Николай Леонов - Волчий билет

— Она вообще не начинается...

— Замолчишь ты или нет? — перебил Гуров.

Станислав подъехал к дому Гурова в шесть и очень удивился, увидев “Пежо” друга у подъезда, так как привык, что друг предпочитает место пассажира, а не водителя.

— С добрым утром, начальник, — Станислав поклонился.

— Привет, — ответил Гуров. — Едем в контору, оставляем твой лимузин, дальше машину веду я.

В это время, да на таком маршруте, дорога оказалась свободной, они проскочили к министерству быстро. Станислав припарковался, пересел в машину Гурова. Быстро вылетели на Садовое, двинулись к дому в тихом переулке с оградой и постовым у ворот. Гуров проскочил мимо и тут же свернул в обычный московский двор — каменный мешок с мусорными баками у стены и ленивыми кошками на подоконнике первого этажа.

— Думаешь, твоя машина здесь хорошо смотрится? — спросил Станислав. — Хотя... — он указал на “БМВ”, стоявший в углу двора. — Москва — город чудес.

— Выходи. — Гуров вылез из машины, запер ее и вошел в подъезд, миновал лифт, и они пешком поднялись на пятый этаж. Они не успели позвонить, как дверь открылась, и сухонькая, опрятно одетая старушка молодым голосом сказала:

— Здравствуйте, молодые люди, проходите, пожалуйста. Для меня гости — большая радость.

Гуров долго вытирал ноги, а Станислав снял туфли.

— Здравствуйте, Александра Матвеевна, — сказал жизнерадостно Гуров. — Разрешите представить вам моего друга Станислава.

— Очень приятно, очень приятно. Садитесь, будьте любезны.

— Спасибо. — Гуров положил на стол, который был уже накрыт на троих, объемистый пакет, достал из него половину батона “Любительской” колбасы, банку шпрот и банку сардин, бутылку. — Дорогая Александра Матвеевна, вы проговорились, что в юности обожали портвейн. Я сделал что мог, но за качество портвейна не отвечаю, наверняка отличается от того напитка, который изготавливали до революции.

— “Любительская”! Почти натуральная “любительская” колбаса! — Хозяйка всплеснула тоненькими ручками. — А что это ваш друг все время молчит?

— Он страшно стеснительный, не обращайте внимания. Знаете, Александра Матвеевна, мы среди своих так и называем его — Молчун.

— Станислав, не стесняйтесь, пожалуйста. — Хозяйка взяла опера за руку, хотела подвести от окна к столу.

— Большое спасибо, хозяюшка, я лучше постою. — Он внимательно изучал двор и центральный подъезд. — Ворот гаража не видно. А в доме существует лифт от лестничной площадки в гараж?

— Не знаю, — признался Гуров.

— А какого черта... пардон, мадам. — Стас поклонился хозяйке. — Моя гувернантка приехала из Рязанской губернии.

— Бросьте, Станислав, сегодня и не такие слова приходится слышать! — Хозяйка махнула рукой. — Я, признаться, многого и не понимаю.

— Ужасно, Александра Матвеевна, я молчу оттого, что у меня с современным языком плохо. Вот мой начальник, он по городскому жаргону блестящий специалист.

— Но я вижу, что Лев Иванович по происхождению дворянин, — удивилась хозяйка. — Мы недавно беседовали на такие интересные темы. Он читал мне Флобера, правда, в переводе.

— А как он говорит по-французски! — Стас закатил глаза, мельком глянул в окно и крикнул: — Быстро! Мать твою!

Гуров хотел поклониться хозяйке, но Стас так дернул его за плечо, что они вылетели на лестничную площадку. Хозяйка лишь услышала топот, даже не топот — оперативники пропрыгивали лестничный проем за раз, перехватывали перила и снова прыгали.

Когда они выскочили во двор, сели в машину и выехали в переулок, охранник уже запирал ворота, а черная машина не очень уверенно и ловко поворачивала на Садовое. Неумелость водителя выручила оперативников, позволила приблизиться метров на шестьдесят.

Станислав довольно хохотнул, ткнул большим пальцем в заднее стекло, а указательным в переднее, Гуров согласно кивнул.

За ними вел “Волгу” Котов, позади него виднелся серый “Москвич” Нестеренко, а впереди, перед черной “Ауди”, громыхало Садовое. Даже хорошему водителю не всегда просто выехать на Садовое из переулка, как повезет.

Гуров мигнул левым поворотником, а правыми колесами залез на тротуар. Оперативники несложный маневр поняли, обогнали “Пежо”. Машины встали в том порядке, как хотел Гуров.

Он вынул из кармана кепку, надел темные очки и сказал:

— Приляг на сиденье, приятель, нас догоняет машина с охраной, могут знать в лицо.

Станислав опустился на сиденье до предела и недовольно пробормотал:

— Друг мог бы быть откровеннее, черт побери, а не играть в казаки-разбойники.

— Скоро сам все увидишь, если хочешь знать, я боюсь сглазить.

Они пробились по Брестской, вывернули на Ленинградку, свернули в переулок. Здесь машина с Верой и Платоном припарковалась, “шестисотый” с охраной продвинулся чуть дальше и тоже встал. Гуров остановил “Пежо” чуть раньше, “Волга” и “Москвич” проехали мимо.

Нестеренко, поставивший “Волгу” впереди, шел уже в обратном направлении, Станислав приспустил стекло и услышал недовольный голос Валентина:

— Они вошли в загс, но он же в это время закрыт. Загс — не рынок.

— Однако деньги берет не менее охотно, — ответил Гуров.

— А ларчик просто открывался, — прокомментировал Станислав. — Как ты догадался?

— Я не догадывался. Мужик вернулся из Америки вчера, женщина могла победить либо сегодня, либо никогда, — ответил Гуров. — Отбой, всем в контору.

— Теперь, Гриша, ты понимаешь, чем отличаешься от Гурова? — Станислав расхаживал по кабинету и грозно поглядывал на флегматично сидевшего Котова, который совершенно на него не обращал внимания и разговаривал сам с собой:

— По мысли Льва Ивановича, вскоре начнут убивать.

— Начнут, но отнюдь не вскоре, — заметил Гуров. — Хочу я того или не хочу, придется идти к Петру. А ты, Стас, сильно самолюбивый стал, и откуда это в тебе? Вроде раньше не было?

— Всегда было! Всегда! Но раньше я вынужденно признавал твое лидерство, а недавно мне показалось, что я сравнялся с тобой.

— А чего ты сегодня разозлился, другого времени выбрать не мог? — удивился Гуров.

— Зачем болячку ковыряют? Корку содрать, очиститься, и чтобы больнее было, — ответил Стас, успокаиваясь.

— Я тоже от ребят секретов не держу, — заметил Гуров. — Мы с тобой на противоходе работаем. Ты мне порой не веришь, я злюсь, адреналин вырабатываю. Мне своего не хватает, получается, я от тебя подкармливаюсь. А потом, кто меня в большом кабинете скрутил, практически спас? Так я что, тельник на себе должен рвать, плакаться?

— Ты и тельник не носишь, — уже совсем миролюбиво сказал Стас.

— А зачем? Когда нам одного на двоих хватает. И, должен заметить, ты мне изрядно надоел. Что Петру докладывать? Мне одному идти или отправимся вдвоем?