Алексис Лекей - Червонная дама

Рассматривать другую гипотезу, заключавшуюся в том, что преступник проделал обратный путь, чтобы избавиться от трупа Жаннетты, Мартен категорически отказался.

Сейчас его больше всего занимала идея, выдвинутая психологом. О том, что у убийцы обязательно должна быть своя берлога. Место, где он строил планы, мастерил болты для арбалета. Где он, по всей вероятности, прятал мотоцикл. И расположено оно должно быть не слишком далеко от его дома. Но и не слишком близко.

Но как его найти, не имея никакой информации? Парижский пригород Сержи, стоящий у слияния Сены и Уазы, по плотности населения ничуть не уступает крупнейшим городам Франции. Здесь живут и работают сотни тысяч человек. Мартену и так уже сказочно повезло, что благодаря случайному совпадению он смог установить имя убийцы — к сожалению, слишком поздно. Но рассчитывать на второй подарок судьбы не приходилось.

Если кто и владел нужными сведениями, так это отец убийцы. Но Лемерле находился в пятистах километрах от Мартена. Если даже срочно переправить его сюда самолетом, дорога займет не меньше двух часов. А убийца не будет эти два часа сидеть сложа руки. Впрочем, нет никакой уверенности в том, что Лемерле заговорит. Не зря же он молчал шестнадцать лет.

На всякий случай Мартен приказал доставить задержанного в Париж. Но он понимал, что нужно отыскать другой источник сведений. Причем быстро. Помолиться, что ли? Ничто другое ему в голову не приходило.

Оливье делал ему знаки, подняв вверх большой палец. Поступила информация из центра обработки банковских карт. Карта Visa , с помощью которой убийца ровно в 15.58 расплатился на автозаправке на шоссе номер 12 за сорок литров бензина, принадлежала Розелине Мерьен.

На сорок литров он без дозаправки спокойно проедет 350 километров, отделяющие его от северозападных пригородов Парижа, куда он, скорее всего, и направляется.

Если убийца не избавился от Жаннетты еще ночью или в начале пути, то он удерживает ее уже на протяжении восемнадцати часов.

Болты.

Он должен достать болты. Хотя бы один. Иначе все, что он уже сделал, лишится смысла. А самого его арестуют и посадят в тюрьму. Но если у него будет хотя бы один болт, все уладится наилучшим образом.

Он загнал машину в гараж.

Выпустил Розелину, дал ей немного попить, после чего снова связал. Нельзя, чтобы при вскрытии тела обнаружилось, что она была в плохом физическом состоянии.

Насчет другой женщины он не беспокоился. Эта сука почти сумела освободиться от кляпа и от пут на запястьях. Он заменил их на новые. Она очень ослабела. У нее жар. Даже выберись она на волю, далеко не уйдет.

Он заколебался. Взять ее с собой и закопать в той же рощице, где он прятал арбалет и снаряды к нему? Или оставить здесь, с Розелиной?

Он снова уложил ее в багажник и, прежде чем захлопнуть крышку, ненадолго задумался.

Про машину, в отличие от мотоцикла, полицейские не знали. Так, во всяком случае, он считал. Но что, если он ошибается? Передвигаясь с полумертвой и связанной по рукам и ногам женщиной-полицейским в багажнике, он шел на неоправданный риск. Первая же проверка — и ему крышка.

Вдруг у него мелькнула идея.

Он достал большую банку краски, которую приобрел, когда красил обвес для БМВ под цвет кузова. Там еще много оставалось. Он быстро снял с мотоцикла седло и залепил приборную панель и двигатель несколькими листами бумаги. Затем торопливо, но ловко закрасил оставшиеся открытыми части.

Он использовал специальную быстросохнущую краску, к тому же в гараже стояла адская жара. Как только краска чуть подсохла, он отодрал бумагу и окинул полученный результат критическим взором. Если особо не приглядываться, перед ним был мотоцикл глубокого темно-синего цвета. Только в углах просвечивали красные полосы, но, чтобы рассмотреть их, надо было приблизиться к мотоциклу вплотную.

Темно-синий мотоцикл полицейских не заинтересует. На номера они и внимания не обратят. Он запер гараж, вскочил в седло и дал по газам.

Остановившись на автозаправке возле Алансона, он глаз не спускал с Розелины. Но она даже головы не повернула. Казалось, она утратила всякое понятие о самостоятельности. Вообще перестала существовать как независимая личность. С ее стороны ему ничего не грозит.

Это была грубая ошибка. Розелина ничего не предпринимала, пока он находился меньше чем в трех метрах от нее, потому что точно знала — ей с ним не справиться. Она предпочитала ждать, отлично понимая: второго шанса у нее не будет. Но один рано или поздно обязательно представится.

В итоге ее подчеркнутая пассивность сработала. Заведя ее в гараж, завязав ей глаза, сунув в рот кляп и заломив за спину руки, он ушел. Попросту забыв связать ей ноги.

Ради собственного спасения Розелина и пальцем бы не пошевелила. Но она была не одна. Она не имела права бросать на произвол судьбы умирающую рядом с ней женщину. Своей глупостью и безответственностью она уже погубила ребенка. Больше ни одно человеческое существо не должно пострадать из-за ее неспособности к действию.

Пара глотков теплой воды, которой он ее напоил, придали ей сил, хотя ей удалось скрыть это от него. Едва заслышав шум удалявшегося мотоцикла, она поднялась на ноги и по тихим звукам неровного дыхания попыталась определить, где находится женщина.

Сначала она не услышала ничего, кроме собственного сопенья и пощелкивания остывающего автомобильного мотора. Он не мог увезти ее с собой. Не на мотоцикле же. Значит, она все еще в багажнике. Лежит там… Розелина запретила себе даже думать о том, что непоправимое уже случилось.

Вслепую, наугад, она двинулась в обход гаража, без конца натыкаясь ногами на какие-то непонятные предметы. Машина тоже стояла здесь. Боли в ободранных коленках Розелина не чувствовала. В мозгу билась одна упорная мысль. Он вернется. Он вернется .

Наскочив на какой-то острый угол, она развернулась и ощупала руками шероховатую поверхность, похожую на деревянный верстак. Завела руки подальше за спину и принялась шарить вокруг в поисках хоть чего-нибудь, какого-нибудь инструмента, который помог бы ей освободиться от пут. Но она знала, что ее муж — маньяк. У него никогда ничего не валяется просто так. Вдруг ее пальцы дотронулись до вертикальной поверхности, которая от прикосновения слегка подалась назад. Ящик для инструментов? Она попыталась подтянуть его к себе, зацепив за край, но рука сорвалась. Она вытянула руки как можно дальше, едва не вывихнув суставы. Он вернется . Взгромоздила на верстак сначала одно бедро, за ним — другое, продолжая тянуться назад связанными руками, и — ухватила ящик.

Она сломала ноготь и исцарапала все пальцы, пока не сумела просунуть их в ручку наверху ящика. Зажав ее изо всех сил, она сползла с верстака и маленькими шажками двинулась вперед. Ящик был невероятно тяжелым. Он вернется. Он вернется . Она тянула и тянула на себя крышку ящика, и вдруг та поддалась. Ящик с жутким грохотом выпал у нее из рук, ободрав ей голые икры, и по полу рассыпалась куча железяк. Что-то кольнуло ее в щиколотку, но она не обратила на это внимания.