Ю Несбё - Призрак

Но он не ответил, он просто смотрел на труп с таким выражением лица, будто не знал, что ему сделать: блевануть или заплакать.

— Густо, — прошептал он. — Что мы наделали?

Не знаю, что со мной случилось, но я начал смеяться. Просто не мог сдержаться: преувеличенно крутая поза легавого, который целится, стоя на колене и отвесив челюсть, как экскаватор; отчаяние на лице Олега, сплющенном нейлоновым чулком, и открытый рот Туту, у которого, как выяснилось, все-таки были мозги. Я хохотал во весь голос. Пока не раздался хлопок и из глаз не полетели искры.

— Возьми себя в руки, если не хочешь получить еще раз, — сказал Бернтсен, растирая кисть руки.

— Спасибо, — поблагодарил я совершенно искренне. — Давайте искать наркоту.

— Сначала нам надо решить, что мы будем делать с Дрилло, — возразил Бернтсен.

— Слишком поздно, — ответил я. — Теперь они все равно поймут, что взлом был.

— Не поймут, если мы заберем Туту в машину и привинтим обратно замок, — тонким голосом на грани слез сказал Олег. — Если они поймут, что часть товара исчезла, они подумают, что это он украл его и сбежал.

Бернтсен посмотрел на Олега и кивнул.

— Быстро твой партнер соображает, Дусто. Давайте начнем.

— Сначала товар, — сказал я.

— Сначала Дрилло, — сказал Бернтсен.

— Товар, — повторил я.

— Дрилло.

— Я собирался стать миллионером сегодня вечером, пеликан хренов!

Бернтсен поднял руку:

— Дрилло.

— Заткнитесь! — вмешался Олег.

Мы уставились на него.

— Логика проста. Если Туту не окажется в нашем багажнике до приезда полиции, мы потеряем и наркоту, и свободу. Если Туту окажется в багажнике, но без наркоты, мы потеряем только деньги.

Бернтсен повернулся ко мне:

— Кажется, Борис согласен со мной, Дусто. Два против одного.

— Хорошо, — кивнул я. — Вы тащите труп, я ищу товар.

— Ответ неверный, — сказал Бернтсен. — Мы тащим труп, а ты подтираешь за нами грязь.

Он указал на раковину на стене у бара. Я наполнил ведро водой, а Олег с Бернтсеном взяли Туту за ноги и поволокли к двери, оставляя за собой тонкую полоску крови. Под ободряющим взглядом Карен Макдугал я оттер от мозгов и крови стену, а потом и пол. Только я закончил и хотел приступить к поискам товара, как услышал звук из открытой двери, выходящей на трассу Е6. Я пытался убедить себя, что этот звук движется в другом направлении. Что я просто воображаю, будто он постепенно становится громче. Полицейские сирены.

Я проверил шкафчик за баром, кабинет и сортир. Планировка дома была очень простой: ни чердака, ни подвала. Спрятать двадцать килограммов наркотиков было особо негде. И тут мой взгляд упал на ящик для инструментов. На навесной замок. Раньше этого здесь не было.

Олег что-то кричал от дверей.

— Дай мне фомку! — прокричал я в ответ.

— Нам надо уезжать! Они уже на нашей улице!

— Фомку!

— Пошли, Густо!

Я знал, что они здесь. Двадцать пять миллионов крон, прямо передо мной, внутри хренова деревянного ящика. Я начал бить по замку.

— Я стреляю, Густо!

Я повернулся к Олегу. Он целился в меня из чертовой русской пушки. Не то чтобы я думал, что он попадет с такого расстояния — нас разделяло метров десять, — но он навел на меня оружие.

— Если возьмут тебя, возьмут и нас! — прокричал он со слезами в голосе. — Пошли!

Я опять в остервенении набросился на замок. Сирены становились все громче и громче. Но с сиренами всегда так: они кажутся ближе, чем на самом деле.

Мне показалось, что у меня над головой кто-то ударил хлыстом по стене. Я снова посмотрел на дверь, и по спине у меня разлился холод. Это был Бернтсен. В руках у него был дымящийся полицейский пистолет.

— Следующий выстрел будет точно в цель, — спокойно произнес он.

Я ударил по ящику в последний раз. И убежал.

Мы едва успели перемахнуть через забор на улицу и снять с голов нейлоновые чулки, как в глаза нам ударил свет фар полицейских машин. Мы спокойно шли им навстречу.

Они промчались мимо нас и завернули к клубу.

Мы же продолжили путь к пригорку, где Бернтсен припарковал свою машину, сели в нее и спокойно уехали. Когда мы проезжали мимо клуба, я повернулся и посмотрел на Олега, сидевшего сзади. Синий свет скользнул по его лицу, красному от слез и от тесного чулка. Он казался совершенно опустошенным. Олег смотрел в темноту, как будто был готов к смерти.

Никто из нас не произнес ни слова, пока Бернтсен не заехал на автобусную остановку в Синсене.

— Ты обосрался, Дусто, — произнес он.

— Откуда мне было знать про замки, — сказал я.

— Это называется подготовкой, — ответил Бернтсен. — Рекогносцировка и все такое. Звучит знакомо? Мы наткнемся на открытую дверь с открученным замком.

Я понял, что под «мы» он имел в виду легавых. Странный человек.

— Я взял замок и петли, — всхлипнул Олег. — Будет похоже, что Туту сбежал, услышав сирены, и даже не успел запереть. А следы от шурупов могли ведь остаться от взлома, случившегося в течение последнего года, так ведь?

Бернтсен посмотрел на Олега в зеркало заднего вида.

— Учись у своего товарища, Дусто. Или лучше не надо. Осло не нужны умные воры.

— Ладно, — сказал я. — Но наверное, не так уж, блин, умно стоять в неположенном месте на автобусной остановке, когда у тебя в багажнике труп.

— Согласен, — ответил Бернтсен. — Вываливайтесь.

— А труп…

— О Дрилло я позабочусь.

— Куда…

— Вам какое дело? Пошли вон!

Мы вылезли из «сааба» Бернтсена, и он умчался.

— Теперь нам надо держаться подальше от этого парня, — сказал я.

— Почему?

— Он убил человека, Олег. Он должен устранить все физические доказательства. Сначала он найдет место и спрячет труп. Но после этого…

— Ему придется устранить свидетелей.

Я кивнул. Чувствовал себя хреново. Но пытался мыслить оптимистично:

— Вроде бы у него есть неплохая нычка, где он спрячет Туту, да?

— Я собирался потратить эти деньги на то, чтобы переехать в Берген вместе с Иреной, — сказал Олег.

Я посмотрел на него.

— Я поступил на юридический факультет Бергенского университета. Ирена сейчас в Тронхейме вместе со Стейном. Я хотел поехать туда и уговорить ее.

Мы сели на автобус, идущий до города. Я больше не мог выносить опустошенный взгляд Олега, его надо было чем-то наполнить.

— Пошли, — сказал я.

Готовя для него шприц в репетиционном зале, я заметил, как нетерпеливо он на меня поглядывает, будто хочет вмешаться, будто считает меня неумелым. А когда он закатал рукав, чтобы принять дозу, я понял почему. У парня вся рука была разукрашена следами от уколов.