Сергей Майоров - Она назначает жертву

— Никуда не выходи из кабинета и не оставляй материалы без присмотра, — быстро сообразив, в чем дело, приказал Лисин.

— А я и не выхожу. Меня, кажется, начинают окучивать. Я пролистал половину материалов, не нашел ничего интересного. По мере того как стопка с непросмотренными делами уменьшается, сотрудники городской прокуратуры начинают проявлять все более яркие признаки беспокойства.

По лицу Лисина пробежала довольная улыбка. Он был доволен, хотя никто из окружающих не мог даже догадываться, чем именно.

— Это хорошо. Какие-нибудь общие признаки в просмотренных делах пометил?

— Да! Но это не телефонный разговор.

— Хорошо. — Лисин качнул головой. — Я скоро приеду. А пока скажи мне, Игорь, не встречалась ли тебе в просмотренных делах фамилия Чеховская? Либо Чеховский.

В трубке послышался какой-то картонный перестук, бумажный шелест. Лисин хотел уже на полчаса попрощаться и отключить связь…

Вернувшись домой, мужчина немедленно скинул с себя одежду, сложил ее в черный полиэтиленовый пакет, найденный на балконе, и в одних трусах рухнул в кресло. Ему не верилось в свое спасение, как и в то, что он совершил. Он закрыл лицо руками, покрытыми едва заметными капельками крови, уже засохшими и похожими на россыпь родимых пятнышек, и резко наклонился. Его рык походил на стон медведя, разбуженного в январе. Он разнесся по комнате, ушел в приоткрытую балконную дверь и растворился в уличном шуме.

Он вернулся домой, на что не рассчитывал, а потому не представлял, что делать дальше. Направляясь в прокуратуру, мужчина точно знал, что ему нужно убить четырех мерзавцев, в ней находящихся: Журова, Хотынцева, Голощекину и — самое главное — городского прокурора. Он справедливо полагал, что трем из них сможет выделить по две пули, четвертому — одну, а последнюю рассчитывал оставить для себя.

На поверку все вышло иначе. Он допустил перерасход патронов. В Голощекину ему пришлось выстрелить даже трижды. В тот момент, когда мужчина выходил в коридор из кабинета Хотынцева, он даже не понимал, сколько патронов осталось в магазине «ТТ». Его мысли метались и кричали в голове, как чайки. Ему казалось, что пистолет может дергаться в руке столько раз, сколько он будет нажимать на спуск.

Очень жаль, что наказания избежал Мартынов! Это была мишень номер один. Но прокурор все равно понял, что такое пуля, летящая ему в голову. Иначе он не заскочил бы за свою дверь как ужаленный.

Мужчина даже подумал о том, что пусть Мартынов остался жив. Было бы еще лучше, если бы этот негодяй обмочился прямо на пороге своего кабинета. От испуга, а не от болевого шока, как это случилось на глазах мужчины в кабинете Хотынцева. Быть может, с Мартыновым так оно и вышло. Это даже страшнее смерти.

Но вот с последним выстрелом получилась промашка в прямом и в переносном смысле. В тот момент, когда мужчина вдруг почувствовал желание жить и даже увидел путь к спасению — окно в конце коридора, — на пути его встал совершенно незнакомый человек. Убийца никогда не видел его, хотя в прокуратуру заходил, наверное, раз тридцать. Парень лет двадцати пяти — двадцати семи вышел из коридора и оказался между ним и спасительным окном.

Мужчина не хотел в него стрелять. Даже сейчас, стоя под душем и сдирая с себя мочалкой кровь вместе с кожей, он в сотый раз признавался в этом себе и тому молодому человеку.

Но сотрудник прокуратуры вышел из кабинета и заставил мужчину засомневаться в возможности спасения. Поэтому выстрел раздался.

Жив ли этот парень сейчас? Странно, но именно этот вопрос интересовал убийцу. Выйдя из душа, он опустился в кресло и сидел так около трех или четырех минут, неподвижно, отрешившись от реалий. Потом вдруг встал, принюхался в своей руке, снова направился в ванную и встал под душ.

Он никогда и никого не убивал. Ни за что не сделал бы этого, если бы не обстоятельства, которые оказались выше его.

Мужчина и сейчас сожалел о том, что сделал, но вовсе не о том, что эти действия повлекли чью-то смерть. Ему пришлось стать убийцей, а он ненавидел такое занятие. Но этот человек не оплакивал тех, кого лишил жизни.

После душа он переоделся в короткую светлую куртку, голубые джинсы, белый свитер, вспомнил и про коричневые полуботинки. Старую обувь, ту, которая ступала по лужам крови в здании с белыми колоннами, убийца поместил в мешок с одеждой, пропитавшейся запахом сырого мяса и пороховой гари. Туда же отправились и перчатки.

Он вышел из дома под вечер. От него едва заметно пахло спиртным и еще чем-то, очень похожим на корвалол или валокордин. Смешать это вместе может только убийство или безумие.

Очень часто первое является следствием второго. Реже — наоборот.

Нести мешок было тяжело, а оттого неудобно. Под одеждой лежала восьмикилограммовая гантель. Именно из-за нее удар по поверхности воды оказался таким сильным, когда мешок упал с моста через реку, разделяющую город на две части.

Мужчина прямо на мосту вынул бумажник и пересчитал наличные. Три дня назад он получил зарплату, отпускные, кое-что было дома, кое-что на счету. Половина этих денег ушла на приобретение «ТТ». Мерзавец продавец скинул с явно завышенной суммы в пятьсот долларов всего пятьдесят. Квартира заблаговременно продана, деньги переведены на счет в Ростове. Уже сегодня в жилье, двадцать лет служившее ему верой и правдой, въедут новые хозяева. В этом городе его не держит более ничего. Разве что крохотный уголок земли, от которого он уже не в состоянии оторвать душу никогда, куда бы ни уехал.

Чуть напряженный голос Сидельникова громко протрещал:

— Еще раз назовите фамилию.

— Человек, Елена, Харитон, Ольга, Виктор, Семен, Константин, Андрей, Яков, — монотонно проговорил Лисин. — Или та же фамилия, но для мужского пола.

— У-ух! — с непонятной для важняка интонацией выдохнул Сидельников. — А ведь есть. Вы когда приедете?

— Уже еду. Сейчас.

Искоса наблюдая за Лисиным с заднего сиденья «Волги», Гасилов сделал для себя несколько выводов. Следователь теперь напряжен больше, чем когда разговаривал с Тульским. Он стал молчаливее, чем во время беседы с ним, Гасиловым, когда Лисин брал длиннющие паузы.

Сидельников, оставленный в городской прокуратуре, что-то нашел. Скорее всего, именно то, что и предполагал обнаружить следователь. Кладбище, могила, хромой сержант с отсутствующим взглядом — сам Гасилов вряд ли решил бы начать поиски в таком направлении. Он не был бы так сосредоточен, как Лисин, значит, не обнаружил бы ничего. Да, следователь удивил его, причем приятно.

— Рассказывай, — с порога бросил Лисин, даже не успев толком усесться за стол. — Чеховская. Ты ничего не перепутал? Че-хов-ска-я.