Алексей Макеев - Свидетель, не увидевший свет (сборник)

– Да это Сережа Никитенко! – подала сзади голос соседка.

– Так, Анна Николаевна, спасибо, идите, пожалуйста, к себе! – произнес Стас, захлопывая входную дверь.

Затем, оставшись один на один с Никитенко, сурово спросил:

– Ну, и от кого ты тут прячешься? От полиции? Потому что Надю убил?

– Это не я! – дрожащим голосом проговорил Никитенко.

– А кто? И откуда тебе известно, что Надя убита?

– Это все они, – шепотом сказал Сергей, косясь на дверь.

У Никитенко дрожал не только голос. Присмотревшись, Крячко заметил, что и руки его мелко трясутся, и вообще он явно был смертельно напуган. Лицо бледное, скулы ввалились, вид какой-то изможденный… Он больше походил на узника.

Крячко дернул парня за руку и внимательно посмотрел на его вены. Они были чистыми – никаких следов инъекций. Значит, не наркоман, если, конечно, не нюхает кокаин.

– Так кто они? – повторил он.

– Они… Мамед и Гамид.

– Кто? – не понял Крячко. – Что ты там мямлишь?

– Мамед и Гамид, они азербайджанцы, – пояснил парень.

– И что это за птицы такие с поразительно похожими именами?

– Это страшные люди! Бандиты, убийцы! – с расширившимися глазами произнес Никитенко. – Они… Они отморозки просто!

– А что ж ты с ними водишься?

– Я не вожусь! Я бы сроду не стал, просто так получилось.

– Что получилось? Говори давай, да поскорее, а то я тебя в отдел отправлю – там ты куда разговорчивее станешь!

– В отдел? – В глазах Никитенко вдруг вспыхнуло что-то похожее на радость. Он вцепился в руку Крячко и быстро заговорил: – Отправьте, отправьте меня в отдел, пожалуйста! И родителей моих туда возьмите!

– Да ты что, парень, совсем тут сбрендил, что ли? – пытаясь отцепить руку, произнес Стас, но Никитенко, казалось, вцепился в нее намертво. – Слушай, ты вообще нормальный? Или все-таки обдолбался чем-то? А может, ты действительно псих и стоишь на учете?

Он подозрительно покосился на Никитенко, думая, не надеть ли на него наручники. Сергей, заметив его взгляд, сказал:

– Нет, я не псих, не думайте. Я в такую ситуацию попал, что у меня выхода нет! Мне лучше в тюрьму, чем здесь оставаться! Только за родителей страшно. Их бы спрятать куда-нибудь, тогда бы я со спокойной душой в камеру отправился. Да хоть к черту на рога! Просто если я здесь еще день в одиночестве просижу, я точно в психушку попаду! Мне… мне страшно очень… – Парень вдруг всхлипнул, и руки у него затряслись не на шутку.

– Так, вот что! – встряхнул его за плечо Крячко. – Давай-ка не раскисай, а рассказывай все четко и по порядку! А уж там я решу, есть за что тебя в камеру сажать или нет. И если да – не сомневайся, посажу! Убийство девушки – это тебе не хухры-мухры!

Никитенко, все еще продолжая дрожать, принялся рассказывать:

– Это случайно получилось. Мы с ребятами в одно кафе пошли, там выпили хорошенько. Тут к нам за столик еще двое подсели. Кавказцы, но на вид нормальные. Одеты хорошо, не матерились, не задирались. Угостили коньяком, разговорились… Они спрашивали, чем мы занимаемся, мы сказали, что студенты. Потом про деньги разговор зашел, я пожаловался, что стипендии не хватает, родители помогают, но много не дают. Они еще невзначай спросили, кто родители. Потом выразили удивление, что мы, живя в Москве, заработать не можем. Я спросил – а как? Постоянно работать некогда, потому что учусь на дневном. Тогда они сказали, что тратят несколько часов в неделю, а зарабатывают много. В окно кивнули – мол, смотри, на какой машине ездим. Я посмотрел – тачка и правда у них клевая. «БМВ» почти новый. Хотите, говорят, и вас научим? Мне бы, дураку, сразу смекнуть, что тут дело нечисто, а я, наоборот, загорелся. Пьяный уже был, все как-то по-другому воспринималось. Влад, друг, с которым я был, стал меня отговаривать, но я не слушал. Мамед с Гамидом и говорят – хочешь прямо сейчас попробовать? Я согласился. Влад снова стал уговаривать уйти, так они его на смех подняли. Короче, я не помню, как получилось, но Влад ушел, а они повели меня в какую-то комнату.

– В какую, где? – отрывисто спросил Крячко.

– Да в этом же кафе, в подвале. Спустились туда, там стол стоял и стулья. Ну, мне еще налили, стали что-то объяснять… Но меня как-то сразу повело, в глазах поплыло все, и голова закружилась. Дальше ничего не помню. Думаю, что они мне в коньяк что-то подмешали.

Никитенко прервал свой рассказ и несколько раз глубоко вдохнул воздух. Крячко больше не перебивал, дожидаясь, когда тот продолжит.

– В общем, когда я очнулся, то увидел на столе карты. Передо мной тоже лежала какая-то стопка. Мамед и Гамид сказали, что на первый раз мне не повезло и что я теперь должен им семьсот пятьдесят тысяч рублей. Я ответил, что у меня таких денег нет. Они говорят – продай квартиру! У меня голова гудела, раскалывалась просто, я плохо соображал… Мне очень хотелось просто уйти оттуда и лечь спать. В общем, я им что-то пробормотал – мол, отдам, когда будут деньги, – и пошел домой. Точнее, они меня довезли.

– То есть ты и адрес свой засветил, – констатировал Крячко.

Глаза Никитенко забегали.

– Ну что еще? Говори! – потребовал полковник.

– Я им расписку написал, – со вздохом признался Никитенко. – Что если не отдам долг, то перепишу на них свою квартиру. Они меня заставили, а я тогда соображал плохо…

– Да это я понял! – с иронией произнес Крячко. – И не только тогда, как мне кажется. И что дальше?

– Дальше они сказали, что приедут на следующий день и чтобы я деньги к этому времени нашел. Распиской этой перед лицом помахали…

– Ну, это они тебя на понт взяли! – махнул рукой Крячко. – Расписка эта гроша ломаного не стоила бы, если бы ты сам написал на них заявление и указал, что тебя вынудили ее написать, угрожая физической расправой. Ну и что? Приехали?

– Приехали… – Никитенко поежился от неприятных воспоминаний. – Я к тому моменту уже немного очухался, стал вспоминать… Так вот, ни в какие карты я не играл! Понимаете? Я ничего им не проигрывал, они меня просто развели!

Крячко одарил его снисходительным взглядом и, усмехнувшись, сказал:

– Парень, я это понял мгновенно. Прием в общем-то стандартный и рассчитанный на таких лохов, как ты. Поэтому понятно, что никакие твои возражения не принимались. А ты ведь пытался возражать, да?

– Пытался, – мрачно покосился на него Сергей. – Только лучше бы не пытался. Они мне: ты что думаешь, мы тебя обманываем, да? Ну, и дальше: ты типа нас оскорбил и все такое, за такое знаешь, что бывает, да ты не мужик, на Кавказе тебе за это уши бы отрезали…

– Так, ясно, дальше!

– Ну уши, слава богу, не отрезали, но вломили хорошо. До сих пор все тело болит… И еще сказали, что теперь я им должен миллион и что с каждым днем сумма будет вырастать на двести тысяч.