боялся – слюной можно было захлебнуться. Когда он сел, оставшийся стоять Мирзоев торжественно заговорил:

– Друзья! У нас в гостях полковник полиции Лев Иванович Гуров! Он очень умный человек, и мы очень надеемся, что он поможет решить нашу проблему. А сейчас угощайтесь, дорогие!

Джафар сел, а Лев, обращаясь ко всем, сказал:

– Господа! Я уважаю ваши традиции и обычаи! Я знаю, что считается неприличным переходить сразу к делу, а нужно сначала поговорить о родных, о бизнесе, о погоде, отведать приготовленное хозяйкой угощение. Извините, но у меня нет для этого времени. К тому же все, что стоит на этом столе, мне просто нельзя есть. Я очень надеюсь, что никто из вас не знает, как болит поджелудочная железа, и желаю всем вам, чтобы вы никогда этого не испытали. – В полной тишине Лев оторвал кусок лаваша, съел его, запив водой, продолжил: – Уважаемые! Я преломил с вами хлеб. А теперь давайте поговорим о вашей проблеме. Кого-то из вас я знаю хотя бы в лицо, кто-то мне совсем незнаком, но, раз вы все здесь собрались, я уже понял, что она достаточно серьезная. Я слушаю вас.

Все сидевшие за столом переглянулись, и в их взглядах читалось одобрение и понимание – Гуров повел себя по отношению к ним очень уважительно. Откашлявшись, слово взял Салман:

– Уважаемый Лев Иванович! Вы знаете человека по кличке Зубр?

Вот это был удар! Зубра по-настоящему звали Анатолий Андреевич Кабанов, а кличку свою он получил потому, что у него была очень короткая шея, и ему приходилось поворачиваться всем туловищем. Сейчас он был главой всего уголовного мира России. Должность это была выборная, и Зубр торил к ней дорогу отнюдь не дипломатическими методами. Гуров столкнулся с ним еще в молодости, и своей, и его, но и тогда уже было ясно, что у молодого уголовника выдающиеся задатки, причем со знаком минус, что в полной мере подтвердилось в дальнейшем.

– Скажем так, мы пересекались, но очень давно, однако я никогда не терял его из виду, да и он, думаю, обо мне слышал, – ответил Лев.

– В той трагедии, что произошла в развлекательном Центре, пострадали его близкие: мужчина, его жена и двое детей, – продолжил Салман. – Хвала Аллаху, они все живы, но мужчине отрезали ногу, женщина была тяжело ранена и потеряла ребенка, а девочки совсем плохие. Они хоть и не маленькие, но больше не могут разговаривать, всего боятся и постоянно плачут. Зубр говорил, что это его племянник, но мы думаем, что сын. Сегодня по телевизору один генерал сказал, что это был теракт, а совершили его исламисты, которые приехали с Кавказа или из Средней Азии. Поэтому Зубр позвонил мне и пригрозил, чтобы мы через неделю выдали ему тех, кто это сделал, иначе будет большая война! – Салман очень старался оставаться спокойным, но с каждым словом это получалось у него все хуже и хуже. – Уважаемый Лев Иванович! Клянусь Аллахом! – почти прорычал он. – Если бы такое произошло с моими родными, я бы тоже мстил! Но я бы мстил именно тем, кто действительно виноват! Но он не хочет ничего слушать!

Как только прозвучало слово «война», Гуров уперся локтем в стол и закрыл лицо рукой – его трясло, и, если бы рядом с ним сейчас оказался Плюшкин, он задушил бы его собственными руками.

– Уважаемый Лев Иванович, вам плохо? – с тревогой спросил Мирзоев, и за столом воцарилась мертвая тишина.