Андрей Кивинов - Выгодный жених

Все это немного фантастично, конечно, но ведь даже, кажется, ученые доказали, что существует и телепатия, и энергетическая интуиция, и прочий черт в ступе. Иначе чем объяснить, что такси проносятся мимо?..

Вот снова — начала машина притормаживать, но рассмотрел водитель Егорова — и поддал газу.

Галстук, что ли, пугает?

Можно было бы сейчас признаться во всем Надежде и отвезти ее домой на оперативной машине.

И что?

И больше ее не видеть?

— Может, на метро проедем? — предложила невеста. — Здесь всего три остановки.

— А это не опасно? — среагировал вжившийся в роль Егоров. Надоела роль — хуже горькой редьки. Но все же приятно, что так грамотно среагировал. Есть еще порох в пороховницах.

— Думаю, нет, — покачала головой Надежда.

— У нас белые только на такси… — задумчиво протянул Егоров.

— Заодно метро наше посмотришь. Говорят, одно из красивейших в мире.

— Ах да, — «вспомнил» Егоров. — Я же читал! Метро у вас какое-то необычайное. Что ж, тогда рискнем.

Войдя в вестибюль станции, Егоров стал восторженно вращать головой и цокать языком. Постовой милиционер, узнав высокого начальника, не удивился его странному поведению. Милиционер хотел поймать взгляд Егорова, чтобы отдать честь. Но чтобы поймать взгляд, милиционеру пришлось бы залезть на потолок: Егоров пристально изучал люстру.

— Опустишь его в щель и пройдешь, — Надежда вернулась от кассы, где покупала жетончик.

Егоров вперился в жетончик. Кругленький… Отчаявшийся постовой отдал честь егоровскому затылку. Егоров, старательно преодолевавший турникет, этого не заметил.

Но невеста заметила.

— А тебе, Пауль, уже честь отдают!

— Кто? — встрепенулся Егоров.

— Там милиционер наверху.

— Может, в Африке был? — предположил Егоров.

Надежда рассмеялась.

«Ну не мошенница она, не мошенница, — уже в десятый раз уговаривал себя Егоров. — Ничего не заподозрила… Или это просто гениальная игра?»

Какой-то крохотный уголок для «гиены подозрений» в его душе еще остался.

Грунская явилась расфуфыренная: накрашенная, в красной блузке, в красных колготках. С дурацким бантом на башке. С обломом в глазах — жаль араба-то. Хороший араб. Там Розка-Гулькина или Машка Мультимедия ему не дадут заскучать. Араб уже готовый был — почти пел. Ждать не станет.

— Хороший клиент обломился, — беззлобно пожаловалась Грунская. — Нефтяной такой…

— Ничего, Лиля, — ободрил Виригин. — Дай Бог, не последний.

— Ты с Занозой уже рассчиталась или нет? — Уваров взял быка за рога.

— А откуда вы знаете? — Лиля открыла рот ровным колечком.

— По штату положено. Не ты одна на работе.

— Да пошла она… — с какой-то плаксивой, ненастоящей злостью произнесла Грунская. — Одолжила мне штуку баксов, я вернула, а она еще на штуку напрягает. Как это называется?

— Полное отсутствие совести, — с легкой иронией ответил Виригин. — В переводе на русский — беспредел…

На самом деле он Лилю понимал. Сам только что рассчитался с долгом.

— Да еще и бандюками пугает, стерва, — надулась Лиля.

— Так в чем же там «тема»? — не понял Уваров. — Если ты отдала?

— За то, что с возвраткой опоздала. Всего на два дня. Прикиньте, да?

— Свинство какое! — театрально возмутился Уваров. — Значит, мы с тобой, Лиля, друзья по несчастью.

— Она и вас напрягает? — удивилась Лиля.

— Хуже. Обманула.

— Это она запросто, — кивнула Лиля.

— Так давай друг другу поможем? — вкрадчиво предложил Уваров.

— Как? — немного напряглась Грунская.

— Мы с тебя долг снимем. Закроем эту «тему».

Грунская помолчала. Спросила нерешительно:

— А я что же?..

Виригин вытащил фото Надежды Соколовой, протянул Грунской.

— Кто это?

Лиля взяла фото.

— «Училка» какая-то.

Виригин и Уваров переглянулись.

— Почти угадала, Лиля. Воспитательница в детском саду. Никогда не встречала?

— Не-а, — протянула Лиля. — Я и в детский сад не ходила. С бабулей сидела.

Лиля поправила бант. Упущенного араба было жалко.

— Якобы мошенница, — пояснил Виригин. — Знакомится через Интернет с иностранными женихами, заманивает сюда, а здесь их «разводят».

— Это Заноза заливает?.. — усмехнулась Лиля.

— Она.

— Ха!

— Что «ха»? — нахмурился Уваров.

— Вы гляньте на фотку. Какая из нее мошенница? Вот про детсад — похоже на правду…

«И почему ее дурой считают?» — подумал Уваров.

— Заноза сама этим промышляет, — продолжала Грунская. — Мне девчонки наши шепнули.

— Лиля, где она сейчас? — Уваров наклонился к «девушке» низко-низко, едва не задохнувшись в плотном запахе духов. — Я просто сгораю от нетерпения. Дрожу весь, веришь?

И вздрогнул всем телом. Лиля отпрянула. Уточнила деловито:

— А как вы долг снимите?

— Посажу ее к едрене фене!

— Точно?..

— Точнее некуда! Она меня лично «кинула».

— Верю, — кивнула Грунская. — Она в частной гостинице на Пушкинской «зависает».

Глаза у хоккеиста — того, что клюшкой с плаката замахивался, — были грустные.

Грустно так висеть годами на стене и замахиваться клюшкой.

И у Надежды глаза были грустные. Она сидела на сложенном диване, где вчера спал Егоров, вертела в руках чайную чашку. На журнальном столике стоял старый фаянсовый чайник. Печенье на блюдце…

Егоров смотрел в окно. Глупо как-то все… Вдали белели купола Пулковской обсерватории.

— А это что за строения? — спросил он. — Такого вида космического.

Надежда подошла, встала рядом.

— А оно и есть космического… Знаменитая Пулковская обсерватория.

Он слегка касался плечом Надиного плеча. Это было очень приятно.

— А там дальше — махнула рукой Соколова, — город Пушкин. Бывшее Царское село. Янтарную комнату недавно восстановили… А еще дальше — Павловск. Такой парк красивый…

Закат сегодня был тревожный, фиолетовый. Расплывался по небу, как клякса.

— Много у вас всего.

В Павловске он не был лет сто. В Пушкине — лет девяносто.

— Поживите у нас, не спешите, — предложила Надежда.

— А смысл? — буркнул Егоров.

— Можно вот в Павловск съездить. На электричке. А в Петергоф «метеоры» еще ходят. За двадцать минут, ветер в лицо! Когда теперь сюда выберетесь?

— Я вообще-то не за этим летел.

А ехидный внутренний голос поддразнил: «Да ты совсем не летел».

В комнату зашел Соколов-старший. Довольный. Обратился к Надежде:

— Подружки твои из садика звонили, благодарили. Дали им воду.

— Это все Пауль, — Надя улыбнулась и кивнула на Егорова.

— Да знаю! — радостно сообщил Владимир Афиногенович. — Молодец! Это по-нашему. По-питерски! Говорю тебе, переезжай. Может, отметим это дело?

— Спасибо, дядя Володя, — отказался Егоров. — Что-то не хочется.

— Папа, Пауль устал… — начала Надежда.