Николай Леонов - Беги, если успеешь

Юрий Леопольдович не задумался ни на секунду. Он только удивленно поднял брови и тут же выпалил:

– Вот странно! Что-то такое похожее спрашивал у меня и Павел Геннадьевич! Это когда он второй раз сплавал к скалам. Я еще подумал, что он сомневается в профессионализме наших ребят и хочет обновить кадровый состав. Вообще-то я не специалист в таких делах, но одного человека ему посоветовал. К нам тут несколько раз ученые приезжали – то ли археологи, то ли ихтиологи, а может, экологи – кто их знает? Дно моря изучали, короче. Лагерь у них тут был. Кое-кто из местных тоже у них работал. Я знаю одного – Петр Тищенко, он раньше моряком был, потом рыбачил, спасателем работал, водолазом. То есть человек морской, безусловно. Те ученые тоже на него как-то вышли – он у них три года работал, каждое лето. Потом у них тут трагедия какая-то случилась, погиб кто-то, что ли?.. Я подробностей не знаю. Они тогда все здесь свернули и больше не появлялись. Вот у Тищенко есть и лодка, и акваланг. У меня даже адресок его где-то записан… Не знаю только, где он сейчас работает.

Получив оба адреса, Гуров предупредил:

– Про нас никому не слова! Особенно Дуднику и его ребятам. Если, конечно, мечтаете и дальше сидеть на двух стульях.

Жену Рештина они встретили на вокзале, как было условлено, и доставили в отель «Лазурный». Гуров не считал, что будет разумно поселить Алевтину Викторовну в «Титанике», да она и сама не хотела этого. Отель, в котором Рештин провел последнюю ночь перед исчезновением, пугал ее.

Вечером они не стали ничего обсуждать. Было поздно, а Алевтина Викторовна была совершенно измотана. Все разговоры отложили до утра.

На следующий день, позавтракав вместе в ресторане, они закрылись в номере Рештиной и ознакомили ее с ситуацией. Собственно говоря, они не имели на это права, но генерал Орлов, назначая Гурова на это дело, предупредил, что семью Рештиных лучше не обижать.

– Сам не знаю, что подразумевается под этим, – откровенно признался он Гурову. – Но именно такую установку дал мне министр. Теперь я довожу ее до твоего сведения. Работай в тесном контакте с родственниками Рештина. Но мнение имей свое.

Мнение Гуров всегда имел свое, а от контакта с Алевтиной Викторовной отказываться и сам не собирался. Эта женщина сразу произвела на него самое благоприятное впечатление. Она не слишком походила на вздорных чванливых подруг новых богачей, разбогатевших в одночасье, едва богатеть разрешили. Она была не слишком красива, одевалась просто, разговаривала вежливо и спокойно, не обращая внимания на социальное положение собеседника. К тому же она была в некотором роде коллегой – закончила юридический институт и года два работала адвокатом по бракоразводным делам. Говорят, что у нее неплохо получалось, но тут случилась встреча с Рештиным, потом скорый брак, дети… Теперь, при худшем раскладе, Алевтина Викторовна вполне могла остаться ни с чем, но такая серьезная угроза нисколько не изменила ее характера. Она по-прежнему держалась со всеми ровно и доброжелательно, не суетилась, не искала ходов, которые позволили бы ей претендовать на наследство, и лишь на Гурова она надеялась как на бога, веря в то, что тот сумеет отыскать мужа. В такой ситуации Гуров не мог держать Алевтину Викторовну на положении простой потерпевшей. Ему очень хотелось ей помочь, вот только обрадовать было нечем.

Чтобы обстоятельства не выглядели чересчур уж трагично, Гуров изложил факты сухим будничным тоном, некоторые детали оставив при себе.

– Перспективы, честно скажу, туманные, – признался он под конец. – Пока нам не удалось найти человека, который видел вашего мужа в этом городе последним. Неясно, на чем он уехал из гостиницы. Если бы мы сумели вычислить машину, то можно было бы надеяться проследить ее маршрут. Возможно, Павел Геннадьевич решил ехать на машине до ближайшего аэропорта, но что-то случилось по дороге…

– Не думаю, что он вообще собирался ехать, – неожиданно сказала Алевтина Викторовна, поднимая на Гурова свои большие серые глаза. – У меня не выходит из головы его последний звонок домой. У меня еще тогда появилось странное впечатление, будто его слова были предназначены не для меня. Он старательно и подробно объяснял мне, как и когда он собирается приехать. Он объяснял как, но ни слова не сказал почему. А ведь он намеревался пробыть здесь не менее двух недель. Этот неожиданный отъезд… Я не знала, что и думать. А теперь я догадалась. Он не собирался уезжать. Он делал вид, что уезжает. Он очень хотел кого-то здесь убедить, что уезжает. Я-то теперь убеждена в этом. Собственно, потому и приехала. Павел где-то здесь. Наверное, ему нужна помощь. Как же я буду в такой момент сидеть в Москве? У меня есть деньги. Его брат, который сейчас распоряжается фирмой, дал мне очень большой кредит. Сам он не поехал, потому что не может оставить бизнес.

Она на секунду замолчала, а потом, сделав над собой заметное усилие, добавила:

– Борис Геннадьевич не верит, что вы найдете Павла. Он убежден, что Павла уже нет в живых. Нет, он его по-своему любит, я знаю… Но Борис – очень конкретный человек. Для него прежде всего бизнес. Что бы ни произошло, дело не должно страдать – таково его убеждение. Ну и, наверное, есть тут какая-то глубоко запрятанная корысть. Ведь теперь Борис становится полновластным хозяином, а он об этом всегда мечтал. Но я не могу его осуждать.

– А у Бориса Геннадьевича случайно нет знакомых в этом городе? – спросил Гуров.

В голосе всегда спокойной Алевтины Викторовны зазвенело негодование:

– Я поняла ваш вопрос! Неужели вы считаете, что Борис поднял бы руку на брата?! Да никогда в жизни! Вы не понимаете, о чем говорите. Павел всегда был для Бориса непререкаемым авторитетом, защитником! Он завидует ему, это верно, но тут не та зависть, которая застилает глаза…

– Я ценю ваши чувства, Алевтина Викторовна, – сдержанно перебил ее Гуров. – Но, рискуя заслужить ваше нерасположение, все-таки повторю вопрос: Борис Геннадьевич имел знакомых в этом городе?

Рештина в упор посмотрела на него, глубоко вздохнула, но вдруг совершенно успокоилась.

– Он даже никогда не был на Украине, – сказала она. – Ни разу. Убежденный москвич. Увлечения брата он не понимал. Тот сто раз звал его с собой на отдых, но Борис только отмахивался. Нет, у него не может быть здесь знакомых – в этом я уверена.

– Хорошо, мы учтем это, – сказал Гуров. – Однако, как юрист, вы должны понимать, что руководствоваться эмоциями мы не можем. Расследование – вещь нелицеприятная, и вообще неприятная. Старайтесь принять это как данность.

– Я стараюсь, – просто сказала Рештина. – Но вы объясните мне, что произошло? Ведь у вас есть какие-то предположения? Не может быть, чтобы вы не имели никаких версий!