Николай Леонов - Пир во время чумы

— Господин полковник!

— Заткнись! Врешь все, паскудник! — Сыщик плюнул в корзину для бумаг и промахнулся. — Будем ждать завтрашнего дня.

Гуров вызвал Станислава, они вдвоем транспортировали Чекана в темную, без окон комнату, дали ведро, бутылку воды.

— Ты бы прилег, Лев Иванович, — сказал Станислав, отводя глаза.

— Хочешь сказать, что мне не тридцать, а сорок с хвостиком? — усмехнулся Гуров. — Я знаю, даже, представь, чувствую. И куда годы летят?

— Одежонку привез, простирнул. Примешь еще таблеточку? — Стас протянул ему портсигар.

— Меня следует разобрать на винтики, почистить и смазать, затем снова собрать, и чтобы лишних частей не осталось, — говорил Гуров, расхаживая по гостиной. — Однажды в детстве я швейную машинку разобрал, а как собрал, у меня какой-то штырь остался, я все его приладить не мог. “Зингер”, классная машинка была, еще долго в углу пылилась, меня отец чуть ли не год после этого Кулибиным называл.

Зазвонил телефон, Гуров схватился за голову, сказал:

— Меня нет, я болен, лежу в реанимации.

— Слушаю, — ответил Стас. — Он вышел, что ему передать? — Стас слушал, поглядывая на Гурова. — Сильвер, вы молодец, давайте я к вам подъеду. Да что вам Лев Иванович? Он что, Железный дровосек? Так и того время от времени смазывали. И я, черт подери, тоже полковник. — Он бросил трубку и в сердцах повторил: — Лев Иванович! Лев Иванович! Так вот, Лева, раз ты такой уникальный и знаменитый, поехали.

— Не поеду. — Гуров опустился в кресло, закрыл глаза. — Объявляю голодную забастовку.

— К Сильверу прибежал беспризорник. Живет в подвале бойца из группировки Кастро, — безразличным тоном произнес Станислав.

Гуров валял дурака — он сразу решил ехать, услышав слова друга. Легко поднялся, с порога спросил:

— Мне долго тебя ждать?

Машина вылетела со двора, обдав грязью стоявшего у дерева соглядатая.

— Мне не нравится воровской надзор, — буркнул Станислав. — Мое мнение, ты излишне открыт во взаимоотношениях с Мефодием. Вор в законе — человек, слову которого верить нельзя. Мы для него только менты, то есть не люди. Мефодий способен продать нас в любой момент.

— Волга впадает в Каспийское море, — пробормотал Гуров, зевая.

— Ты переоцениваешь любовь Мефодия к Николаю. Старик не понимает сам своих чувств, никогда не думал об этом. Ребенок спит с новой игрушкой, надоест — расплющит утюгом, через минуту забудет, — гнул свою линию Стас.

— Мы решаем вопросы, исходя из ситуации, не имея выбора. — Гуров встряхнулся, потер ладонями лицо. — Мефодий относится к Николаю так, как относится. Повлиять на ситуацию мы не в силах, нечего строить теории. Я не верю Мефодию, но не могу понять причину, по которой он станет продавать Николая, Варвару, нас с тобой. Он износился, не хочет, да и не может подняться в воровской иерархии выше. Я почему предложил ему венчаться с Варварой? По их законам, вор не должен иметь семью. Котунь не очень большой, но город, смотрящий в нем один, и наверняка имеются претенденты. Молодые, зубастые авторитеты. Какой там расклад, неизвестно. Если Мефодий женится — значит, его отпустили на пенсию. Молодые воры рвутся не столько в криминальную власть, сколько в бизнес. Им выгодно, чтобы Акула отошел в сторону, начал легализироваться, отмывать деньги.

— Тебе только с лекциями выступать. — Стас остановил машину.

Гуров вышел, увидел длинную нескладную фигуру наблюдателя, свистнул, махнул рукой. Парень уже пообвык, подбежал смелее. Он явно занимал в воровской иерархии нижнюю ступеньку. Сыщик оглядел его гнутую дрожащую фигуру, почти босые ноги, вынул из кармана пачку денег, отсчитал две тысячи.

— Я тут час пробуду, сходи и купи себе штаны, носки поплотнее и ботинки. Если из ваших кто вякнет, скажи, мент велел. Ты меня охраняешь, должен смотреться прилично.

— Понял. — Парень заскорузлыми пальцами взял деньги. — Бригадир отымет.

— Передай ему, что мент не советует. — Гуров встретился с парнем взглядом и понял: первым делом тот поест. — Тебя как зовут?

— Иван. — Парень дрожащими пальцами прятал деньги за подкладку.

— Хорошее имя. Иди, Иван, никого не бойся. — Гуров подошел к подъезду, где стоял Стас. — Наши воры наполовину просто несчастные люди.

— Ты не можешь удержаться, чтоб не вербануть походя, — ответил Станислав. — Нищий в мусорном баке роется, тянет что попало... Ты ему, что ли, помог? Ты, Лева, только мне мозги не пудри. Подвербовал, подумал: может, когда и пригодится.

— Возможно, Стас, возможно, — ответил Гуров, но втайне обиделся: лучший друг не верит, что сыщик может совершать бескорыстные поступки.

— Вижу, подъехали, а не заходите, — быстро говорил Сильвер, встречая оперативников.

За столом сидел Колесников, хлебал суп, на вошедших не смотрел. Напротив него стоял парнишка лет двенадцати, скреб ложкой по пустой уже тарелке.

— Всем привет, — бодро сказал Гуров. Неожиданно ему стало неловко, оттого что он сыт и в хорошей одежде. Он забыл переодеться после разговора с Чеканом. Импортный костюм, белая рубашка, сверкающие ботинки делали оперативника ряженым графом среди нищих. Он хотел погладить пацана по лохматой голове, но вовремя удержался.

— Алексей Иванович, ты смотришься, как новый пятиалтынный, природа берет свое.

Капитан на секунду поднял мутные глаза, тут же опустил их в тарелку.

— Я Савву Морозова в жизни не видел, — пробормотал он и зло покосился на Классика, который, стоя у окна, флегматично пил чай. Интуиция подсказала Гурову, что в стакане был коньяк.

— Тебя как зовут? — спросил сыщик у парнишки. Тот взял со стола кусок хлеба, спрятал в карман, после паузы ответил:

— Не помню, люди Блохой кличут.

— Сильвер, сделай мне бутерброд и проводи нас с парнем в свои апартаменты.

Сильвер покосился недоверчиво, пробормотал:

— Дома надо обедать, самим не хватает. — Но, загораживая собой холодильник, отрезал тонкий ломтик колбасы, положил на кусок хлеба, молча отдал Гурову и захромал к дверям.

У него было две комнаты, стерильно чистые и практически пустые: стол, стул, комод и два матраса, лежавшие на полу.

— Мебелишку продал? — Гуров сел за стол, указал парню на стул напротив.

— Подарил, — буркнул Сильвер, вышел, плотно закрыл за собой дверь.

— Ты хотел меня видеть? Я пришел. — Гуров протянул парню бутерброд, взял с подоконника треснувшее блюдце, поставил на стол, закурил. — Как зовут? Ты, мужик, не ври, иначе и разговор ни к чему.

— Ну, Петр. — Парень понюхал колбасу, убрал бутерброд в карман.

— В подвале сухо? — спросил сыщик.

— В одном углу сухо. — Парень втянул носом сигаретный дым, сглотнул.

Гуров дал ему сигарету, зажигалку.

— И кто в доме живет? — Машинально поправил белый воротник рубашки. — Ты, мужик, не смотри, что я так одет, дело случилось. А вообще я человек простой.