Кейси Хилл - Табу

Крис поддержал ее, обхватив за плечи сильными руками, и втащил в первый же свободный офис.

Она буквально рухнула на стул, мысленно благодаря Криса за молчаливое участие, понимание и помощь. Затем, наклонившись, спрятала лицо в руках, силясь остановить слезы, продолжавшие обильно струиться по щекам. В этот момент перед ее внутренним взором пронеслась вереница образов. Джесс в детстве. В этом возрасте сестра любила собирать светлые волнистые волосы на макушке в некое подобие букета или фонтана и при этом хохотала как сумасшедшая… Детское личико Джесс сменил образ матери. Та весело улыбалась, играя на заднем дворе с детьми «в веревочку», а Майк сидел неподалеку в кресле, пил пиво и наблюдал за ними. После этого, правда, мать заперлась у себя в комнате, несколько дней оттуда не выходила и ни с кем не разговаривала… А потом, как это всегда бывало в таких случаях, перед глазами возникла мертвая Кэсси, валявшаяся в луже собственной крови.

Рейли неожиданно выпрямилась и несколько раз с силой провела ладонями по лицу, пытаясь стереть слезы и осушить мокрые щеки. Крис, заметив, что она начала успокаиваться, убрал руку с ее плеч и тоже опустился на стул, продолжая хранить молчание.

Рейли достала из кармана бумажный платочек, вытерла лицо и высморкалась.

— Господи, как глупо, наверное, все это выглядит со стороны…

— Учитывая обстоятельства, не вижу в этом ничего глупого или унижающего вас…

Она посмотрела в окно на проходившую внизу улицу. Какая-то дама, зябко кутаясь в пальто, переходила дорогу. Ей навстречу шли двое парней в легких куртках. Обычная сцена повседневной городской жизни, отстоявшей, казалось, на тысячу миль от того, что происходило сейчас с Рейли и через что ей еще предстояло пройти.

Она снова отерла лицо бумажным платком, скомкала его и сунула в карман. Неожиданно ей подумалось, что хлынувшие потоком слезы дали выход эмоциям, копившимся в душе на протяжении месяцев, а может быть, и лет.

Некоторое время они с Крисом сидели молча. Первым нарушил тишину Крис. Он заговорил не спеша, тщательно подбирая слова и понимая, что ступает на скользкую почву.

— Почему она ненавидит вас, Рейли? Почему преследует?

— Потому что полагает, что я во всем виновата. Считалось, что я должна присматривать за ней и оберегать от тягот жизни. Во всяком случае, я ей это обещала. Но подвела. Как раньше подвела ее в этом смысле наша мать.

— Уж не потому ли она так считает, что вы отказались помочь ей скрыть следы преступления? А почему, кстати, вы должны были ей во всем помогать?

— Честно говоря, не знаю. Просто так сложилось. В детстве я мало что понимала — наверное потому, что была еще слишком мала. Что же касается матери, то у нее определенно имелись проблемы с психикой. Думаю, у Джесс тоже были кое-какие отклонения… во всяком случае, ее мышление значительно отличалось от стандартного. Много позже мы с Дэниелом не раз обсуждали это… С ним — и доктором Кэйлом, моим психоаналитиком, считавшим, что у Джесс наличествуют все признаки классического социопата. Но я не соглашалась с этим. По крайней мере до недавнего времени. Уверяла себя, что смерть матери — несчастный случай, произошедший из-за того, что они с Джесс здорово тогда вспылили и перестали себя контролировать. Теперь же, думая о том, что произошло с жертвами, со всеми этим несчастными, невинными людьми…

— А как она вела себя, оказавшись в тюрьме? Выказывала ли раскаяние или объясняла хоть как-то свои поступки?

Рейли напряглась.

— Не знаю. Она отказалась со мной встречаться. После того случая я стала ее врагом номер один.

Рейли вернулась мыслями к тем дням, когда приезжала в тюрьму, чтобы добиться свидания с Джесс и убедить ее, что в их отношениях, несмотря на трагические события, ничего не изменилось и младшая сестра по-прежнему любима.

Джесс не хотела видеть ее и всякий раз отказывалась от свидания.

— Странное дело: мне всегда казалось, что рано или поздно я смогу восстановить с ней доверительные отношения, — призналась Рейли. — Но Джесс не предоставила мне для этого ни единого шанса. Надо сказать, что более упрямой особы я в жизни не встречала. — Рейли вздохнула. — Ну так вот: поначалу я ездила в Калифорнийскую женскую тюрьму каждую неделю в надежде, что мне повезет и она изменит свое мнение, но этого не случилось. А через пару лет я поступила в колледж и ездила к Джесс уже значительно реже, а потом и вовсе перестала. Сдалась, полагаю.

— А эта странная фиксация на табу, — продолжал гнуть свое Крис. — Как полагаете, связано ли это с тем, что она убила собственную мать?

— Видимо, связано. Помните, что говорил Дэниел? Отцеубийство или, как в данном случае, убийство матери является важнейшим из всех известных табу — иначе говоря, высшей стадией испорченности и порочности. — При этих словах ее лицо словно окаменело — казалось, она надела маску. — Думая об этом в ретроспективе, невольно приходишь к мысли, что Джесс всегда походила на мать — во всяком случае в том, что касалось быстрой, немотивированной смены настроений, органического неприятия каких-либо правил и нарушения всяческих границ и норм, установленных обществом. Но как бы то ни было, мне пока не удается осознать, что она может оказаться ответственной за имевшие место в последнее время многочисленные смерти и сопряженные с ними акты невероятной жестокости и насилия…

Крис поднялся с места.

— Рейли, мы оба знаем, что из-за случившегося руководство предложит вам отказаться от дальнейшего участия в расследовании. Поскольку ваша сестра становится подозреваемой, а отец превращается в потенциальную жертву, конфликт интересов приобретает такой масштаб, что…

Рейли закусила губу.

— Все ясно. Но не могу же я бездействовать, зная, что отцу угрожает опасность? Кроме того, мне необходимо побыстрее разыскать Джесс, чтобы попытаться уговорить ее прекратить весь этот ужас. — Она посмотрела на него в упор. — Я знаю ее лучше, чем кто-либо, Крис, но самое главное заключается в том, что она, похоже, делает все это из-за меня.

— Я вас понимаю. Честно. Но подумайте о возможных последствиях, подумайте о родственниках жертв. Вы не можете больше работать с этим делом.

— Но…

— Рейли, если Джесс действительно убивала людей, то, когда мы поймаем ее — а мы ее поймаем, не сомневайтесь, — возникнет риск компрометации обвинения, чего мы себе позволить не можем. Как вы знаете, на этикетке каждого пакета с уликами стоит подпись государственного адвоката, из чего следует, что если вещественные доказательства будете по-прежнему собирать вы, то с того момента, когда Джесс официально признают подозреваемой, все они не будут стоить и ломаного гроша. Господи, да после этого дорога в департамент будет вам заказана навсегда!