Ю Несбё - Призрак

Потом они снова завязали Олегу глаза и отвели его в машину, а я был вызван к старикану. Он сидел на стуле прямо напротив меня, и никакой стол нас не разделял.

— Вы там были? — спросил он.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Если вы спрашиваете, были ли мы в Алнабру, то ответ — нет.

Он молча изучал меня.

— Ты как я, — произнес он наконец. — Невозможно понять, когда ты врешь.

Не могу поклясться, но мне показалось, я увидел улыбку.

— Ну что, Густо, ты понял, что это было? Там, внизу?

— Это агент. Кепарик.

— Верно. А почему?

— Не знаю.

— Подумай.

Наверное, в прошлой жизни он был чертовым учителем. Но ничего, я ответил:

— Он что-то украл.

Старикан покачал головой:

— Он узнал, где я живу. Он знал, что у него нет оснований для получения ордера на обыск. После недавнего ареста «Лос Лобос» и конфискации товара в Алнабру он понял схему, понял, что никогда не получит ордер на обыск, каким бы крепким ни было его дело… — Старикан осклабился. — Мы предупредили его и думали, что он остановится.

— Да?

— Агенты вроде него полагаются на свою фальшивую личность. Они считают, что невозможно выяснить, кто они на самом деле и где их семьи. Но в компьютерных архивах полиции можно найти все, надо только знать правильные пароли. А они имеются у тех, кто, к примеру, занимает ответственный пост в Оргкриме. А как мы его предупредили?

Я ответил не задумываясь:

— Прикончили его детей?

Лицо старикана потемнело.

— Мы не чудовища, Олег.

— Простите.

— К тому же у него не было детей. — Лодочномоторный смех. — Но была сестра. А может, и неродная сестра.

Я кивнул. Невозможно было понять, врет он или нет.

— Мы сказали, что ее сначала изнасилуют, а потом убьют. Но я неверно его оценил. Вместо того чтобы подумать о других своих родственниках, он перешел в наступление. В одиночное, но отчаянное наступление. Сегодня ночью ему удалось пробраться сюда. Мы к этому не были готовы. Наверное, он очень любил эту свою сестру. Он был вооружен. Я спустился в подвал, а он последовал за мной. А потом он умер. — Старикан склонил голову. — Отчего?

— У него изо рта текла вода. Утонул?

— Точно. Где утонул?

— Его привезли сюда из какого-нибудь озера или еще откуда.

— Нет. Он проник сюда и утонул. Итак?

— Тогда я не зна…

— Думай! — Слово прозвучало как удар хлыста. — Если хочешь выжить, ты должен уметь думать и рассуждать, исходя из того, что видишь. Это настоящая жизнь.

— Хорошо, хорошо. — Я попытался думать. — Этот подвал — не подвал, а тоннель.

Старикан сложил руки на груди:

— И?

— Он длиннее, чем ваш дом. Он, конечно, может иметь выход на поверхность.

— Но?

— Но вы говорили, что вам принадлежит и соседний дом, поэтому тоннель, скорее всего, ведет туда.

Старикан удовлетворенно улыбнулся.

— Угадай, когда прорыли этот тоннель.

— Он старый. Стены покрыты зеленым мхом.

— Водорослями. После того как движение Сопротивления четырежды безуспешно пыталось напасть на этот дом, шеф гестапо построил тоннель. Его наличие удалось сохранить в тайне. Когда Рейнхард возвращался вечером домой, он входил в парадные двери этого дома, и все это видели. Он включал свет, а потом шел по тоннелю в свое настоящее жилище в соседнем доме и посылал немецкого лейтенанта, якобы живущего там, в этот дом. И лейтенант бродил здесь, проходил мимо окон, и одет он был в такую же форму, как шеф гестапо.

— Подсадная утка.

— Точно.

— А зачем вы мне это рассказываете?

— Потому что я хочу, чтобы ты узнал настоящую жизнь, Густо. Большинство людей в этой стране ничего о ней не знают, не знают, чего стоит выживание в реальном мире. Но я рассказываю тебе все это, потому что хочу, чтобы ты помнил, что я доверял тебе.

Он посмотрел на меня так, будто сказанное имело огромное значение. Я сделал вид, что все понимаю, я хотел домой. Должно быть, он это увидел.

— Спасибо, Густо. Андрей отвезет вас.

Когда машина проезжала мимо университета, в кампусе проходило какое-то студенческое мероприятие. Мы слышали бойкие гитары группы, выступающей на уличной сцене. Навстречу нам по улице Блиндернвейен шли молодые люди. Радостные, полные ожиданий лица, как будто им что-то обещано, будущее или еще какая-нибудь хрень.

— Что это? — спросил Олег, у которого все еще были завязаны глаза.

— Это, — ответил я, — ненастоящая жизнь.

— И ты даже не догадываешься о том, как он утонул? — спросил Харри.

— Нет, — ответил Олег.

Его трясло сильнее, все его тело вибрировало.

— Хорошо, у тебя были завязаны глаза, но расскажи, что ты помнишь о поездке в это место и обратно. Все звуки. Например, когда вы вышли из машины, ты слышал поезд или трамвай?

— Нет. Но когда мы приехали, шел дождь, и я почти ничего, кроме него, не слышал.

— Сильный дождь, моросящий дождь?

— Моросящий. Я едва почувствовал его, когда мы вышли из машины, но я его услышал.

— Хорошо. Когда моросящий дождь издает много звуков, возможно, капли его падают на лиственные деревья?

— Возможно.

— А что было у тебя под ногами, когда ты шел к двери? Асфальт? Каменные плиты? Трава?

— Гравий. Кажется. Да, он скрипел. По этим звукам я узнавал, где идет Петр, он крупный, и у него под ногами скрипело сильнее.

— Хорошо. Перед дверью была лестница?

— Да.

— Сколько ступенек?

Олег застонал.

— Хорошо, — произнес Харри. — Когда ты стоял у двери, дождь еще шел?

— Да, конечно.

— Я имею в виду, он по-прежнему падал тебе на голову?

— Да.

— Значит, над крыльцом не было козырька.

— Ты что, будешь искать дома без козырька над крыльцом по всему Осло?

— Ну, разные районы Осло застраивались в разные периоды времени, а у каждого из этих периодов есть характерные черты.

— И в какой период была построена деревянная вилла с садом, гравиевой дорожкой, ступеньками перед входной дверью без козырька и без трамвайного движения поблизости?

— Ты говоришь прямо как начальник криминальной полиции.

В ответ Харри вопреки ожиданию не получил ни улыбки, ни смеха.

— Когда вы уезжали оттуда, ты обратил внимание еще на какие-нибудь звуки?

— Например?

— Например, жужжание светофора, у которого вы остановились.

— Нет, ничего такого. Но была музыка.

— В записи или живая?

— Думаю, живая. Тарелки слышались отчетливо. А звук гитар как будто уносило ветром.

— Похоже на живую. Хорошо, что запомнил.

— Я запомнил только потому, что играли одну из твоих песен.

— Моих песен?