Сергей Майоров - Она назначает жертву

Некоторое время судья хватался то за сердце, то за селезенку, потом, переведя дыхание и продышавшись, подошел к Лисину и заявил:

— Я предупреждал вас!

— О чем? — тихо, стараясь выглядеть очень учтиво в присутствии человека, переживающего смерть сына, уточнил следователь.

— Я говорил вам, что Варравин не остановится! Я просил вас искать его, но вам, кажется, все равно! — Ляписов выглядел на удивление бойко, и даже лицо его не было бледным.

— Вы мне этого не говорили, — еще тише и спокойнее возразил Лисин. — Но даже если бы и сказали, то я вряд ли прислушался бы к вашим словам. Я понимаю ваше горе…

— Какое горе, идиоты?! Это не мой сын!..

— То есть как это не ваш? — С лицом человека, точно знающего, кто здесь кому приходится сыном, Гасилов выступил вперед и упер в председателя суда тяжелый взгляд.

— Ты расскажешь мне, кто мой сын и как он выглядит?! — бушевал тот.

— Подождите!.. — Лисин нахмурился, пожевал губами, выбрался из-за спины Гасилова, заслонявшего его собой, и приблизился к Ляписову-старшему. — А к чему тогда эти ваши восклицания о Варравине? Откуда вы знаете, что здесь был Варравин?

— Ищите и обрящете, — уклонился от ответа старооскольский служитель Фемиды.

Иммунитет судьи давал ему право не отвечать на вопросы представителя Следственного комитета.

Он развернулся и направился обратно к джипу. По пути Ляписов вынул из кармана мобильный телефон и начал бормотать что-то о крови, в которой скоро захлебнется город благодаря таким вот следователям.

— Кто-нибудь что-нибудь понимает? — ударился в риторику Лисин. — Гасилов, иди сюда!..

— Я вам клянусь!.. — потрясая перед собой руками, затараторил сотрудник прокуратуры. — Месяц назад к нам приехали двое из облсуда. Они обычно доставляют почту по инстанциям. Этот сидел за рулем. — Гасилов указал на труп. — Мне известно, что «газелью» управляет сын председателя суда, потому я и решил…

— Гасилов, если у тебя в руках вдруг окажется сумочка Галины Брежневой, будет ли это означать, что тебя трахал Чурбанов?

— Пересели ребята за рулем, вот и все… — пробормотал прокурорский работник.

«Милое дело, — думал Лисин, наблюдая, как люди, временно подчиненные ему, просеивали меж пальцев прибрежный песок. — Кажется, я понял. В том, что это не сын Ляписова, сомневаться уже не стоит. Убит…»

— Один из троих.

— Что? — отозвался кто-то из темноты и откуда-то снизу.

Оперов действительно было трое, а потому часть мысли следователя, невольно вырывавшуюся наружу, они восприняли как команду.

— Ничего. Гасилов! — Лисин дождался, когда тот попадет в свет фар, и, как штык, выставил в него указательный палец. — Быстро!.. Очень быстро узнай адрес обоих спутников Ляписова-младшего в день убийства Чеховской. Позвони Сидельникову! Сейчас!

Он хотел сделать это сам, но увидел одного из старооскольских сыщиков, усевшегося на песке в позе обедающего китайца. Опер, почти касаясь пятой точки земли, вертел что-то перед своими глазами, силясь в полной темноте понять, какой трофей ему достался.

— Покажи, — приказал Лисин, и в руку его легла крохотная запонка.

Изготовленная не из драгметаллов, она была между тем хороша собой. Желтый сплав охватывал черный глянец, имитирующий камень. На нем была хорошо заметна аббревиатура в виде вензеля: «ЕК».

— Константин Есенин, — тут же предложил в качестве рабочей версии удачливый сыщик, чем заставил взволноваться следователя.

Однако он тут же опроверг ее самым невероятным образом:

— Но поэт повесился в гостинице «Англетер» в двадцать пятом году.

Лисин досадливо пожевал губами, сплюнул в песок и предложил свой вариант:

— Тогда, быть может, Емельян Киркоров? Гасилов, находку в пакет. Прокуратуру известил?

Сотрудник прокуратуры, закончивший разговаривать с муровцем, спрятал телефон и поспешил к следователю.

— Конечно. Я разговаривал с Сидельниковым. Один из тех двоих, с кем в день убийства был Ляписов-младший, проживает в двух шагах отсюда. Второй — на другом конце города.

Труп по-прежнему оставался неустановленным. Если председатель суда и знал имя убитого, то не пожелал назвать его.

— Давай на ближний, — скомандовал Гасилову Лисин, усаживаясь за руль.

Через несколько минут они въехали в темный двор дома, стоявшего на окраине микрорайона и всего города, и поднялись на второй этаж. Гасилов нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла молодая женщина с измученным взглядом, увидела живых людей и ободрилась. Складывалось впечатление, что из дома она не выходила уже около месяца. Хозяйка квартиры прислонила палец к губам, попросив тем самым не разговаривать громко, и указала на коляску, стоящую у входа.

Лисин послушно кивнул и свистящим шепотом спросил:

— Ваш муж дома?

Лицо женщины вновь погрустнело. Наверное, муж в этом доме — гость нечастый.

— Когда ушел?

— Вчера утром.

— Понятно. — Следователь почесал подбородок. — Во что он был одет?

Женщина вздохнула, словно рассказ о законном супруге доставлял ей больше неудовольствия, нежели приход в двенадцатом часу ночи незнакомых мужчин.

— Джинсы, куртка, рубашка…

— Джинсы черные?

— Голубые, — поправила женщина.

— Туфли коричневые? — продолжал говорить глупости следователь. — Остроносые такие…

— Кроссовки у него. В прошлом году покупали. Все деньги выложили.

— Куртка синяя?

— Зеленая, — ответила вдова.

Лисин тяжелым взглядом посмотрел на женщину, на коляску, принес извинения за поздний визит и сказал:

— Значит, мы ошиблись. — Они вышли из дома, и следователь распорядился: — Второй адрес, Гасилов! Садись сам за руль и гони туда!

— Я не понял, это один из тех, кто был с Ляписовым, да? Это он убит, что ли?!

— Хорошо соображаешь! Мчи на адрес, пока мы еще на одни похороны не опоздали…

Через несколько минут в кармане важняка запиликал мобильник.

«Сидельников», — решил он и ошибся.

— Лисин, вы знаете, где в Старооскольске находится «чертово колесо»?

— Послушайте! — резко заговорил побледневший следователь. — Если вы еще не повторили убийство, я прошу вас — остановитесь. Хватит крови.

— Колесо в рабочем состоянии.

Наступившая тишина означала, что связь отключена, а табло выдавало: «Абонент неизвестен».

Это была истинная правда. Абонент Лисину был совершенно незнаком. Разве что голос… Трудно вспомнить сейчас. Очень сложно.

— Где тут у вас «чертово колесо»? — глухо проронил следователь, даже не поворачивая голову к Гасилову.

— Ну-у… Это в другом направлении.

— Так езжай туда. Хотя нет. Поехали сначала по адресу.

Им открыла старушка-мать. Она с порога отругала сына, которого среди пришедших не было, обозвала Лисина и Гасилова блудняками и с грохотом захлопнула дверь.