Николай Леонов - Волчий билет

Полковник Мусин сидел у себя в кабинете, смотрел на телефонные аппараты завороженно. Стоило одному из них только звякнуть, как полковник схватил трубку.

— Слушаю.

— Докладывает Центральная. Машину видели в четырнадцать ноль пять на Садовом, остановили для проверки. Объект был в машине один, следовал в сторону площади Восстания. Через десять минут его остановили на Петровке. В машине один, сопровождение отсутствует. Объект сильно нервничал, направился к площади Дзержинского.

— Нет в Москве такой площади, мудак! — перебил Мусин. — Дальше.

— Сопровождения не замечено. У “Метрополя” объект вышел, “наружка” прибыла через пятнадцать минут. Объект замечен на переходе на Тверскую. Машина его оставалась у “Метрополя”. Пока все. Мусин позвонил генералу, доложил:

— Он крутится в центре города, но я бы на всякий случай перекрыл международные авиалинии.

— Основания? — спросил генерал.

— Без оснований... По приметам. На столе генерала включилась громкая связь дежурного по городу:

— На станции “Москва-Сортировочная” попал под маневренный паровоз “Мерседес-600” черного цвета. По предварительным данным, водитель находился в машине один. Личность установить невозможно, пока не доставят автоген. Городской номер машины совпадает с разыскиваемым.

Генерал отключил связь, пробормотал:

— “Москва-Сортировочная”, совсем сбрендил от страха. — Он набрал номер Мусина. — Слышал? Нам меньше работы. Теперь все внимание на шизофреничку.

Машину на железнодорожные пути поставил участковый Рябов, привлечение которого к операции получилось чисто случайно. Гуров давал задания оперативникам, и ему не хватало одного человека. Капитан уже закончил свой доклад по Тимоше и ушел, когда услышал, как Гуров сказал:

— Нужен еще один оперативник, да где его взять? Старший вернулся, молча смотрел на Гурова и ничего не говорил. И в фигуре, и в лице офицера чувствовалась надежность и упорство. Гуров глянул на него, прервал разговор и отвернулся.

— Мешаю? — лениво спросил капитан.

— Мешаешь, — согласился Гуров.

— Понимаю, чужой я, довериться трудно. — Рябов оправил голенище, закурил и сел на лежавшую рядом корягу. — Полагаете, я не кумекаю, о чем у вас разговор идет? Начали вроде с девчонки и ее напарницы, потом имя Тихона обронили. Я мужик простой, однако догадливый. А тебе, Лев Иванович, время, годы наши немалые совсем память отшибли. Да сказать, не поверится, четверть века минуло. Шашлычную на Пушкинской помнишь? Знаменитая шашлычная была...

И Гуров вспомнил, как зашел он в “знаменитую” шашлычную перекусить, и встретили его пистолетным выстрелом. Стреляли не в него, в зале, но он кинулся, увидел парня, который сидел за столом, опустив окровавленную голову. А рядом со столом стояли трое, один держал в одной руке “ПМ”, в другой разбитую бутылку. Видно, он ее разбил о голову лежавшего на столе. В шашлычной было тихо, словно в морге. Гуров крикнул:

— Хозяин, запри дверь! — посмотрел на малого с пистолетом и узнал в нем карманника Турка, работающего по маршруту пятнадцатого троллейбуса, что проходил мимо шашлычной.

Турок смотрел безумными глазами, сморщившись, глянул на Гурова, узнал, чуть не заплакал. Он бросил “ПМ” на стол, всхлипнул:

— Не мое! Вот энтого мужика “дура”, и стрельнула она случайно.

Гуров положил пистолет в карман, парень сел за стол, взглядом “плыл”.

— Турок, завтра ко мне к десяти. Не придешь, найдешь неприятности.

— Гражданин начальник! — Парень аккуратно рванул рубашку на груди.

Пуля ушла в пол, раскручивать дело было муторно, присутствующие пойдут в отказ. Гуров решил не связываться. Он ловко надел на раненого наручники, взял со стола салфетку, заложил ему за воротник, чтобы особенно не текло, и повел в восьмое отделение милиции, что находилось в двух шагах.

Раненый увидел отделение, остановился, сказал:

— У меня сегодня дочь родилась, а ты меня потопишь, — и непослушными пальцами вытащил из кармана милицейское удостоверение.

“...Младший лейтенант... участковый уполномоченный”, — прочитал Гуров.

— Я за деньгами полез и “Макаров” достал, а этот псих... Мы в отделении начали, решил добавить, я в том доме живу.

Гуров снял наручники, так как из отделения выходили офицеры.

— Василий, ты чего? — обратился один из них.

— Дочь родилась, решил обмыть, не рассчитал — и об край тротуара, — объяснил Гуров.

В общем, “героя” доставили домой, перевязали, Гуров втихую сунул ему под подушку “Макаров” и ушел. Ушел и забыл.

— Шашлычная была знаменитая, ты сопливый; шагай, — сказал твердо Гуров.

— Не годится, долг платежом красен, — так же равнодушно сказал Рябов. — А у вас, господин полковник, человека не хватает.

И тут впервые Гуров принял решение не лично, посмотрел в лица товарищей.

Разговор велся в скверике, моросило, одна-единственная мамаша катила коляску. Рябова здесь и быть-то не должно, пригласили несколько вопросов о Тимоше задать. Возникли сомнения, что сатанисты занимались человекоприношениями. Но вроде резали кошек, человека там и спрятать-то сложно. Гуров подозревал, что кабинет прослушивается, оперативку решил провести на воздухе, тут, как на грех, задождило.

Встретившись взглядом с Гуровым, Нестеренко отвернулся, Котов смотрел безучастно, а Станислав кивнул.

— А ты понимаешь? — спросил Гуров.

— Я все понимаю, полковник. Абсолютно все! — неожиданно повысил голос Крячко. — Капитан, хорошее дело задумано, но в петлю лезешь. Пойдешь в отказ, мы ни полслова не скажем.

— Ты жену пугай. А в хорошей компании лучше петлю заглянуть, чем с дерьмом бронзулетки получать.

— Машину вытащить, труп извлечь, идентифицировать по науке. Чтобы бумажка к бумажке. Ну и встречайся с этим Тихоном, чтобы он не вздумал слинять, — говорил наставительно генерал-полковник Зудин.

— Можете не волноваться, главное — мадам в сознание привести, — ответил полковник Мусин. — Думается мне, что она как узнает, что благоверный преставился, так и закончит дурочку валять.

— А этот монах человек верный? — спросил генерал-полковник.

— Простите, Илья Яковлевич, верных людей не бывает. — Мусин скривился. — Ему изнасилование несовершеннолетней можно пришить, у них там всякое бывало. А потом, он же живых денег не увидит: подпишет нужные бумаги, и с концами. И на Сергеевой он не жениться не может. Повезло нам с Платоном, дальше все пойдет как по маслу. У меня и адвокат, и нотариус, и там и тут, ни одна служба не придерется. Подобная операция для нас огромадная, а для их банков — рядовая.

— Дай бог! Дай бог! — Зудин неожиданно перекрестился. — Как закончим, только нас с тобой в России и видели.