Николай Леонов - Потрошитель человеческих душ

Здесь не деревня, здесь горожане устроили себе отдушину, здесь пародия на деревню, поэтому все гипертрофировано. И дворы, наполовину деревенские, наполовину городские, и вечера, в которые молодежь не выходит на улицы, поэтому и музыки не слышно. Хотя нет, на одной из дач слышно так же громко, как и пьяные вопли. Видимо, там отрываются с шашлыками и пивом. Хотя, судя по воплям, скорее с водкой.

Телефон завибрировал, и на экране высветилась самая милая улыбка на свете — Маша. Гуров давно ввел ее фотографию, самую любимую, чтобы она открывалась, когда звонила жена. Маше эта фотография не нравилась, и Гуров сотни раз уже обещал ее сменить, но так и не сменил.

— Привет, — раздался в трубке ее веселый голос. — Я тебя от службы не отвлекаю или ты уже дурака валяешь?

— Не то чтобы, но где-то близко, — с улыбкой ответил Лев.

— А мы сидим на набережной, — с восторгом поделилась Маша, — на нас дует прохладный ветерок. Мы пьем мартини и болтаем с Иркой Юдиной. Ирку помнишь? Мою одноклассницу?

— Помню, передавай привет.

Звонок из далекого волжского городка, куда уехал на гастроли театр, где под тентом открытого кафе на набережной Ирка предается простым незамысловатым развлечениям, отозвался мягкой грустью внутри. Оттуда повеяло спокойствием, беззаботностью, розовым закатом и мерцанием вина в хрустале бокала.

Почему-то сразу вспомнились страшненькие стихи из Интернета.

— Лева, у тебя все хорошо? — насторожилась Маша. — Мне что-то не нравится твой голос. Устал, наверное?

— Устал, — признался Гуров. — А если честно, то обстановка какая-то тягостная у Юрки Калинина дома. С одной стороны, я жалею, что у него остановился, а с другой — понимаю, что я ему сейчас как отдушина, как свежая струя воздуха.

— А работа твоя как? Сложное задание?

— А когда у меня были простые задания? — невольно улыбнулся Лев.

Маша так и не научилась профессиональной терминологии. Чуждо ей было это все: оперативная работа, преступники. Она до сих пор судила о работе мужа по дешевым детективам и фильмам советских времен. Честно говоря, и сам он не особенно вводил жену в курс своих дел. Язык не поворачивался обсуждать с ведущей актрисой столичного театра, красавицей, высоко духовной особой с изысканными манерами проблемы розыска преступников и конкретные уголовные дела.

— Маш, хочешь, стихи почитаю? — вдруг спросил Гуров.

— Стихи-и? — засмеялась Маша. — Ты там чем занимаешься, полковник?

— Нет, ты послушай:

И тщимся мы непостижимое постичь,

Влача убогое, что бросить невозможно.

И мучаемся: быть или не быть,

Босой ногой ступая осторожно.

— Ты стал писать стихи? — осторожно спросила она.

— Это не я, — признался Лев.

— Слава богу!

— Это из Интернета. Я по твоему совету заглянул на блог к вашему Ветрову. Это одна сумасшедшая девушка там развлекает всех такими стихами.

— Сумасшедшая? — с сомнением проговорила Маша. — Вряд ли. Скорее у нее душа обнажена, как будто с нее кожу содрали. Есть такие люди, которые мир воспринимают обнаженными нервами.

— Да? Ладно, приедешь, я тебе еще почитаю. А лучше сама на досуге зайди на сайт и посмотри. Сдается мне, что там не обнаженными нервами пахнет, а кривым зеркалом, изуродованной призмой.

— Мне не нравится твое настроение, Лева. У тебя ничего не случилось?

— Что ты, Маша, все нормально. Просто… головоломка очень сложная. А эти стихи оставляют неприятный осадок в душе. Ну и устал, конечно. Недосыпаю.

Выслушав напутствия на тему, что работа работой, а о здоровье надо все равно думать и что он уже не мальчик, он пожелал Маше приятного вечера, еще раз передал привет ее подружке и отключился. Хватит расслабляться! Впереди еще одна напряженная ночь.

Но и эта ночь прошла впустую. По молчанию своих помощников Гуров стал понимать, что у них пропал энтузиазм и вера в успех затеи. Это было плохо, потому что, когда люди не верят в успех, он обычно проходит мимо. Есть такая мистическая закономерность. А если без мистики, то не верящий в успех человек перестает быть внимательным, последовательным. Он просто перестает размышлять о деле в том напряженном духе, как раньше, и пропускает мимо свой шанс.

А вот на следующую ночь им повезло.

Первым чужаков заметил все-таки Коля Кикин.

— Первый, я Бутон, — послышался тихий голос из динамика рации. — Вижу троих на проселке возле леса.

— Машина есть, Бутон? — тут же спросил Гуров, который по условленной схеме позывных и был Первым.

— Кажется, вдали звук слышал, но могу и ошибаться. Трое скоро минуют вас. Пока движутся в сторону Третьего.

— Третий, — тут же позвал Гуров Нефедова. — Наблюдай за своим сектором, на этих гостей не отвлекайся, возможно, пустышка. Мы их пока ведем. Второй, ты их видишь?

— Вижу хорошо, — отозвался Матурин. — Ребята откровенно пытаются держаться подальше от света фонарей. Сейчас они в моем секторе.

— Понял, Бутон! Все внимание на дорогу. Этих ведем мы.

Еще минут тридцать Гуров и его помощники попеременно наблюдали за незнакомцами. Постепенно стало понятно, что они в самом деле прячутся, стараются вести себя незаметно. А потом проявилась и цель этих троих. Они подошли к забору дачи в пределах одного из овалов, которые на схеме вычертил Гуров как возможные объекты кражи.

Троица парней, теперь можно было определить их возраст, кусачками проделала в сетке-рабице дыру в зарослях сирени. Гуров хорошо видел, что парни подготовились к ночному делу, и шли они в заранее намеченное место. Один из них достал из-под куртки инструмент, ловко поддевая, снял штапик с оконной рамы, а затем почти без звука выставил стекло.

— Третий, — приказал Гуров Нефедову, — пошел на исходную. Ждешь нас, задерживать только в случае бегства.

Все, пора было выдвигаться на исходную позицию и ему с капитаном и Кикиным. Воры, видимо, заранее выяснили, что хозяева дачи отлучились ненадолго, возможно, до утра, и не стали закрывать ставни, запоры которых требовали большого труда. Вот и поплатились!

Отдав последние распоряжения, Гуров выключил рацию, чтобы она своими характерными звуками не выдала их раньше времени. Через несколько минут все собрались возле свежепроделанной дыры в заборе и выжидающе посмотрели на Гурова. Лев еще со своего наблюдательного пункта определил, что с участка выбраться легко нельзя, и, если у них что-то сорвется с задержанием, беглецу удрать отсюда будет непросто. И высокие заборы, и местами колючая проволока поверх ворот, и сетки ограждения двух калиток.

Он молча показал Нефедову на одного из парней, который не полез через окно в дом, а стоял снаружи и таращился по сторонам. Этот стоял «на шухере». Нефедов кивнул головой, осмотрел проем в заборе, прикинул свои движения. Потом подобрал камушек и бросил его в траву к противоположному углу дома. Парень у окна сразу насторожился, повернулся лицом на звук и сделал несколько шагов, пригибаясь и приглядываясь.