Алексей Макеев - Изумрудный свидетель

Тогда-то и было назначено это свидание, просто как шутка, игра. И вот она здесь, в его квартире. Он целует ее руку и откровенно рассматривает вблизи вырез блузки, колени.

Они стояли в прихожей, а дверь была распахнута почти настежь. Владимир оторвался от женской руки и толкнул створку. Тихо лязгнул механизм замка. Он как будто отсек все, не относящееся к их встрече, весь мир за пределами этой квартиры.

Это произошло почти одновременно со звуком закрывшейся двери. Элеонора с хищной улыбкой на лице рывком повернула Владимира к себе, навалилась на него мягкой грудью. Кошелев понял, что мгновенно стал терять контроль над собой. Этот порыв швырнул его из привычного естественного мира в какой-то водоем, отвратительно сладостный, затягивающий, как болото. Глубокая темная вода, запах женского тела, сексуальное возбуждение и ничего больше вокруг.

Еще миг, и он утонет в омуте ее темных жадных призывных глаз, погрузится во влажное небытие ее губ. Они у Элеоноры были мягкими, обволакивающими и влажными. Ее поцелуй оказался долгим и безумно страстным. Ее руки спустились ниже, вцепились в его бедра и зад. Она сжала пальцами его ягодицы, вдавливала мужчину в себя.

Владимир понимал, что уже с трудом сдерживает себя, задыхается от возбуждения. Обрывки мыслей лихорадочно носились в его голове. Они как будто существовали отдельно, бились о хрупкую стену сознания и требовали прекратить это безумие, безвольно падали у основания этой стены и шарили в темноте, искали пульт с кнопками, которым управлялось это тело и сознание.

Коридор его квартиры сейчас был средоточием вселенной, единственной точкой пространства, где существовала жизнь. Владимиру хотелось повиснуть в этом пространстве, в небытии, рвануть ее блузку, обнажая груди, задрать эту тонкую ткань юбки и овладеть женщиной зверски, грубо, почти изнасиловать, чтобы она не окутывала его своими дьявольскими чарами.

Все завершилось мгновенно. Элеонора отстранила от себя Владимира и теперь стояла в шаге от него, поправляя волосы перед зеркалом. Он пошатнулся. Держаться на ногах было трудно, все тело тряслось, голова кружилась.

Борясь с головокружением, Владимир потер лицо руками и посмотрел на себя в зеркало. Дикий ужас! Ну и рожа! Глаза, как у буйнопомешанного, рот мокрый, как у идиота, рубашка распахнута до пупа. В сочетании с перекошенной горбатой фигурой все это смотрелось вообще совершенно утрированно. Когда она успела рубашку-то расстегнуть? Вот стерва умелая! Шлюха!

– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросила Элеонора, проходя мимо Владимира в кухню.

Он вошел следом и остановился рядом, стараясь вспомнить, что у него есть подходящего к такому вот случаю. Вот что значит неопытный любовник! Он ведь и не подумал о том, что женщина захочет выпить, чтобы чувствовать себя раскованно. Водка есть, коньяк тоже, но все это скорее всего не подойдет. Шампанское? Пошло бы, да вот кончилось оно. Точнее сказать, Владимир вылил остатки, понимая, что хранить ополовиненную бутылку бесполезно. Через неделю там останется бурда, обладающая только запахом шампанского. Вино!.. Было же в холодильнике, кажется, красное. Хорошее, кстати, настоящий испанский херес.

Женщина повернулась к горбуну и по-хозяйски положила ладонь на его обнаженную грудь. Ее пальчики коснулись сосков Володи, скользнули под мышку.

– Советую красное вино, – с хищной улыбкой сказала она. – Оно придает силы и напора мужчинам, а женщин расковывает до состояния первозданной животной природы. Не хочешь?

– Я не очень люблю алкоголь, – сказал Владимир почти правду, судорожно сглотнув. – Особенно в такие минуты.

Он не хотел окончательно терять контроль над собой, как ни заманчиво это выглядело. Интуитивно он понимал, что с алкоголем в крови дурмана в голове от этой женщины будет на порядок больше.

– Глупый мальчик, – прошептала Элеонора и приникла к нему, одновременно расстегивая блузку на груди. – Ты многое теряешь. Тогда пошли в душ. Надеюсь, что против него ты ничего не имеешь?

Послушно идя за ней к двери ванной комнаты, Владимир пытался понять, как себя вести. Все его планы заняться с Элеонорой унизительным для нее сексом рушились. Она доминировала и будет командовать им. С этим бороться бесполезно.

Владимиру чего-то не хватало. Может, просто опыта общения с гиперсексуальными женщинами, которым каждый новый симпатичный партнер, как красная тряпка для быка. Он доводит ее до состояния сексуального исступления. А тут еще такое извращенное приключение – секс с горбуном, симпатичным на лицо.

Элеонора затащила Владимира в ванную комнату, сияющую еще с вечера тщательно отмытым кафелем и хромом. Она протянула руку к смесителю, повернула ручку. Зашелестела вода, выпускаемая парой десятков маленьких отверстий душевой насадки.

Женщина рывком повернулась к Владимиру, и он увидел, что блузка на ней совсем расстегнута. Женщина не собиралась выпускать инициативу из своих цепких рук. Она притянула его к себе. Дальше все было как в чудесном розовом тумане.

Потом Элеонора вытащила его из-под душа, приволокла в комнату и повалила на диван. Новая волна звериной страсти обрушилась на обоих, заставляя кататься, оказываться то сверху, то снизу. Такого буйства гормонов Владимир еще никогда не испытывал. После самого продолжительного, четвертого по счету раунда их схватки он без сил лежал на боку, пытаясь вернуться в окружающий мир.

Элеонора лежала рядом, поглаживая его по потной груди. Ее мокрые волосы щекотали ему плечо, но и это было приятно.

Теперь он вспомнил, что в минуты самой бурной животной страсти она называла его ужасным горбуном, Квазимодо, сатиром, требовала насиловать ее. Сейчас эти слова воспринимались им по-другому. Без обиды, с удовлетворением от содеянного, от обладания этой женщиной. Он взял то, что было не дозволено богатому, маленькому, толстенькому Матюшину.

– Ты похож на бога, – промурлыкал женский голос ему в ухо. – Молодой бог иных миров. Ты страшен в постели, буквально растерзал меня! Мне было с тобой хорошо.

Наверное, ему следовало бы ответить на это такими же признаниями, нежными словами и сравнениями, но Владимиру вдруг стало неприятно. Нет, воспоминания были божественными. Но осознание того очевидного факта, что рядом с ним лежит женщина, которая проделывала это самое с десятками, если не сотнями мужчин по своему выбору, омрачало впечатление от всего произошедшего. Владимиру хотелось думать, что он сам использовал эту женщину как обычную шлюху и теперь может просто выпроводить ее без излишних нежностей.

Он приподнялся и вздохнул, чувствуя, что у него сильно болит спина, на которой он лежать не мог, но пришлось.